Анатолий Уткин - Дипломатия Франклина Рузвельта
В то же время наличие возражений и у Англии, и у Японии оживляло перспективы возобновления англо-японского договора. Против этого в Вашингтоне готовы были сражаться всеми доступными средствами. В ноябре 1934 года Рузвельт приказал своему представителю Н. Дэвису "донести до сознания английских политиков мысль, что если Великобритания предпочтет сотрудничеству с нами сотрудничество с Японией, я буду вынужден в интересах американской безопасности повлиять на общественное мнение в Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африке, решительно подводя эти доминионы к пониманию того, что их будущая безопасность связана с нами, с Соединенными Штатами". Столь страшная перспектива возымела действие, и Англия пошла на попятную. В конце концов у нее имелась общая с США заинтересованность не допускать "излишнего" усиления Японии на Дальнем Востоке.
В тот самый исторический момент, когда агрессор начал развертывать свои силы на азиатском континенте, Рузвельт пришел к выводу, что конфликт с Японией слишком дорогостоящ, цели неопределенны, цена неприемлема. Вашингтон вооружился политикой нейтралитета в качестве главенствующего подхода к Японии в середине и второй половине 30-х годов.
"Принятие законов о нейтралитете в тридцатые годы было менее всего выражением внутренних побуждений президента, это был результат реалистической калькуляции того, что он мог достичь в стране и за рубежом", - пишет Р. Даллек.
Рузвельт, подсчитав силы, согласился на пассивную внешнюю политику. "Между 1935 и 1938 годами его нежелание открыто противостоять агрессии в Эфиопии, Испании, Китае, Австрии и Чехословакии исходило не из изоляционистского импульса или желания умиротворить агрессоров, а главным образом из решимости сохранить способность воздействовать на критические по значимости явления на внутренней арене".
Хотя период 1933 - 1938 годов справедливо может казаться своего рода потерянным временем во внешней политике США, более внимательное знакомство с ним позволяет сделать иные выводы. В этот "эмбриональный" период формирования своей политики Ф. Рузвельт обозначил многие главные цели, практическая реализация которых началась позже. Именно тогда США, озабоченные созданием новой мировой структуры, признали дипломатически важнейшую политическую силу на своем горизонте - СССР. Желая зарезервировать за собой право на собственный вариант мирового распределения сил, американская дипломатия в эти годы выдвинула так называемую "доктрину Стимсона", доктрину непризнания насильственных территориальных перемен в мире. Стремясь укрепить свой тыл - Западное полушарие, президент Рузвельт постарался уверить латиноамериканских соседей (на конференции в Монтевидео в 1933 году), что США будут избегать односторонних действий в непосредственном окружении. Тому же служил демонстративный отказ от "поправки Платта", которая являлась прежде юридической основой вмешательства в кубинские дела. Отступая (фактически) перед лицом Японии в Азии, администрация Рузвельта постаралась в эти годы заложить основу более конструктивной азиатской политики: Рузвельт благословил акт Тайдингса - Макдаффи, содержавший обещание в будущем предоставить Филиппинам независимость.
Рузвельт в 30-е годы, тот Рузвельт, который с детских лет знал Европу и всегда считал, что Америка обязана потеснить европейско-японское влияние в мире, должен был вести долгую позиционную войну с конгрессом, с общественным мнением своей страны, с преобладающим отрядом правящего класса, не уверенного в возможности для США успешно утвердиться на новых мировых позициях. Рузвельт ждал своего шанса, он ждал исторической возможности, которую обещало разделение европейских сил на две коалиции.
Для того, чтобы на сей раз успешнее, чем это пытался сделать Вудро Вильсон, взломать структуру европоцентрического мира, следовало воспользоваться внутриевропейским расколом. В данном случае не было нужды, подобно Вильсону, изображать, что официальный Вашингтон нейтрален "в мыслях и действиях" по отношению к обеим складывающимся в Европе враждебным друг другу коалициям. Рузвельт не делал особой тайны из того, что недоверие к Германии сохранилось у него со времени первой мировой войны; 1918 год не ликвидировал, полагал он, угрозу Германии Европе и всему миру. Рузвельт был недоволен тем, как союзники обошлись с Германией - по его мнению, немцы избежали подлинного наказания за свои военные преступления. И приход Гитлера к власти в 1933 году обострил это чувство. Нейтральные и не участвующие в работе международных организаций Соединенные Штаты конкретными действиями не откликнулись не приход нацистов к власти. Но администрация Рузвельта дала ясно понять, что с этой Германией у нее не может быть близких и дружественных отношений. Все старания нацистской дипломатии расколоть Запад за счет улучшения отношений с США не удались
Напротив, заметно "потепление" отношения Америки в 1933 - 1937 годах к строптивым прежним союзникам - неплательщикам военных долгов - Англии, Франции, а также к скандинавским странам, Голландии и Бельгии. Большего не позволял Рузвельту изоляционистский конгресс, да и "флюидная" обстановка требовала тщательной калькуляции, прежде чем определить более решительный курс.
Важнейшим шагом, который предпринял президент Рузвельт в ответ на изменившуюся обстановку в Европе, стало, повторяем, дипломатическое признание Советской России. В США, да и в Европе, дипломатическое признание СССР воспринималось как результат внутренних американских процессов: демократы отвергли абсурдную республиканскую позицию непризнания, либералы выступили за право России на социальный эксперимент, бизнесмены хотели получить новые рынки. Все эти соображения имели определенную значимость. Но мало кто тогда видел геополитическое значение взятого Рузвельтом курса. А президент полагал, что, как и в 1914 году, Германия будет неудержима, если с Востока против нее не выступит Россия, а с Запада - Америка. И несколько удивительно то, что даже лица, хорошо знавшие о неприятии Рузвельтом нацизма, не усмотрели стратегической значимости принятого им в ноябре 1933 года решения.
В период, когда возможности для активного вмешательства в заокеанские дела были ограничены, Рузвельт сделал центром своих усилий создание "рычагов" военного воздействия на агрессоров в отдаленных регионах. Такими рычагами становились авианосцы, объединявшие морскую мощь прежних времен с ударной силой двадцатого века - авиацией. Рузвельт хотел сделать радиус их действия максимально широким. В записке, адресованной сыну Джеймсу, но предназначенной для Р. Нойбергена (позднее ставшего сенатором), Ф. Рузвельт отмечал, что оборона двух океанских побережий США должна пролегать по линии, отстоящей на "три или четыре тысячи миль" в море. С ближайшим окружением Рузвельт уже в середине 30-х годов делился той схемой, которая все более закреплялась в его сознании: США следует иметь силы, которые "передвинули" бы линию обороны страны за океаны; при этом Британские острова надо использовать как бастион Америки, как передовую базу распространения американского влияния; континентальные дружественные страны должны служить буфером между США и германо-японцами.
Задача расширения зоны американского влияния стала совпадать с задачей блокирования агрессоров Европы и Азии. Этот момент не нужно упускать. На самой ранней стадии второй попытки США выйти в мировые лидеры американское руководство совмещало "праведные и неправедные мотивы", а именно - оборону против потенциальных агрессоров и распространение своего мирового влияния. Лишь учитывая оба эти момента, мы можем понять историю сороковых годов, их первой и второй половины.
Франклин Рузвельт чрезвычайно любил глобусы и карты. Его память и умозрительные представления на этот счет были удивительны. В середине 30-х годов он все чаще начинает задумываться над картами Европы и Северной Африки. Подлинным буфером в борьбе за Европу Рузвельт считал Испанию испанские Пиренеи виделись ему естественным препятствием на пути державы, которая задумала бы захват Европы. Англия и Испания - вот две ключевые страны, получить влияние в которых Рузвельт считал необходимым в борьбе за Европу. Стратегическим предпольем в этой борьбе для США должна была стать, по мнению президента, Африка.
Рузвельт рассчитывал, что Англия, потерявшая преобладание на морях, теряющая влияние на европейском континенте и рассредоточившая свои силы в защите империи, выступит естественным союзником США. В известном смысле США будут наследовать - спустя столетие - Англии в ее стремлении к мировому доминированию. Второй из предполагаемых бастионов в Европе - Испания - был далеко не так предрасположен войти в американскую зону влияния. Подготовить ее к такой роли следовало посредством целенаправленной политики. Трудности представляло не наследие 1898 года, полагал Рузвельт, а текущая политическая эволюция Испании. Как помочь утвердиться в Мадриде дружественным силам? В ходе гражданской войны (1936 - 1939) Рузвельт все больше приходил к выводу, что победа любой из воюющих сторон не сулит увеличения американского влияния на Пиренейском полуострове.
