Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
Кто является автором его, неизвестно: три имени связаны с домом Демидова - архитектор И. Ситников, В. Иехт (ему в некоторых работах безоговорочно приписывается авторство дома Демидова) и В. Яковлев, подписавший первоначальный план дома.
Позади дома П. А. Демидов, любитель и знаток ботаники, разбил большой сад, который описал академик П. С. Паллас - в этом описании приведен и рисунок демидовского дворца. Паллас писал, что сад "не только не имеет себе подобного во всей России, но и со многими в других государствах сравнен быть может как редкостью, так и множеством содержащихся в оном растений".
Новая история как сериковского, так и демидовского участков начинается с братьев Орловых. Один из них - Федор, также как и другие братья, принимал участие в заговоре против Петра III, но не был так известен, как Григорий или Алексей. Натура общительная, жизнелюбивая, он видел смысл жизни в удовольствиях: девизом его было "carpe diem" - "лови момент".
Федор Орлов приобрел здесь два земельных участка - в 1786 г. бывший сериковский фабричный, а в 1793 г. бывший демидовский (который тогда был во владении княгини Е. Н. Вяземской) и, возможно в 1793 - 96 гг. перестроил демидовский дворец: как писал его биограф, "пожелав завестись сам своим домом и имея большой вкус к архитектуре, выстроил на прекрасном берегу Москвы-реки дворец, превосходивший изящностью хоромы Графа Алексея и Графа Владимира". Федор Орлов завещал всю усадьбу своей одиннадцатилетней племяннице Анне, дочери брата Алексея, но, конечно, фактическим владельцем после его смерти в 1796 г. стал сам Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. При императоре Павле 1 он уехал за границу, а после убийства императора в 1801 г. опять поселился в Москве.
Громадное состояние А. Г. Орлова унаследовала его единственная дочь. Герцен писал о ней: "Дочь знаменитого Алексея Григорьевича, задушившего Петра III, думала искупить душу отца, отдавая Фотию и его обители большую часть несметного именья...".
Анна Алексеевна Орлова действительно была богата, и большую часть состояния она раздала монастырям, особенно благоволя архимандриту Юрьева монастыря Фотию, обскуранту и последователю Аракчеева. Их отношения были предметом досужих пересудов в великосветских гостиных, в которых с удовольствием читали эпиграммы на нее и Фотия, распространявшиеся под именем Пушкина: "Полу-фанатик, полу-плут; ему орудием духовным проклятье, меч, и крест, и кнут...".
В пожар 1812 г. дворец Орловой, в котором остановился французский генерал Лористон, остался цел, и именно в нем Орлова дала бал, о котором долго вспоминали в Москве и писали в московских и петербургских газетах. Бал был устроен в 1826 г. по случаю коронации императора Николая 1, на нем присутствовали 1200 гостей, и залы дворца освещались 7000 свечей. Рассказывали, что после него Фотий приказал Орловой продать все, что оставалось после бала, а деньги отдать в монастыри и церкви, чтобы таким образом выкупить свой грех.
В 1832 г. она продает роскошную усадьбу за полтора миллиона Николаю 1, подарившему ее своей супруге Александрине Федоровне - с тех пор дворец стал называться Александриyским. Он почти не перестраивался, только рядом с дворцом возвели по проекту архитектора Е. Д. Тюрина здание гауптвахты и, вероятно, тогда же перепланировали парк в духе новых романтических веяний. В нем, на вершине холма над Москвой-рекой, стоит очаровательный небольшой дом с классической колоннадой, а левее его, в небольшом овраге, в начале пруда - "купальный домик", выстроенные в конце XVIII в.
Не исключено, что к украшению дворца привлекли самого известного тогда московского скульптора И. П. Витали, которому приписывают скульптуры на пилонах въезда. Сейчас обе скульптуры совершенно одинаковы, но ранее стояли две разные группы - левую разбили, когда строили в конце 1930-х гг. жилой дом, и сделали по подобию первой такую же. Еще одно уникальное скульптурное произведение - две мраморные собаки, лежащие перед входом в здание дворца. Автор их неизвестен, когда-то эти собаки стояли у галереи на Нижнем Пресненском пруду, где устраивались гулянья, а после того, как гулянья потеряли популярность, их перенесли сюда.
С левой стороны от этих владений находилась загородная усадьба Голицыных. В 1793 г. ее хозяйкой была княгиня Наталья Петровна, урожденная Чернышева, прототип пушкинской "пиковой дамы", известная в то время "Princesse Moustashe", то есть "усатая княгиня". В 1842 г. ее сын, московский генерал-губернатор Дмитрий Владимирович Голицын, продал имение в казну - тогда оно имело площадь более II десятин. По описи в парке находилось две с половиной тысячи лип, берез и кленов и два ветхих строения - каменное и деревянное.
Последнее же владение перед Калужской заставой собственно и называлось "Нескучным". Основание ему положил, по всему вероятию, князь Никита Юрьевич Трубецкой, фигура прелюбопытная в истории XVIII в.: он, став в 1740 г. генерал-прокурором Сената (один из самых высших постов в империи), в продолжении двадцати лет и нескольких царствований удерживался на этом посту в самые бурные времена, меняя свои взгляды сообразно взглядам власть имущих.
Возможно, что автором построек в усадьбе "Нескучное" был архитектор Д. В. Ухтомский - на одном из заседаний общества "Старая Москва" в 1920-х гг. демонстрировался альбом с видами имения "Нескучное", поднесенный Трубецкому архитектором. Если так, то эта усадьба была первой крупной работой Ухтомского в Москве - двухэтажный барочный главный дом, перед которым лежал регулярный сад, с геометрически правильно распланированными куртинами, зелеными ограждениями и дорожками, несколько каменных служебных строений - дома для ординарцев и караульных, камердинера, гостей, "птичный дом", галерея, ворота - все спланированное одной и той же талантливой рукой.
После смерти князя Трубецкого имение назначается в продажу - в газете "Московские ведомости" появляется объявление: продается двор "загородной, состоящий у Калужской заставы, близ Донского монастыря, с оранжереями и в доме с мебелями ценою за 30000 рублев, с заплатою оных денег в пять лет". Однако, надо думать, охотников на него не нашлось, ибо известно, что в 1776 г. сын Трубецкого князь Петр сдавал свою роскошную подмосковную: те же "Московские ведомости" объявляли, что "в доме Его Сиятельства Князь Петра Никитича Трубецкого... сего Июля с 21 дня по понедельникам и четвергам, в 6 часов пополудни, выключая дней, случающихся накануне торжественных праздников, под смотрением Мелхиора Гротти, содержателя Московского театра и разных зрелищ, бывают ваксалы, где за вход каждая персона платит по 1 рублю, выключая за ужин, напитки и конфекты, что все получается за особливую умеренную цену; онаго дому сад бывает иллюминован разными горящими в фонарях огнями; сверх того собирается музыка, состоящая в разных инструментах; словом, он, Гротти, по возможности своей старается делать все то, что послужить может к лучшему удовольствию благородного собрания: желающие же всякий день гулять в том саду впускаются безденежно, а за деньги достают только кушанья и напитки".
Не только "ваксал" интересовал московскую публику в имении "Нескучное". Так, в мае 1805 г. она наслаждалась интересным зрелищем - полетом на воздушном шаре. Очевидец так писал об этом событии: "В Нескучном, у Калужских ворот, товарищ Гарнереня (известного тогда воздухоплавателя - Авт.) Александр спустил шар, а поднявшись очень высоко, отрезал веревку и спустился благополучно на Девичьем поле, но попал в пруд. Все сие было хорошо, удачно и прекрасно".
В 1791 г. усадьба принадлежала внуку князя Никиты Юрьевича Д. Ю. Трубецкому, владельцу "дома-комода" на Покровке; тогда дворец в "Нескучном" уже был ветхим, и новый хозяин хотел его сломать. В 1821 г. "Нескучным" владеет княгиня Е. С. Шаховская, а в 1825 г. ее муж князь Л. А. Шаховской, который, как и другие владельцы больших имений, пытался извлечь из него прибыль: он устроил там лечебницу с минеральными водами, но "в тамошние ванны никто не садился, воды не пили, в галереях не гуляли", и он в декабре 1826 г. продал имение дворцовому ведомству.
Таким образом, единым владением царское "Нескучное" становится в несколько приемов: в ноябре 1826 г. было куплено "Нескучное" Трубецких-Шаховских, потом в 1832 г. демидовский дом и, наконец, в 1842 г. голицынский.
Царское имение славно было театром, о котором знаток московских происшествий А. Я. Булгаков писал брату в Петербург: "В Нескучном какие-то театры воздушные, весь город там бывает. Вчера дирекция собрала, сказывают, 3000 рублей; уверяют, что мысль эту дал князь Петр Михайлович (Волконский, министр императорского двора - Авт.), ибо летом никто не бывает в театрах". И, действительно, "весь город" стал посещать театр в Нескучном - он назывался "воздушным", то есть устроенным на открытом воздухе, декорациями и кулисами которого служили кусты и деревья парка.
Театр стал строиться по императорскому указу: 29 мая 1830 г. московский генерал-губернатор сообщил обер-полицмейстеру, что "Государю Императору угодно, чтобы для увеселения московской публики построен был в Нескучном саду воздушный театр". Известный актер Щепкин так описывал новый театр своему другу, также артисту И. И. Сосницкому: "...вообрази, театр весь открытый как над зрителями, так и над сценой; зад сцены не имеет занавеса и примыкает прямо к лесу; вместо боковых кулис врыты деревья; при малейшем ветерке не слыхать ни слова; к тому же карканье ворон и галок служит в помощь к оркестру; сухого приюта нигде нет". М. Н. Загоскин вспоминал о том, как "однажды в проливной дождь дотанцевали последнее действие „Венгерской хижины" почти по колено в воде". Зрителям, однако, новшество сначала понравилось, и театр пользовался завидной популярностью; "...театр, устроенный в саду под открытым небом, восхитил меня; декорациями служили вековые деревья, журчащий ручеек, дерновые скамью и кусты махровых роз. Во время антракта дамы перебегали из ложи в ложу, в креслах тоже пестрели нарядные дамские шляпки, кавалеры подносили своим избранным и их безмолвным и неулыбчивым телохранительницам букеты, фрукты и мороженое", - писала Екатерина Сушкова, известная своими воспоминаниями о М. Ю. Лермонтове.
