Николя Верт - История Советского государства. 1900-1991
Наглядным примером катастрофических последствий приверженности к волюнтаристским методам принуждения, связанным с «погоней за рекордами», стала «рязанская катастрофа». Толчком к ней послужила произнесенная 22 мая 1957 г. в Ленинграде речь, в которой Хрущев предложил за три года утроить производство мяса в стране. Первые полтора года принесли очень скромный прирост (8%), что вызвало крайнее раздражение Хрущева, поставленного перед необходимостью признать, что его проект в действительности невыполним. В конце 1958 г. обкомам партии было разослано указание о принятии «решительных мер» для увеличения производства мяса в 1959 г. Первый секретарь Рязанского обкома А.Ларионов выступил с амбициозным заявлением, пообещав за один год утроить государственные заготовки мяса в области. Обещания, несмотря на их нереальность, были утверждены областной партийной конференцией, а 9 января 1959 г. по настоятельной рекомендации Хрущева и вопреки мнению Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС опубликованы в «Правде». На «вызов» ответили несколько других областей. Рязанская область не успела еще приступить к реализации своей грандиозной программы, как на нее посыпались награды. В феврале 1959 г. она получила орден Ленина, а сам Ларионов через несколько месяцев стал Героем Социалистического Труда. Чтобы сдержать обещание, обком партии распорядился забить весь приплод 1959 г., а также большую часть молочного стада и производителей, присовокупив под расписку весь скот, выращенный колхозниками в своих хозяйствах. Однако даже этих мер было недостаточно, в связи с чем были организованы закупки скота в соседних областях за счет средств из общественных фондов, предназначенных для приобретения машин, строительства школ и т.д. «Мясной налог» ударил не только по всем колхозам и совхозам области, но и по всем городским учреждениям; сдаваемое государству (по чисто символическим ценам) мясо исчезло из продажи. 16 декабря местные власти торжественно рапортовали о стопроцентном выполнении плана: область «продала» государству 150 тыс. т мяса, в три раза превысив поставку предыдущего года; обязательства же на 1960 г. брались еще более высокие — 180 тыс. т! Однако в 1960 г. заготовки не превысили 30 тыс. т: после массового забоя предыдущего года поголовье уменьшилось по сравнению с 1958 г. на 65%. Колхозники, у которых под расписку «временно» изъяли скот, отказывались обрабатывать колхозные земли, что привело к падению производства зерна на 50%, К концу 1960 г. скрывать катастрофу стало невозможно, и Ларионов покончил жизнь самоубийством. Применение «рязанских методов», более или менее карикатурно распространенных на многие регионы, привело к катастрофическим результатам; в 1964 г. производство мяса уступало уровню 1958 г. Все это нанесло серьезный удар по престижу Хрущева; лозунг «Догнать и перегнать Америку!» вскоре прочно перекочевал в анекдоты. Предметом шуток стало и увлечение Хрущева кукурузой, с помощью которой он надеялся решить проблему кормов. Отведенные под эту культуру площади были удвоены: 18 млн. га в 1955 г.. 37 млн. га в 1962 г. Возделывание кукурузы навязывалось и тем регионам, где климатические условия явно не подходили для этой культуры (особенно в Белоруссии и Прибалтике). Урожаи 1957, 1959, 1960 и 1962 гг. были низкими.
Хороший урожай, полученный в 1956 г. на целине, вдохновил руководство на продолжение эксперимента. Попытка закрепить в качестве постоянных мер то, что задумывалось как временный выход из положения, в среднесрочном плане имела плачевные последствия. Чрезмерная эксплуатация районов нового освоения привела к падению средней урожайности и удорожанию производимого на этих территориях зерна. Кроме того, практически полностью прекратилось развитие традиционных зернопроизводящих регионов. Освоение целинных земель, превращенное из временной меры в постоянный источник получения около половины товарного хлеба, могло бы быть менее рискованным, если бы климатические условия там не были столь неустойчивыми, а хозяйство велось постоянным крестьянским населением на основе рационального севооборота. Но нормальное сельское хозяйство было несовместимо с регулярными мобилизациями рабочей силы и машин, которые в период страды направлялись туда на один-два месяца, и с экстенсивной зерновой монокультурой, ставшей источником эрозии нестойких почв. Все это в конечном счете привело к экологическому и экономическому кризису 1962 — 1963 гг.
До конца 50-х гг. авантюрные инициативы Хрущева, последствиям которых предстояло полностью проявиться только после 1960 г., в глазах общественного мнения компенсировались принятыми в 1955—1959 гг. многочисленными мерами по улучшению условий жизни населения, главным образом городского. 25 апреля 1956 г. был отменен антирабочий закон 1940 г., прикреплявший трудящихся к их предприятиям. Отныне рабочие могли менять место работы, уведомив об этом администрацию за две недели (отметим в этой связи, что с колхозниками продолжали обращаться как с гражданами второго сорта; они все еще не имели паспортов, без которых не могли по своему усмотрению и легально покинуть свой совхоз). Минимальная заработная плата в государственном секторе была повышена примерно на 35% и освобождена от налога, Размер пенсий почти удвоился; пенсионный возраст был снижен до 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин. Колхозники же и в этой области оказались обделенными: лишь в 1 964 г. они получили право на пенсию, а пенсионный возраст наступал для них на пять лет позже, чем для других категорий трудящихся. Продолжительность рабочей недели была сокращена с 48 до 46 часов (для металлургов — 42 часа, для шахтеров и подростков — 36). Отпуск по беременности (сокращенный при Сталине до 70 дней) стал снова стодвенадцатидневным. Правительство обязалось не прибегать более к обязательным государственным займам (по которым до этого забиралось около 6% годовых заработков), но на 20 лет заморозило выплату процентов по предыдущим займам. Наконец, широкое развитие получило жилищное строительство. Очень выгодными условиями государство поощряло строительство кооперативных квартир. За десять лет, с 1955 по 1964 г., городской жилищный фонд увеличился на 80%. Тем не менее после наплыва в города в начале 30-х гг. десятков миллионов сельских жителей отставание в этой области было столь велико, что, несмотря на достигнутые успехи, в целом жилищный кризис преодолеть не удалось. Власти часто использовали эту ситуацию для давления на граждан: безупречное поведение позволяло надеяться на более или менее скорое получение квартиры. Напротив, любое отклоняющееся, маргинальное поведение или протест влекли за собой перемещение в конец очереди на жилье, в которой в середине 60-х гг. в Москве стояло более 2 млн. человек, и даже потерю права на жилище. В целом же вторая половина 50-х гг. осталась в коллективной памяти общества как время, когда материальное положение, в особенности положение с жильем, начало улучшаться.
Конечно, наиболее осязаемо условия жизни изменились для всех тех, кто после XX съезда КПСС был освобожден из лагерей (до 195 6 г. число освобожденных оставалось очень незначительным); очень много времени отнимала сама процедура реабилитации, связанная с прохождением дел через Верховный суд СССР или его «военную коллегию». С целью ускорения процедуры после XX съезда в лагеря были направлены специальные комиссии по пересмотру дел, получившие право решать вопросы на месте и немедленно освобождать реабилитированных. Результатом их деятельности стало освобождение в 1956 г. — году «возвращения», прекрасно описанном В.Гроссманом в его романе «Все течет», — нескольких миллионов человек. Это массовое возвращение, одновременно напоминавшее о том, что миллионы людей никогда не вернутся, не могло не вызвать смятения в умах и стало тяжелейшей социальной и моральной травмой, рожденной трагической встречей, предсказанной А.Ахматовой: «Теперь арестанты вернутся, и две России глянут друг другу в глаза: та, что сажала, и та, которую посадили».
Февраль 1957 г. принес реабилитацию народностям, депортированным в 1944 — 1945 гг. В родные места было позволено вернуться чеченцам, ингушам, балкарцам, карачаевцам и калмыкам, однако ничего не было сделано для немцев Поволжья и крымских татар, так как территории, которые их вынудили покинуть, были заселены русскими и украинцами.
В 1956 — 1958 гг. были реабилитированы — также выборочно — некоторые партийные и военные руководители, ставшие жертвами чисток. Среди них особенно много было военных (Тухачевский, Якир, Блюхер и др.), поскольку с 1953 г. армия была среди основных сил, поддерживавших Хрущева, а также руководящих партработников, чаще всего второстепенных и придерживавшихся сталинской линии (Эйхе, Рудзутак, Постышев, Косиор, Чубарь и др.), упомянутых в «секретном докладе». Эти частичные реабилитации, не коснувшиеся крупных исторических фигур большевизма, отстаивавших политические альтернативы сталинизму (Бухарин, Троцкий) или открыто выступавших против Сталина (Зиновьев, Каменев, Рыков и др.), не послужили импульсом для серьезных размышлений о природе сталинизме, массовых репрессий и ответственности за них партии в целом.
