Михаил Гаспаров - Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом
Прошло немного времени, и вдруг из Мидии пришла странная весть: Смердис не умер, Смердис жив, Смердис объявил себя царем в столичном городе Сузах и требует, чтобы все и всюду подчинялись ему, а не Камбису.
Устрашенный и недоумевающий, Камбис позвал к себе Прексаспа и спросил: «Так-то ты исполнил мое повеление?»
«Будь спокоен, царь, — ответил ему Прексасп, — брат твой Смердис мертв, а мертвые не воскресают. Против тебя восстал самозванец, и я догадываюсь, кто он такой. Есть в Мидии два брата, два мага, один Патизиф, а другой Смердис, тезка твоего брата; этот Смердис еще когда-то был уличен в каком-то преступлении, и твой отец, великий Кир, приказал отрубить ему уши. Вот этот Смердис, думается мне, и объявил себя твоим братом и восстал на тебя».
Царь Камбис приказал тотчас седлать коней и выступать в поход против самозванца. Но тут случилось вот что. Когда Камбис, перепоясанный мечом, вскакивал на коня, у ножен его отвалился наконечник и обнаженный меч ранил его острием в бедро — в то самое место, куда он поразил священного быка Аписа. Рана стала болеть и гноиться, нога стала мертветь, и Камбис понял, что близок его конец.
Тогда Камбис созвал придворных и сказал им: «Боги наказывают меня за мои преступления. Сон мой сбылся: на троне Персии сидит Смердис, но не тот Смердис, о котором я думал. Прошу вас, персы, об одном: не допустите, чтобы вновь мидяне властвовали над вами, воротите себе власть над вашим царством хитростью или силой». С этими словами он умер.
Царствование его было семь лет и пять месяцев, и детей от него не осталось.
Рассказ четвертый, место действия которого — Персия, а главный герой — персидский царь Дарий
Царствование Дария: 522–486 гг. до н. э.
Как царствовал над персами самозванец и как низложили его семеро заговорщиков
Прексасп был прав: тот Смердис, который объявил себя царем персов, был самозванец, мидийский маг, которому когда-то великий Кир приказал отрубить уши.
Правил этот Смердис семь месяцев, и никто не подозревал обмана, потому что настоящий Смердис убит был тайно и никто об этом не знал, кроме самого убийцы — Прексаспа. А Прексасп молчал, полагая, что выдать тайну никогда не поздно.
Но время шло, и кое-кому начинало казаться странным, почему новый царь никогда не выходит из дворца, никого не допускает к себе и распоряжения свои отдает только через мага Патизифа.
Среди придворных был знатный перс по имени Отана. Дочь его была одной из жен Смердиса — настоящего Смердиса, камбисова брата. Отана спросил дочь: «Не замечала ли ты в своем муже перемен за последнее время?» — «Замечала, — ответила дочь, — он не показывает мне своего лица, приходит ко мне лишь в темноте и не говорит ни слова», — «Тогда во имя своей и нашей чести сделай вот что, — сказал Отана, — Когда он будет спать, откинь ему волосы, ощупай ему уши и передай мне, что обнаружишь». Дочь Отаны так и сделала, а наутро передала отцу, что ушей у ее мужа нет, а есть обрубки.
Тогда Отане стало ясно, что ими правит не брат Камбиса, а самозванец.
Отана созвал к себе шестерых друзей, шестерых знатнейших персов, на которых он мог положиться во всем. Семеро заговорщиков собрались в доме Отаны: сам Отана, Аспафин, Гобрий, Интаферн, Мегабиз, Гидарн и последний — Дарий, сын Гистаспа, дальний родственник царской семьи, только что прибывший из Персии, где был наместником.
Каждый из семерых высказал свое мнение, каждый сказал, что индийского самозванца надо низложить и убить. Но только Дарий, сын Гистаспа, говоривший последним, добавил: «Этого мало. Низложить и убить его мы должны сегодня же и сейчас же. Мы верим друг другу, но кто может сказать о себе, не станет ли он сам завтра предателем? Нас семеро, идемте же всемером во дворец. Нас впустят: я скажу, что принес важные вести из Персии. А там будь то, что суждено!»
Так и сделали.
Когда семеро персов ворвались в царский покой, там были только двое, самозванец и его брат Патизиф. В тесной комнатке началась схватка. Самозванец выскользнул в смежную комнату — полутемную царскую спальню. За ним бросились два перса — Дарий и Гобрий. Гобрий сцепился с магом, и оба покатились по полу. Дарий стоял, не решаясь ударить. «Чего стоишь?» — прохрипел Гобрий. «Боюсь задеть тебя», — отвечал Дарий. «Все равно: бей!» — крикнул Гобрий. Дарий ударил мечом и пронзил самозванца. Все было кончено.
Узнав о случившемся, персы рассыпались по городу, избивая мидян и особенно магов. Пять дней бушевала столица, «и до сих пор, — говорит Геродот, — у персов этот день торжествуется как праздник избавления от магов, и жрецы в этот день сидят по домам, ни один не смея показаться на улице».
Как лошадь Дария вовремя заржала
Когда прошло пять дней и волнение улеглось, семеро персов снова собрались у Отаны. Самозванец был низвергнут, законных наследников у Камбиса не было. Нужно было решить: как править государством.
Отана сказал:
— Не нужно царя. Все мы видели безумного Камбиса, все мы знаем, как ужасен произвол самодержца. Кто владеет неограниченной властью, тот неминуемо поддается соблазну пользоваться ею не для общего блага, а только для своего. И несчастны тогда будут все его подданные! Нет: пусть народ сам управляет собой, пусть сам решает все дела на народных собраниях, пусть сам назначает и сменяет должностных лиц: только тогда среди людей воцарится справедливость.
Мегабиз сказал:
— Ты не прав, Отана. Народ невежествен и легкомыслен: он так же глух к добрым советам и так же падок на лесть, как и любой самодержец; не для того мы избавлялись от произвола самодержца, чтобы отдаться произволу толпы. Нет: пусть правят немногие, но лучше — самые умные, самые богатые, самые знатные. У них есть опыт и привычка к государственным делам; править они будут сообща и для всякой задачи сумеют найти лучшее решение.
Дарий сказал:
— Ты не прав, Мегабиз. Такие люди недолго будут править сообща: каждому скоро захочется стать выше других, начнутся раздоры, столкновения и междоусобные войны. Нет: если сравнивать власть народа, власть знати и власть царя, то как самым худшим будет власть дурного царя, так самым лучшим — власть хорошего царя. Как у тела одна голова, так у государства — один властелин; он не даст народу роптать на знать, а знати — угнетать народ; он будет блюсти справедливость среди подданных и сеять страх среди врагов.
Услышав эти речи, четверо остальных персов подумали и согласились с Дарием. Было решено: быть Персии царством, а одному из них царем.
Тогда Отана сказал: «Что вы решили, то решили; но соперничать с вами я не буду, так как не желаю ни быть царем, ни служить царю. Я уклоняюсь от власти с тем, чтобы мне и моим потомкам быть свободными людьми и повиноваться царям лишь настолько, насколько мы сами пожелаем». И шестеро персов одобрили эти слова.
«С тех пор и до этих пор, — пишет Геродот, — единственный дом у персов, свободный от власти царей и послушный лишь власти законов, — это дом Отаны».
Выбрать царя решили так: всем шестерым съехаться наутро в предместье и пустить лошадей вперед: чья лошадь первая заржет, тому и быть царем.
У Дария был хитрый конюх по имени Ойбар. Дарий спросил его: «Можешь ты сделать, чтобы мой жеребец заржал первым?» И Ойбар сказал: «Могу».
У Дариева жеребца была в конюшне любимая кобылица. Всю ночь конюх Ойбар был при этой кобылице, чистил ее, гладил ее, пока руки его не пропахли ее запахом. Утром на рассвете, когда шестеро персов съехались на конях в предместье, стали рядом и конюхи стали отвязывать им поводья, Ойбар поднес свою руку к ноздрям Дариева жеребца. Конь почуял запах кобылицы, раздул ноздри, вскинул голову и заржал. Тогда пятеро остальных персов один за другим сошли с коней, стали перед Дарием и преклонились перед ним как перед царем.
Так Дарий, сын Гистаспа, стал царем персов. И первое, что он сделал, став царем, было вот что: он приказал изваять и выставить каменного коня и каменного всадника с надписью: «Дарий, сын Гистаспа, получил царскую власть над персами с помощью славного коня и конюха Ойбара».
Как индусы добывают золото для персидского царя
Персы говорят, что Кир был у них — царь-отец, Камбис — царь-господин, а Дарий — царь-торгаш.
Так говорят потому, что при Кире и при Камбисе народы персидского царства приносили царям лишь подарки, какие хотели, а при Дарии стали приносить постоянную и твердо установленную дань.
Геродот перечисляет двадцать податных округов и шестьдесят три народа, плативших персам дань. Перечень этот занимает три страницы. Всего за год в царскую сокровищницу поступало, по подсчету Геродота, 14 560 талантов, а талант — это столько, сколько стоит пуд серебра с лишним.
В царской сокровищнице золото и серебро плавили, расплавленный металл наливали в глиняные сосуды, а сосуды потом разбивали. Получались большие слитки. Когда царю нужны были деньги, топором отрубали часть металла и чеканили из него монеты. На монетах был изображен человек с луком. Греки думали, что это изображение царя.
