Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны
В этот же день король Альфонсо XIII покинул страну, но при этом не отрекался от трона.
В Каталонии провозгласили независимую от Испании республику, в Басконии начали избивать и убивать говорящих по-испански.
Обычно говорят о Гражданской войне в Испании 1936–1939 годов. Но одновременно говорят об Испанской революции 1931–1939 годов…[250] Странная логика: революция длится в три раза дольше Гражданской войны…
Фактически надо говорить о Гражданской войне 1931–1939 годов. Первый этап Гражданской войны, как везде, прошел без локализации враждующих сил, без создания ими своих государств. 27 июня собрались Учредительные кортесы, 9 декабря они приняли новую, республиканскую Конституцию.
Обещали они много, но ни аграрной реформы, ни нового рабочего законодательства, ни подъема экономики как-то не намечалось. Шла ожесточенная борьба партий, в ходе которой то социалистов выводили из парламента, то республиканцы дробились на мелкие группки, и никто уже не мог толком понять, кто за что выступает, у кого какая платформа и что вообще происходит.
А страна постепенно распадалась, впадала во все большую анархию.
Во многих местах начались спонтанные убийства помещиков, вообще богатых людей, насильственный захват чужой земли и чужого имущества. Но это еще можно объяснить. Как и в Российской империи 1918-го, многое в действиях красных в Испании 1931–1933 гг. вообще недоступно ни пониманию, ни разуму.
Когда крестьяне захватывают землю — это можно если не оправдать, то по-человечески понять, и помещики в этой истории тоже не правы. Когда голодные люди захватывают магазины и склады — это предосудительно, но объяснимо. Богатые и сытые тоже виноваты — они не приняли меры к тому, чтобы накормить голодных сограждан. Все имеют право и возможность накормить своих детей.
Когда толпа вламывается в Церковь и распинает на амвоне священника — «У нас теперь нет Бога!» — это уже трудно объяснить.
Когда люди убивают мать трехлетнего ребенка, со смехом отрывают охрипшего от крика, обезумевшего малыша от ее юбки и топят его в пруду, закидывая камнями, — это понять еще сложнее.
Когда огромная толпа скандирует на площади: «Свобода! Свобода!», а потом разрывает на части того, кто не хочет орать вместе с остальным сбродом, — начинают разжижаться мозги, утрачивается понимание — что же вообще здесь происходит?
Испания оказалась охвачена всеми этими явлениями. Множество людей в ней за считаные месяцы и годы вдруг начали убивать, грабить, насиловать, пытать и изгонять из домов друг друга. Тогда не было еще фильмов ужасов, но, пожалуй, происходящее проще всего описать именно как такой фильм — когда часть жителей страны вдруг превращается в чудовищ, и эти чудовища набрасываются на остальных. Но в фильмах хорошо — там видно, кто становится чудовищем, а кто нет. Сразу видно, кто будет помогать чудовищам — такой тщедушный, хилый, с лживыми глазенками подонка… Ясно и кто будет героем — с такой «волевой» челюстью, благородными чертами лица и морозно-голубыми глазами… В реальной жизни распознать мутантов — несравненно сложнее.
С 1932-го в Испании «мутанты» бегали буквально полчищами, и Испания, спотыкаясь, брела к собственной погибели.
Стремительно оформлялись два враждующих лагеря, один из которых называл себя республиканцами и либералами. При том, что либералы оставались самыми страшными врагами свободы и самоопределения человека.
Республиканцы и либералы стремительно становились или замещались коммунистами, анархистами, троцкистами, анархо-синдикалистами. По науке это называется «радикализация общественного сознания».
На практике все эти разделения обозначали лишь незначительные различия в рамках основного и главного, что объединяло этих людей: все они хотели отказаться от всей предшествующей испанской истории; разрушить свое общество и государство, а потом построить новое, на основании того, что придумали теоретики. Они могли верить разным теоретикам и по-разному представляли, что именно надо строить, что именно важней всего разрушить и кого надо убить в первую очередь. В спорах из-за того, чьи теоретики правильнее, а убеждения революционнее, они убивали и друг друга.
Подавление восстания генерала Санхурро 10 октября 1932 года еще объяснимо — реакционер и монархист.
Когда в состав правительства ввели 4 «клерикалов» и «реакционеров» (правых социал-демократов), 4–5 октября 1934 года началась организованная коммунистами всеобщая забастовка. 6–9 октября в нескольких городах шли уличные бои. Страшнее всего было в Астурии — тут «в борьбе с реакцией» объединились коммунисты, анархисты и социалисты, которые создали альтернативные органы управления и сумели вооружить 20-тысячную армию. Только силами марокканских частей и иностранного легиона удалось к 20 октября подавить восстание. Погибло более полутора тысяч человек. Если учесть, что у власти стоят социалисты, история эта особенно странная.
Баскония, Каталония и Галисия фактически отпали от остальной Испании — примерно как в России 1918-го Украина или Башкирия. В Басконии четко выделились «красные» (индустриальные провинции Бискайя и Гипускоа) и «белые» районы (аграрные и консервативные Наварра и Алава). Страна Басков была единственной территорией республики, где не проводились революционные эксперименты (национализация земли и промышленности, попытки коллективизации и др.). Автономное баскское правительство выпускало свои деньги, устанавливало свои связи с иностранными государствами, создавало свои суды и свою полицию. Баскские вооруженные формирования зачастую отказывались подчиняться центральному республиканскому военному командованию.
НОВЫЙ ВИТОК РЕВОЛЮЦИИ
В декабре 1935 г. подало в отставку очередное правительство социалистов. Новое правительство Портела Вальядареса распустило парламент и назначило новые выборы. Готовясь к выборам и неукоснительно выполняя решения 7-го Конгресса Коминтерна в Москве, коммунисты создавали Народный фронт. 15 января 1936 г. в Народный фронт вошли компартия Испании, Испанская социалистическая рабочая партия, Левореспубликанская партия, Республиканский союз, Всеобщий союз трудящихся и т. д.
Народному фронту противостоял Национальный блок — объединение всех политических сил, которые принято называть «правыми».
Кальво Сотело произнес очередную крылатую фразу: «Если избиратели не проголосуют за Национальный блок, то над всей Испанией будет развеваться красный флаг — «тот флаг, красный цвет которого станет символом уничтожения прошлого Испании и ее идеалов».
На выборах 16 февраля 1936 г. Национальный блок проиграл: из 480 мест в парламенте 268 завоевали партии Народного фронта. Но Кальво Сотело получил депутатский мандат.
В своем первом же выступлении в кортесах Сотело заявил, что если бы военный взбунтовался против республики и за монархию, то он был бы безумцем. Но точно так же был бы безумцем военный, отказывающийся поднять бунт за Испанию и против анархии.
Позже генерал Франко скажет, явно имея в виду эти, известные всей Испании слова Сотело: «Мне пришлось не стать безумцем».
В зале анархисты и коммунисты орали и выли, швыряли в Сотело кожурой апельсинов. Долорес Ибаррури орала, что собственноручно «вышибет мозги» этому «ставленнику реакции».
На это Сотело ответил фразой, которая тоже стала крылатой. Много лет ее приписывали… Долорес Ибаррури.
ХОСЕ КАЛЬВО СОТЕЛО (1893–1936)
«Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» — сказал Сотело. Он прямо обвинял правительство Касареса Кироги в потворстве революции и проводил аналогии с деятельностью главы российского Временного правительства А. Керенского и первого президента Венгерской республики Михая Каройи.
Анархистская Национальная конфедерация труда не вошла в Народный фронт. Она не формировала новые правительства Асаньи и Кироги, но анархистскими были многие местные органы власти. На Испанию дохнуло местным вариантом Октябрьского переворота.
Трудно себе представить, чтобы женщина, происходящая из маленького народа басков, стала бы настолько известной. Еще труднее представить, сколько убийств и преступлений стоит за карьерой этой смеющейся женщины на снимке: ДОЛОРЕС ИБАРРУРИ ГОМЕС (1895–1984).
После смерти Франко и легализации политических партий Долорес Ибаррури вернулась в Испанию и стала даже членом парламента. Но ее время прошло, Ибаррури умерла одинокой и никому не нужной: всех своих мужчин Долорес аккуратно передавала в НКВД, единственный сын Рубен погиб под Сталинградом. Она стала свидетелем начала крушения всего, чему посвятила свою долгую жизнь
Начались политические убийства. Республиканец Кастильо убил фалангиста. 12 июля фалангисты убили Кастильо. Тогда прямо в кортесах некий капитан Кондес, республиканец, требует от правительства: возьмите в заложники лидеров правых: Кальво Сотелу и Хосе-Марию Хиль-Роблеса! Тогда правые будут вынуждены замолчать.
