Михал Тымовский - История Польши
Часть новых земель, как и в прошлые столетия, обрабатывали захваченные на войне пленные. При этом ценность земли и рабского труда возросли столь значительно, что с конца XI в. активный прежде вывоз рабов понемногу стал прекращаться. Гораздо более выгодным сделалось их использование на месте.
Другой категорией сельского населения, особенно начиная с XII в., были так называемые «гости». Своим названием они обязаны иноземным переселенцам, добровольно оседавшим в Польше. Но уже в XII столетии «гостями» становились, в первую очередь, младшие сыновья польских свободных общинников, не получавшие при разделе отцовского наследства доли, достаточной для содержания семьи, и отправлявшиеся на поиски нового места жительства. Они могли найти его в имениях правителя, епископов, знати, где селили «гостей, свободных согласно обычаям», обязывая тех отдавать взамен определенную часть урожая. Покинуть имение «гости» могли либо после сбора урожая, либо после того, как находили на свое место нового человека. В распространении этого типа сельской колонизации решающую роль играл, с одной стороны, естественный прирост населения и обилие неосвоенных земель, с другой — упрочение феодального землевладения.
В XII столетии, особенно во второй его половине, на правах свободных «гостей» стали также селить несвободных крестьян, с той лишь разницей, что они не имели права оставить свое хозяйство. Зато вместо прежних, произвольно налагавшихся владельцем повинностей им, как и свободным «гостям», ставились условия, определявшиеся в договоре. Эта система оправдывала себя для обеих сторон. Несвободный, зная объем своих обязанностей, лучше работал, так как излишки урожая оставались у него; господин же выигрывал от более качественного труда.
Описанные процессы колонизации новых земель вели к сокращению наиболее многочисленной до XII в. группы населения — свободных княжеских крестьян, за счет которых пополнялось зависимое сельское население. Прежние небольшие деревни свободных общинников оказались невыгодными при ведении хозяйства в условиях крупного феодального имения. Поэтому князья, епископы и знать заботились о более плотном заселении принадлежавших им земель и о создании там крупных поселков. Большое значение для развития хозяйства имело распространение технических новшеств. Постепенно внедрялось трехполье, все чаще использовались тяжелый плуг и борона; сеяли больше ржи и пшеницы — за счет менее прихотливого, но и менее ценного проса; появились — в XII столетии еще немногочисленные — водяные мельницы; выросло количество рогатого скота и свиней.
Сокращение податного бремени, ставшее возможным при общем росте производства, приводило к тому, что в руках сельского населения оставалось больше плодов их труда. Люди могли отправляться на местные рынки, число которых заметно увеличилось — в Польше XII в. их насчитывалось более двухсот. О развитии товарообмена свидетельствует увеличение со второй половины XI в. выпуска серебряной монеты. Возле рынков, как и в подгродьях, селились ремесленники. Развитие рынков уменьшало значение государственного распределения и создавало новые возможности для удовлетворения хозяйственных потребностей без давления и посредничества органов власти. Таким образом, генезис польского города был связан с двумя направлениями в развитии населенных пунктов такого рода — часть их возникала возле замков (гродов), часть — рядом с рынками. Поскольку слово, ставшее обозначением города в польском языке («място»), происходит от слова «место», то рынки, возможно, играли в этом процессе большую роль.
Раннесредневековые центры торговли в XII столетии превратились в пункты оживленного обмена не только товарами, но и идеями, так как здесь появилось множество небольших церквей. Если величественные соборные базилики и храмы бенедиктинских монастырей свидетельствовали о могуществе церковных институтов, то состоявшие всего из одного нефа маленькие рыночные церкви играли в этот период важную роль в миссионерской деятельности в низших слоях общества.
Ослабление фискального гнета и увеличение хозяйственной свободы сельского населения происходили одновременно с оформлением отношений зависимости, имевших своим источником возникновение крупной земельной собственности. Установление этих новых отношений означало повышение статуса несвободных, нов то же время ухудшение социального (но не экономического) положения прежних свободных общинников.
Преобразование системы княжеского права в строй, близкий к западноевропейскому феодализму, в рамках которого главную роль в социальных различиях играло наличие крупной земельной собственности и зависимость крестьян, было длительным процессом. Начавшись во второй половине XI в., оно завершилось лишь в XIV столетии. Еще в начале XII в. церковь получала часть своих доходов из государственной казны, и даже большая часть богатств могущественных можновладцев, если размеры их земельной собственности не превышали десятка с лишним деревень, представляла собой движимое имущество. Однако уже в XII столетии перемены зашли так далеко, что духовенство и светская знать, располагавшие не зависевшими от государственной казны источниками дохода, сумели ослабить свою политическую зависимость от князя. Желавшие подорвать позиции правителя представители знати могли поддерживать выступавших против него младших членов княжеского рода. Таким образом, децентрализация и удельная раздробленность имели, прежде всего, внутренние причины.
Ослабление княжеской власти происходило постепенно, по мере развития уже описанных экономических и социальных процессов. На этом фоне усиливалась тенденция к распадению государственного организма на ряд княжеств под управлением отдельных представителей династии. Уже при Болеславе Смелом его младшие братья Владислав и Мешко имели собственные уделы. После перехода власти к Владиславу Герману государство оставалось единым лишь до тех пор, пока не достигли совершеннолетия два его сына — Збигнев и Болеслав Кривоустый. После междоусобной войны князь определил уделы для каждого сына, сохранив за собой верховную власть. В свою очередь Болеслав Кривоустый, после ослепления и смерти побежденного им брата, правил в качестве единственного жившего тогда представителя династии Пястов. В следующем поколении этого рода семейная, а следовательно, и политическая ситуация должна была полностью измениться: Болеслав Кривоустый был дважды женат и имел много сыновей.
Осознание неизбежности возникновения в данной ситуации внутреннего конфликта, стремление оградить государство и собственных детей от жестоких потрясений и междоусобной борьбы и, наконец, память о трагической судьбе Збигнева — все это побудило Болеслава Кривоустого попытаться урегулировать вопрос о наследовании. Он сделал это в так называемом завещании. Вероятно, этот документ был подготовлен заранее, оглашен на вече, принят церковными сановниками и знатью и отослан для утверждения папе римскому. К сожалению, текст самого документа не сохранился, известны лишь его описания в хронике Винцентия Кадлубека и в папских документах, а также определенное завещанием фактическое положение дел. Является общепризнанным, что князь создал один неделимый «старший» удел, который каждый раз должен был переходить к старшему представителю рода, а кроме него, четыре наследных удела, которые князья могли передавать потомкам. Владислав получил Силезию и Любушскую землю, Болеслав Кудрявый — Мазовию и часть Куявии, Мешко Старый — западную часть Великой Польши с Познанью, а Генрик — Сандомирскую землю и Вислицу. В старший удел входили Малая Польша с Краковом, Серадзская земля, часть Великой Польши с архиепископским городом Гнезно, Гданьское Поморье; правитель этого удела получал права сюзерена по отношению к Западному Поморью. Ленчицкая земля переходила в пожизненное распоряжение к будущей вдове Болеслава Кривоустого, княгине Саломее, и, возможно, рассматривалась как обеспечение для ожидавшегося княгиней сына, которым оказался Казимир Справедливый.
Старший из князей (лат. senior), благодаря объединению в своих руках наследственных земель и старшего удела, обладал бесспорным перевесом над братьями. За ним закреплялось право представлять страну во внешней политике, вести войны, заключать договоры; внутри страны он обладал правом инвеституры духовенства и судебным старшинством над своими братьями.
Завещание Болеслава Кривоустого, исполненное после смерти князя в 1138 г., сохраняло свою силу недолго. Уже в 1141 г. начались столкновения сеньора Владислава с его младшими сводными братьями; в 1144 г. они возобновились. Сеньор заручился поддержкой Руси, и казалось, что он одержит верх. Его воевода Петр Влостовиц — видный представитель силезской знати — попытался выступить посредником, однако был схвачен людьми Владислава, обвинен в измене, ослеплен и лишен языка. Этот необдуманный шаг правителя вызвал обоснованные опасения знати и ее сопротивление столь безжалостным методам правления. Архиепископ Гнезненский Якуб за пролитие христианской крови отлучил князя от[5] церкви.
