Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)
Жена Уманца происходила из круглых сирот, поэтому отличалась зверским аппетитом. К восемнадцати годам закончила восемь классов, дальше держать воспитанниц в детдоме было нельзя — беременели. Преподаватели их с третьего класса драли. Они же не соображают. Живого весу в ней было килограмм 200, от шеи к лобку — сплошные складки. Как раз началась перестройка, и в журнале «Знаменосец» было опубликовано её фото в бане с мужем. Он устроил её в штабе писарем. Они любили друг друга с пятнадцати лет.
Прапорщик Вася «Шарон» также страдал от своей половины Эрны Адольфовны. Жена — немка, каждые выходные, по два дня, заставляла его делать уборку в квартире. Служил он «макаронником» лет пятнадцать, доносил свою первую шинель до состояния рогожи, за последующие он получал сукном и продавал. Как-то в мотовозе я сел на неё, Вася встал и оторвал полу. Столько плача было!
Работал он начальником ГСМ. Заправил меня бензином с водой. Опустил шланг пониже и зачерпнул с водой (кому положено, получали бензин сверху). Зимой в пустыне бак замёрз. Пока шли двадцать километров до жилья, мы с Егоркой успели договориться его убить. Я взял автомат, хоть по складу погонять, но он, как прознал, две недели на службу не показывался. Потом принёс банку спирта, передал через мужиков.
Бензин он в конце концов продал казахам. В смотровой люк вварил трубу, влил в неё ведро бензина и так замерял. Когда «Шарон» перевёлся в Джунгиз-Тюбе, хватились, — а в цистерне и дно прогнило.
Отдельная инженерная испытательная часть -
в просторечии в/ч тридцать четыре по двести. Наш полк формировался в Малой Вышире в 1941 г. каким-то капитаном. После первых боёв полк исчез из виду и объявился только в 1944 г. в резерве Главного Командования и начал свой боевой путь. Исторический формуляр полка поручил мне написать начальник штаба Абельгазин Карим Абельгазинович, кличка «Абель». Этот бред из 1941 г., написанный химическим карандашом малограмотными писарями никто не читал. Я написал заново. Формуляр был необходим, чтобы получить новое боевое знамя (прежнее истлело — обсыпался шёлк). После того, как Боевое Знамя части начало расползаться, оно перекочевало с поста № 1 в сейф командира полка. Когда пост убрали, все вздохнули с облегчением, особенно начальник штаба, финансист и дежурный по части. Уже не нужно было следить за тем, чтобы часовой на посту не уснул, некоторые садились на денежный ящик и кимарили.
Кроме истлевшего шёлка в сейфе командира полка хранились два пакета: красный и синий, а также металлическая печать с полным наименованием части, — ею на выборах опечатывали урны. В условиях планового хозяйства печати воинской части выполняли сугубо ритуальную роль, — что за справка без печати. Благо в «секретке» хранились дубликаты всех печатей. При отсутствии начштаба писарь заклеивал две палочки на запасной печати бумажкой и штамповал документы по указанию ответственного лица. У меня этих бланков и сейчас немеряно.
Самой ходовой гербовой бумагой среди солдат были всевозможные характеристики — рекомендации для поступления на гражданке. Этот бланк стоил сравнительно дорого, поэтому начальник клуба лейтенант Галкин решил и себе пополнить скудные лейтенантские доходы. Имея с детства талант резчика по резине и уголовные наклонности, он за час сварганил гербовую печать части из старого солдатского каблука. Копия полностью соответствовала оригиналу, кроме того, что на оригинале луч звезды вырезан криво, а Галкин, как и всякий профессионал, не терпел халтуры и сделал звёздочку правильной. На чём впоследствии и погорел.
И пошли гулять по городам и весям нашей необъятной родины всевозможные характеристики-рекомендации, с которыми в различные учреждения являлись самые отпетые. Это удовольствие стоило в пределах десяти рублей, Галкину начало хватать денег даже на кабаки. Своим поведением он привлёк внимание сослуживцев, кто-то донёс. Когда на клуб налетела проверка, проверяющие с изумлением обнаружили в верхнем ящике стола солдатский каблук с печатью.
В 1965 году за участие в войне наш Таллинский и Свинемюнденский полк был награждён орденами Кутузова и Суворова третьей степени — далеко не полководческими, ими награждали офицеров от командира роты до командира батальона. Я подозреваю, что в полк в это время попал кто-то из «блатных» и стребовал эти ордена. Прочие части на полигоне не имели и таких. Строители выползали с орденами «Знак Почёта», «Трудового Красного Знамени», ими же в основном награждали и офицеров, да ещё медалью за «Трудовую доблесть».
К сорокалетию Победы, в ознаменование боевого пути полка, кому-то пришла в голову идея, привезти в часть некоторое количество эстонцев. Альбомами с фотографиями пусков удалось соблазнить человек пятнадцать. Пока их везли два дня по пустыне, некоторые опомнились. Эстонцев бросили в карантин вместе с узбеками. Все они сразу же разучились говорить по-русски. Только один Баглушевич хотя и говорил по-эстонски, не смог отвертеться. По утру эстонцы встали в кружок и запели псалмы. Баглушевич объяснил, что они все — Свидетели Иеговы.
Но отцы-командиры были неискушены в вопросах вероисповедания. Тогда Баглушевич настучал в особый отдел, что у всех эстонцев родственники в Швеции, а у одного даже в Америке. Это подействовало: секретная часть осуществляет боевые пуски, а в ней обнаружилось сразу пятнадцать иностранных шпионов. Стали искать крайнего. Инициатором идеи оказался начальник штаба первой группы. С него и спросили за потерю бдительности. А эстонцев отправили назад, с перепугу даже в стройбат не загнали.
Я уже был в Киеве, когда наш полк опять отличился — признали новую власть. Художники на плацу нарисовали портреты членов ГКЧП, а в обед их свергли. Жаль, в полку танков не было, чтобы на Москву направить. Автоматы только в роте охраны, и на МАЗах до первопрестольной не доедешь. Кто-то из доброжелателей донёс, Руцкой прислал комиссию. Начальнику политотдела полковнику Белкину и начальнику управления полковнику Петренко какие-то штатские там же, на плацу, на глазах изумлённых офицеров, как в 1937 г. сорвали погоны и затолкали в машину. Правда часа через три выкинули. Горбачёв подписал указ о лишении обоих воинских званий. «Петреня» помер с горя. Как выразился Язов: «Старый дурак, чёрт меня дёрнул». Начальника полигона, генерала Крышко, я всё-таки пристроил на Украине начальником центра административного управления стратегическими войсками.
Наша 38-я площадка курировалась лично замглавкома РВСН генерал-полковником Яшиным. Под конец существования СССР она стала объектом неясного циклопического строительства. Навезли камня, разбили площадь, соорудили два огромных мраморных фонтана. Один назывался «Черномор», другой — «Воевода». Возвели двухэтажные бараки. Это была страшная государственная тайна. Я подозреваю, что строили шикарный генеральский бордель. Ленинск их уже не устраивал, хотелось экзотики.
Как-то командир полка захотел рубануться и показать казарму. Её ремонтировали месяц, вкалывали день и ночь, собрали все кондиционеры, бельё, кровати с деревянными спинками. Прапорщикам-старшинам пошили новую форму, надушили матрацы одеколоном «Шипр». Показуха была дичайшая. Солдат туда не пускали — они жили на стрельбище. Командир подразделения тоже втайне надеялся получить подполковника досрочно. Но жестоко ошибся. Генерал сказал, как отрезал:
— Полковник. Меня последние тридцать лет от солдатских портянок что-то тошнит.
Приезжал Яшин на полигон, как контрик, без свиты, за ним молча ходили всего два полковника. Замкомандующего примкнул к ГКЧП и тайна площадки была погребена навеки. Солдаты засрали фонтаны. Считалось, что строить туалеты в пустыне — признак дурного тона. Солдаты ходили оправляться за бархан, для офицеров построили дощатый нужник. Специально для Устинова возвели кирпичный туалет с синим унитазом из итальянского фаянса и, невиданное, — подвели воду. Только охрану выставить забыли. Прапорщики сразу же скрутили унитаз и зарыли его в песок, потом обменяли на водку. Видел я этот унитаз в одной из квартир Ленинска.
Вскоре руины кто-то поджёг. Спихнули на строителей. Наверное так же строили и пирамиды.
Путь воина
РВСН комплектовались с бору по сосенке. Главком Неделин дал команду в войска — подобрать лучших офицеров, желательно имеющих высшее образование. А кто из них его имел после серии Жуковских чисток? Потребность ракетных войск составляла тысяч восемьдесят-девяносто офицеров. А перед этим вычистили тысяч четыреста. Командиры частей восприняли приказ откомандировать лучших офицеров, как Божий дар и кинулись переписывать аттестации — чтобы избавиться от самых отъявленных. Вместо того, чтобы развернуть сеть военных училищ, в Капустином Яре и Ростове были созданы учебные центры, куда нагнали лётчиков, моряков, пехотинцев. Там гражданские специалисты из «шаражек», поднаторевшие на ракетах ФАУ-2, кинулись обучать эту публику. Но не тут-то было. Увидев ракету, кандидаты в ракетчики дико засомневались, что эта бочка полетит. А так как их загнали в степь, откуда не сбежишь, пока не выучишь матчасть — не отпустят. Зато у каждого был ТТ — мог застрелиться по желанию. Некоторые сходили с ума и стрелялись. Научить чему-либо представителя первого послевоенного поколения ракетчиков, чей отец ещё совсем недавно брал Берлин, было невозможно. Процентов шестьдесят сразу отсеялись, как не поддающиеся не только обучению, но и элементарной дрессировке. Из остальных наскоро сколотили несколько дивизионов — достаточно, чтобы пугать империалистов. Новоиспечённых ракетчиков кинули в самую невероятную глушь, куда даже староверы от гонений не скрывались. Оловянная, Ледяная, Слюдяная, Дровяная и иная …ная. Процентов двадцать закосило и сбежало по дороге. Остались те, кому нечего было ни терять ни приобретать в этой жизни. Они и выковали ракетно-ядерный щит Родины. Бессмертное поколение «железнобоких». С развитием ракетной техники исчезла субкультура, привнесённая подводниками и кавалеристами.
