Владимир Побочный - Сталинградская битва (оборона) и битва за Кавказ. Часть 1
Из архивных материалов и документов текущего дня
Из газеты «Красная звезда», 24 июля 1942 г. (№ 173 [5236]):
УБЕЙ!Вот отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах:
Управляющий Рейнгардт пишет лейтенанту Отто фон Шираку:
“Французов от нас забрали на завод. Я выбрал шесть русских из Минского округа. Они гораздо выносливей французов. Только один из них умер, остальные продолжали работать в поле и на ферме. Содержание их ничего не стоит и мы не должны страдать от того, что эти звери, дети которых может быть убивают наших солдат, едят немецкий хлеб. Вчера я подверг лёгкой экзекуции двух русских бестий, которые тайком пожрали снятое молоко, предназначавшееся для свиных маток…”.
Матеас Димлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху:
“В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью…”.
Некто Отто Эссман пишет лейтенанту Гельмуту Вейганду: “У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву. И подумать, что это – люди…”.
Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, издеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что умирая, люди едят траву, червей, а поганый немец с тухлой сигарой в зубах философствует: “Разве это люди?..”.
Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово “немец” для нас самое страшное проклятье. Отныне слово “немец” разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! – это просит старуха-мать. Убей немца! – это молит тебя дитя. Убей немца! – это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!
Илья ЭРЕНБУРГОбстановка в Ленинграде 24 июля 1942 г.
На участках между Колпином и Усть-Ижорой, в районе действий 43-й стрелковой дивизии, сегодня утром возникла жаркая схватка. Завязали ее наши разведчики. Незаметно приблизясь к переднему краю противника, они внезапно ворвались в его траншею. Многие гитлеровцы были убиты. Захватив трофеи и документы, разведчики могли уже отходить. Один из них, сержант Василий Никулин, бросился спасать раненого товарища, но и сам был ранен.
Враги приближались, не сомневаясь, что захватят двух советских разведчиков в плен. «Отползай, я буду взрываться!» – крикнул раненому товарищу Никулин. Это были его последние слова. Товарищ успел отползти, и он видел, как Василий Никулин, подпустив к себе фашистов, выдернул из гранаты кольцо…
Тяжелые орудия врага не оставляют Ленинград в покое. Но чтобы нашей контрбатарейной артиллерии было сложней пристреляться по их огневым позициям, они открывают огонь ненадолго. Первый сегодняшний обстрел длился 20, второй – 6 минут. За это время в городе разорвалось 50 снарядов. Пострадали 14 человек.
Из дневника начальника Генерального штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта генерала Гальдера Франца: «Ростов в целом в наших руках, бои продолжаются только в восточной части города. Предпринята попытка прорваться на южный берег реки, где, по всей видимости, ещё нет никакой организованной обороны. Восточнее Ростова новые успехи у «Великой Германии» и у 3-й танковой дивизии, зато у 29-й моторизованной – незначительные. Войска 6-й армии блестяще продвигаются вперёд в излучине Дона западнее Сталинграда. Противник частично ещё оказывает упорное сопротивление, но его окружают. Под Воронежем и на «сухом фронте» тяжёлые бои, в которых подбито исключительно большое количество танков и достигнуты значительные успехи в обороне.
Группы армий «Центр» и «Север». Никаких существенных боевых действий…».
Застольные разговоры Адольфа Гитлера. 24 июля 1942 г., пятница (Г. Пиккер)Главная ставка фюрера «Волчье логово», Восточная Пруссия.
Вечер.
За ужином шеф помимо всего прочего заметил: вторая мировая война – это борьба не на жизнь, а на смерть и поэтому никогда не следует забывать, что мировое еврейство, после того как Всемирный сионистский конгресс и его лидер Хаим Вейцман объявили нам войну, является ярым врагом национал-социализма, врагом № 1. Еврейство пытается проворачивать в Европе свои дела, но уже священное чувство эгоизма должно побудить европейцев отвергнуть все это, поскольку евреи как раса способны вынести гораздо более суровые испытания, чем они. После войны ничто не сможет заставить его отказаться от намерения разрушать город за городом, до тех пор пока все евреи не покинут их и не отправятся на Мадагаскар или в какое-либо еще еврейское национальное государство.
Но первоочередная задача – это очистить от евреев Вену, поскольку в Вене больше всего любят брюзжать по любому поводу. В Мюнхене осталось еще полторы тысячи евреев, и их тоже нужно как можно скорее убрать оттуда. Он очень рад тому, что хотя бы Линц полностью очищен от евреев. И когда ему докладывают, что Литва тоже полностью очищена от евреев, то это очень знаменательное событие. Ведь литовцы за короткий период существования у них советского режима на собственном опыте и в достаточной степени убедились в том, что из себя представляют евреи. И у тех евреев, которые, как поется в одном шлягере, «хотели развесить свое белье на линии Зигфрида», после войны навсегда пропадет охота дерзить. Вполне возможно, что английский солдат, который именно им обязан своим крайне низким авторитетом, сам позаботится об этом. Ведь среди англоамериканцев, которые вынуждены скрывать свои чувства, антисемитизм гораздо сильнее, чем среди немцев, которые, несмотря на весь свой негативный опыт, до сих пор настолько сентиментальны, что никак не могут забыть выражение «он хоть и еврей, но порядочный человек». Ведь не кто иной, как немецкий драматург, прославил еврея как «Натана Мудрого», а именно Шекспир на все века заклеймил его как «Шейлока»…
После войны нам надлежит собрать в нашем «Германском легионе» все германские элементы. Участие немцев, ранее служивших во французском Иностранном легионе, во взятии Тобрука показало, в каком направлении нам нужно действовать.
Среди германских народов есть авантюристы, готовые сражаться с кем и где угодно, поскольку для них весь смысл жизни в войне. Достаточно вспомнить, если покопаться в истории, такого человека, как Фрундсберг; далее можно вспомнить, что, не будь швейцарцы такими хорошими наемными солдатами, их страна наверняка подверглась бы в годы Французской революции страшному разгрому.
И когда ему говорят, что голландцы непригодны для службы в дивизиях СС, он может лишь заявить в ответ, что Шпитцвег когда-то изобразил на одной из своих иллюстраций солдата армии южно-германских государств, который вяжет чулок. Но как изменился за 20 лет воспитательной работы облик этого солдата! И в лучших элементах такого народа, как голландцы, который сумел наладить воздушное сообщение с Восточной Азией и среди которого много отличных моряков, можно вновь пробудить солдатский дух.
Не нужно только терять веру в наличие в народе здорового ядра, и тогда все обстоит не так уж плохо.
Его просто потрясло, когда такой крупный промышленник, как Кирдорф, пообещав, правда, оказывать Движению всяческую поддержку, одновременно заявил ему: только одного он не должен от него требовать, а именно веры в то, что борьба завершится нашей победой. Нет никаких надежд на то, что народ, который терпел такого кайзера, как Вильгельм II, когда-нибудь возродится, ибо – так полагал он – его элитарный слой полностью разложился. Но Кирдорф недооценил наш народ, об этом свидетельствует тот факт, что те, кто раньше восседал на троне и принадлежал к царствовавшим династиям, еще при их жизни были нами благополучно забыты. Кого, например, заботит сегодня судьба Рупрехта Баварского! Как мало нужно иметь в голове, чтобы быть королем, и как недолог путь от трона до сумасшедшего дома.
Весьма затруднительным представляется решить эту проблему в Бельгии. Если от бельгийского короля удастся избавиться, пообещав ему ежегодную пенсию в полмиллиона, подвергнув его процедуре, подобной пострижению в монахи, и таким образом добиться его окончательного ухода с политической сцены, он – шеф – будет только рад. Пока же бельгийский король всячески умасливает прикомандированного к нему в качестве офицера связи полковника вермахта; еще немного – и он повесит ему на шею один из своих придворных орденов и тем самым окончательно сделает из него шута горохового. Какое чувство собственного достоинства проявил бы в данной ситуации полковник английской армии, достаточно вспомнить «тюремщика» Наполеона.
