Владимир Мавродин - Рождение новой России
На самом деле осада Оренбурга не была ни результатом осуществления Пугачевым заранее намеченного им плана, ни ошибкой предводителя Крестьянской войны. Когда Пугачев начал восстание, он еще не знал, ни куда он двинется, ни как развернутся события. Сказывалась та стихийность, которая присуща крестьянским войнам. Намерения руководителей восстания нередко были неопределенны и противоречивы, а их поступки обусловливались объективным развертыванием войны. Еще готовясь к восстанию, Пугачев говорил, что «пойдет со своими силами прямо к Москве». В другой раз он заявил: «…надо же прежде взять Оренбург, а там будет другое дело. Пойду на Казань, оттуда на Москву, приму там царство…» Не раз он подчеркивал, что, только «взяв Оренбург, пойдет на Москву».
Пугачев — донской казак, но он был «надежей» яицких казаков в той же мере, в какой они были его опорой. Именно они в первую очередь должны были «подправить крылья сизому орлу». В представлении же яицкого казачества Оренбург был источником всех зол и бед, обрушивавшихся на Яик. Отсюда надвигалось и «регулярство», смысл которого заключался в том, чтобы казаков заставить служить так, как служат солдаты регулярной армии, отсюда исходили указы и судебные постановления, направлялись карательные войска и офицеры, долженствующие заменить выборных старшин. И прежде чем идти на Москву, а о ней Пугачев заговаривал еще на хуторе Кожевниковых и по дороге на хуторе Толкачевых, надо было взять ненавистный Оренбург. Так думали яицкие казаки, так должен был поступить Пугачев. Оставшийся в тылу у повстанческого войска Оренбург грозил восставшим ударом в спину.
Пугачев понимал свою зависимость от яицкого казачества, отчетливо сознавал, что «улица моя тесна» и сделало ее такой его ближайшее окружение — яицкие казаки. Что же касается «черни бедной», а ее было «как песку», ради которой он «поднялся», то она ждала похода своего «царя» на Москву. Но «чернь бедная» была завтрашним днем восстания, а яицкие казаки — сегодняшним, поэтому и надо было, пройдя по Яицкой линии, двигаться на Оренбург. И только оттуда «третий император» собирался идти на Казань и Москву или прямо на Москву, а потом уже двинуться на Петербург.
В Оренбурге длительное время не знали о событиях, развернувшихся под Яицким городком. Оренбургский губернатор И. А. Рейнсдорп по приказу Петербурга еще безуспешно искал бежавшего из казанской тюрьмы Пугачева, а вчерашний беглец (сегодняшний «Петр III») уже стремительно продвигался к Оренбургу. Более того, когда 21 сентября илецкий казак привез Рейнсдорпу весть о появлении «Петра III» и о переходе на его сторону казаков, это известие хочли фантазией. 22 сентября Рейнсдорп по случаю дня коронации Екатерины II устроил бал. Но во время бала пришли письменные подтверждения о продвижении Пугачева к Оренбургу. Рейнсдорп понял, что медлить нельзя. Навстречу Пугачеву направляется отряд бригадира Билова в 700 человек при 6 орудиях. 27 сентября под Татищевой крепостью пугачевцы разбили отряд Билова. Сам Билов погиб. Путь на Оренбург был открыт.
В городе лихорадочно готовились к обороне. Выделили специальные команды, укрепили вал, очищали ров, жгли мосты, кроме моста у Сакмарского городка. Гарнизон Оренбурга насчитывал 2988 человек, в том числе пехотинцев, кавалеристов, казаков, артиллеристов и саперов было 1104, остальные были «нерегулярными»: отставные солдаты, гарнизонные служители, рекруты. 4 октября в Оренбург прорвался весьма боеспособный отряд майора Наумова (около 700 человек при 3 орудиях). Продовольствия и фуража в городе было мало, губернские власти не сумели вовремя подвезти хлеб из соседних селений. Это обострило положение осажденных.
Большое беспокойство оренбургским властям причиняли пленные поляки-конфедераты. Некоторые исследователи склонны были считать их даже зачинщиками восстания Пугачева. Однако эти предположения далеки от истины. В восстании Пугачева участвовали только отдельные шляхтичи (Заболоцкий, Лунин-Барковский и др.). Конфедераты из мещан, надворных казаков и прочие, действительно, в течение всей Крестьянской войны отказывались вступать в ряды правительственных войск, действовавших против Пугачева, и нередко переходили на сторону восставших. Так, еще 28 сентября 1773 г. в Оренбурге имело место выступление польских конфедератов, которые «согласились к содействию с злодейскими шайками Пугачева». Оренбургские власти, переоценивая возможности пленных поляков и явно опасаясь их, прежде всего стремились избавиться от конфедератов. Поляков-конфедератов из числа надворных казаков, мещан и мелкой шляхты разослали из Оренбурга по крепостям и форпостам, но это не только не помешало, но помогло им перейти к пугачевцам. 22 декабря 1773 г. поляки во главе с Кульчицким, Раткевичем и Чужевским подняли восстание в Таналыкской крепости. В январе 1774 г. неоднократно переходили на сторону восставших башкир поляки из батальона, оборонявшего Кизильскую крепость. Под Оренбургом несколько поляков-конфедератов, перешедших в стан Пугачева, обслуживали орудия и стреляли по городу. Но участие поляков-конфедератов в восстании, обусловленное и ненавистью к царскому правительству, и социальной близостью к повстанцам, отнюдь не было решающим. Оно не могло оказать сколько-нибудь существенного влияния на ход восстания. Поляки, участвовавшие в восстании, по словам самих пугачевцев, «не исполняли должностей, а служили наряду с прочими казаками».
Между тем жителей Оренбурга охватывало все большее и большее волнение. Немалое «смущение» внес в их умы пугачевец сержант Иван Костицын, пробравшийся в Оренбург, чтобы склонить его жителей на сторону восставших.
Рейнсдорп, в свою очередь, послал в лагерь Пугачева А. Т. Соколова — Хлопушу. Полагая, что за обещанные свободу и деньги скитавшийся по тюрьмам и каторгам, битый плетьми и клейменный Хлопуша сделает все, Рейнсдорп дал ему указы, адресованные яицким, илецким, оренбургским казакам и самому Пугачеву, и приказал, если удастся, схватить Пугачева и доставить его в Оренбург. Но опознанный своим старым знакомым — яицким казаком Максимом Шигаевым, с которым он вместе сидел в оренбургской тюрьме, Хлопуша сам все чистосердечно рассказал и отдал Пугачеву указы Рейнсдорпа. Пугачев пожаловал его деньгами. Как «бедного» и «проворного» человека Пугачев приблизил к себе этого будущего «над заводскими крестьянами полковника».
Замысел Рейнсдорпа не удался. Пугачев с отрядом в 2460 казаков, солдат, башкир, калмыков и татар при 20 орудиях приближался к Оренбургу. Пугачев отправил Рейнсдорпу письмо, предлагая сдать город без боя, но получил отказ. 5 октября пугачевцы стояли уже у слободы Берды, в 5 верстах от Оренбурга. Началась осада города.
Современник — свидетель осады Оренбурга П. И. Рычков писал, что если бы Пугачев, «не мешкав в Татищевой и Чернореченской крепостях, прямо на Оренбург устремился, то б ему ворваться в город никаких трудностей не было, ибо городские валы и рвы в таком состоянии были, что во многих местах без всякого затруднения на лошадях верхом въезжать было можно».
Пугачев не был достаточно осведомлен о подготовленности города к обороне и действовал нерешительно. Посланные тайно Пугачевым в Оренбург разведчики поручения не выполнили: один был схвачен, а другой, после возвращения, ввел Пугачева в заблуждение, заявив ему, что город будет стойко обороняться, так как жители не хотят переходить на сторону восставших. Пытаясь избежать кровопролития, Пугачев 5 октября направил в город манифест. В ответ со стен Оренбурга грянули первые орудийные выстрелы. Пугачевцы не ответили и отошли. На следующий день отряд под командованием майора Наумова предпринял вылазку. После двухчасового боя солдаты отступили. Пугачев решил штурмовать город. В ночь с 6 на 7 октября восставшие открыли по городу сильный артиллерийский огонь, пытаясь калеными ядрами вызвать пожар. Пугачевцы подъезжали к валу и открывали частый и меткий ружейный огонь. Однако ответный артиллерийский и ружейный огонь вынудил пугачевцев отойти.
7 октября военный совет, собранный Рейнсдорпом, решил сочетать оборону с вылазками, которые должны были подорвать силы осаждающих. Со своей стороны Пугачев принимал меры к полной блокаде города. Крепости и редуты вокруг города занимались восставшими, гарнизоны их присягали «Петру III». Положение осажденных ухудшилось, что не могло не отразиться на настроении гарнизона. Среди солдат наблюдались недовольство и ропот, что заставляло Рейнсдорпа неоднократно переносить срок большой вылазки. Наконец, 12 октября отряд оренбургского гарнизона попытался прорвать кольцо осаждающих. Но пугачевцы, заранее получившие сведения о готовящейся вылазке, заняли высоты, окружавшие город, установили на них орудия и сильным артиллерийским огнем расстроили ряды отряда Наумова. Отряд вернулся в город, потеряв 150 человек убитыми, ранеными и перебежчиками. В результате Рейнсдорп окончательно перешел к обороне, ожидая помощи извне. Инициативу захватили пугачевцы. Правда, им не удалось полностью изолировать Оренбург, и осажденные посылали из города фуражиров под охраной немногочисленных разъездов. Стычки между ними и пугачевцами не прекращались. Но они не могли повлиять на ход военных действий под Оренбургом, все больше и больше принимавших характер артиллерийской дуэли.
