Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
Констатируем, без претензий на детальное объяснение причин, что в период между последними годами правления Карла VII и началом царствования Карла IX в стране произошел резкий демографический рост. Было нормальным, что вслед за веком (с 1340 по 1450 г.) значительного сокращения населения наступил (после 1450 г.) период его спасительного роста.
Вследствие этого навязчивая боязнь смерти, хотя и не исчезнет полностью, перестает беспокоить высших представителей культуры, религии или светского общества — счастливые перемены по сравнению с XV веком, веком погребальных танцев, трупов и мрачных медитаций над разлагающимися останками.
На более скромном уровне населением овладевает броуновское движение. Став более многочисленным, оно не желает жить скученно в одном месте. Оно не знает, куда податься, и бросается во все стороны. Миграционные перемещения обретают различные формы: рост городского населения; транзитная миграция (ремесленники, паломники, школьники или студенты); миграция нищеты (нищие и просто обездоленные большими массами покидают бедные земли Бретани и Руэрга, направляясь к плодородным землям Лангедока, Вексена, Нормандии); заселение деревень; наконец, иммиграция в ранее покинутые, порой многообещающие земли, например в виноградарскую Бордоскую область: многие деревни Жиронды были покинуты во время войн с англичанами. Но начиная с эпохи Людовика XI сюда энергично направляются новые переселенцы, покинув окситанские или франкофонские зоны. Наконец, иногда возникали и эмиграционные потоки. Так, выходцы из Франции (ее южных и центральных районов) заселяли Испанию, и именно в тот момент, когда выходцы из Испании, в свою очередь, эмигрировали в только что открытые земли Америки.
* * *Весь этот народ надо было кормить, обеспечивать ему минимальный жизненный уровень, за исключением голодных лет. Традиционная агрикультура дает максимум возможного. Производство зерна с 1450 по 1500 год быстро растет. Этот зерновой прорыв стал возможен в результате довольно легко достигнутого освоения земель, заброшенных во времена Столетней войны. Надо было просто выкорчевать кустарники, что не было непреодолимым препятствием. Позднее производство зерна стало возрастать значительно медленнее, и к 1550-1565 годам оно достигло своего потолка. Последние участки поддающейся освоению или свободной земли оказывались окраинными, малоплодородными, труднодоступными, удаленными от путей сообщения и рынков сбыта. Отсюда резкое повышение цен на зерно в XVI веке. Оно усугублялось возросшим спросом, зачастую не находящим удовлетворения. С другой стороны, рост цен стимулировался наличием большого количества золота и серебра (поступавшего из Центральной Европы, а затем с нового континента). Рост дороговизны время от времени порождал голод: он вновь появился после 1520 года. Что касается других отраслей, то растительная продукция становится разнообразнее, но не слишком: виноградники расширяются вблизи портов, через которые идет экспорт (Нант, например), и крупных центров потребления, насчитывающих десятки или сотни тысяч пьющих (Лион, Париж…). В городских зонах растет потребление мяса. В других местах животноводство пребывает в летаргии. Здесь пастбища уступают место посевным культурам, в которых испытывается срочная нужда, поскольку их производство в обычные годы позволяет удовлетворить только минимальные национальные потребности из-за невысокой производительности труда. Но слабое развитие животноводства ведет к недостатку навоза, что, в свою очередь, снижает производство зерновых. Это — пресловутый порочный круг устаревшей агрикультуры, от которой в это время начинают избавляться фламандцы (но не французы) во имя круга добродетельного. Наконец, лесные массивы и к 1550 году остаются огромными. Не исключено, что в это время леса покрывали треть национальной территории. В будущем такое обилие лесов становится удушающим и, напротив, ставит проблемы, так как человек жив не лесом единым. Кузницы, стекольные фабрики, общие потребности в топливе и деловой древесине приведут в последующие века к сокращению лесов. В результате расширятся пахотные земли, легче станет с продуктами питания.
* * *На селе социальные группы, от которых зависит несколько неадекватное развитие сельского хозяйства, по-разному переносят последствия этого. В регионе от Лангедока до Иль-де-Франса на земельные участки обрушилась волна их дробления. Парцеллы становятся все мельче и мельче. Таков неотвратимый результат демографического роста в «прекрасный» XVI век. При появлении каждого нового поколения происходит новый раздел земельных наделов, так как выживающих детей становится больше умирающих родителей. Наследственное право, базировавшееся на местных обычаях, которые были скомпрометированы в период Возрождения, склоняется к преимуществу одного из сыновей — чаще всего старшего — и в ущерб его братьям и сестрам. Но это лишь в незначительной мере сдерживает топор наследственного права. Отсюда процесс пауперизации, от которого страдают прежде всего мелкие собственники и арендаторы: у каждого из них все меньше гектаров или доли гектара, чем у их предшественников. Во всяком случае, без технологического прогресса производительность гектара земли почти не растет. Количественный дефицит земли не компенсируется качественным улучшением приемов ее обработки, за исключением той или иной локальной ситуации, как, например, в случае с виноградарством вокруг Нанта. Тенденции к обнищанию на селе per capita усугубляются снижением реальной заработной платы: она снижается обыкновенно из-за роста цен, но особенно в результате возрастающего предложения труда, что, с учетом отсутствия заметного увеличения рабочих мест, снижало его оплату. В целом эта двойная тенденция к обнищанию затронула прежде всего сельскохозяйственных поденщиков, прислугу и других разнорабочих, а с другой стороны — мелких землевладельцев, наделы которых сокращаются при переходе от отца к сыну до нескольких гектаров и даже соток. Напротив, крупные фермеры — «аристократы плуга» — оказались на гребне достаточно приличного процветания: состояние рынка им благоприятствует, реальная заработная плата, которую они платят своим батракам, снижается, а рента, которую они обязаны выплачивать земельным собственникам, остается порой стабильной или повышается, но, как правило, в разумных пределах.
* * *Классу собственников (знать, королевские служилые люди, сеньоры, высшее духовенство, крупные купцы, состоятельные буржуа) принадлежит примерно половина земли (другая половина — крестьянам). Доля этой господствующей группы имеет тенденцию к увеличению в результате политики приобретения новых земель, которую проводят крупные землевладельцы или те, которые хотят стать таковыми. Право старшего сына в дворянской среде и порядок наследования[14] церковного имущества позволяют этому высшему классу избегать угрозы распыления наследственных земельных владений. Он теряет в результате девальвации сеньориальных податей, которые иногда падают почти до нуля. Но восполняет эти потери благодаря частым повышениям реальной арендной платы; благодаря индексации десятины[15]; эволюция последней сопровождает, и не более того, рост (скромный) сельскохозяйственного производства, а иногда само ее существование ставится под угрозу, например, в 1530-1560 годах, в результате первых забастовок[16] крестьян, обязанных выплачивать десятину. Причем в той или иной мере крестьян на это толкают гугеноты.
Сеньории, однако, умели менять регистр: от доминирования сеньориальных податей[17] они перешли к господству земельной ренты, базировавшейся на размере арендных платежей. Скорее организатор, чем паразит, сеньориальная система порой играет роль направляющей силы во времена возрождения деревень и в период Ренессанса вплоть до начала Религиозных войн.
* * *Ситуация в городах, в торговле, промышленности по сути не отличалась от положения дел на селе и в сельском хозяйстве. Поразителен хронологический параллелизм: начало роста городов с середины XV века и последовавшее затем их быстрое развитие; некоторое замедление к 1515 году при сохранении до 1560 года весьма заметного процветания торговли и мануфактур. Но процветания не для всех! Демографический рост, лежавший в основе этого процветания, выбросил на рынок труда рабочую силу в избыточном количестве, что привело к снижению реальной заработной платы. Обнищание наемных рабочих увеличивало, конечно, прибыли предпринимателей, но в долгосрочной перспективе мешало существенно увеличить массовое потребление, то есть сдерживало массовое производство. (Хотя производство предметов роскоши, например шелка и изделий из него, резко возросло.)
