Неизвестен Автор - Воспоминания крестьян-толстовцев (1910-1930-е годы)
Борис Васильевич Мазурин родился в 1901 г. в Твери. Его отец Василий Петрович (1872-1939), педагог, преподаватель ручного труда в средних и высших учебных заведениях, был последователем Л. Н. Толстого, деятельно сотрудничал в Московском Вегетарианском обществе; в 1926 г. в Москве он выпустил сборник своих стихотворений "В царстве жизни". Б. В. Мазурин в 1919 г. закончил московскую единую трудовую школу 2-й ступени и поступил в Горную академию. Обстоятельства ухода из академии, жизнь в коммуне (вначале под Москвой, а затем в Западной Сибири), первые годы заключения - все это подробно описано Мазуриным в его воспоминаниях. О дальнейшей своей судьбе он рассказал в одной из автобиографических записок: "Семь месяцев одиночки, переследствие и суд. Потом Мариинский централ, оттуда попал в Архангельскую область на стройку железной дороги. Здесь я потерял силы, болел пеллагрой, цингой, высох как скелет. Домой, в колхоз уже, а не в коммуну, я вернулся в октябре 46-го и работал там на разных работах. В 1949 году на землях нашего колхоза обнаружили богатейшие залежи угля и построили там несколько шахт. И Совет Министров вынес постановление переселить наш колхоз на другой берег Томи опять на совсем голое место. Постановление было за подписью Сталина, и шахты взяли наши постройки, а взамен мы получили деньги и лес для строительства на новом месте. Колхоз назначил меня руководить постройкой поселка. Мы наняли человек 30 плотников и за два года поселок для всех жителей был готов, со школой, магазином, клубом, кузницей, лесопилкой и колодцами. И колхоз опять зажил полнокровной жизнью. В апреле 1957 года колхоз перевели на совхоз, забрав у нас без всякой оплаты все наше имущество - скот, инвентарь, постройки, хотя по закону все это считалось нашей кооперативной собственностью. В совхозе жить стало много скучнее. Никакой самодеятельности - царство бюрократии. Побывал я пилорамщиком, и в 1961 году вышел на пенсию, что-то около 50 рублей". И по сей день Б. В. Мазурин живет в деревне Тальжино под Новокузнецком, рядом с тем местом, где в 1930-е гг. располагалась толстовская коммуна "Жизнь и труд". В 1960 начале 70-х гг. Мазурин написал воспоминания о коммуне, затем воспоминания о друзьях, также последователях Л. Н. Толстого, И. Баутине (погибшем в Соловках) и И. Зуеве, затем биографическую книгу об отце. В кругу друзей и единомышленников получили широкую известность его письма литературоведу Б. С. Мейлаху (1961-1962) в связи с его книгой "Уход и смерть Льва Толстого" и писателю Л. М. Леонову (1962) по поводу его "Слова о Толстом". Воспоминания о коммуне "Жизнь и труд" со значительными сокращениями были опубликованы в журнале "Новый мир" (1988, No 9); в настоящем издании они публикуются в более полном виде. Письмо Д. Е. Моргачеву ("Один год из десяти подобных"), посвященное пребыванию в Усть-Вымьлаге, печатается впервые. Остальные произведения Б. В. Мазурина, за исключением нескольких зарисовок мемуарного характера, напечатанных в машинописном журнале "Ясная Поляна" (Рига, 1988), - не опубликованы.
Дмитрий Егорович Моргачев (1892-1978) был инициатором реабилитации коммунаров-толстовцев, осужденных в 1936 г. и вторично по тому же делу в 1940 г. Такие попытки в 1956 г. и в 1963 г. закончились неудачей - в реабилитации было отказано. Приведем заявление Д. Е. в Прокуратуру СССР, отправленное им в 1976 г.:
"Заявление на предмет реабилитации. Заявляю: я, Моргачев Д. Е., член толстовской сельскохозяйственной коммуны, оставшийся в живых из немногих друзей и последователей Толстого. Был арестован в группе 10-12 человек в апреле месяце 1936 г. Был осужден в ноябре месяце 1936 г. Срок заключения дан 3 года трудлагеря. В ноябре месяце 1937 г. приговор был отменен за мягкостью во время культа личности Сталина. Было и вторичное следствие. Состоялся и вторичный суд по этому же делу в апреле месяце 1940 г. через 4 г. после ареста. Срок был увеличен до 7 лет трудлагеря. По отбытии срока незаслуженного был закреплен за лагерем по директиве 185 работать по найму, где еще проработал 3 г. Уже отбыл 10 лет. Коммуна из друзей и последователей Льва Толстого переселилась в Сибирь на основании решения Президиума ВЦИК в 1930 г. Создали большое сельское коммунистическое хозяйство - без "мое", а все общее, наше, не откладывая на будущее, как Коммунистическая партия. А мы это делали теперь же, в настоящее время, за что очень дорого заплатили - жизнями членов коммуны. Мало осталось живых друзей и последователей Л. Толстого. Били нас жестоко за этот мирный человеческий идеал. Такую единственную в Советском Союзе коммуну надо было взять под охрану закона как образцовое коммунистическое хозяйство. Но под охрану взяты лишь редкие звери да птицы. Я счастливец! Еще живой, арестованный в 1936 г. И два раза судили. Все перенес. Арестованные в 1937-38 и 1941-45 не вернулись к своим семьям, к своим детям. Погибли в неизвестности. Все толстовское дело по обвинению членов коммуны создано во время культа личности Сталина надуманное, ложное. Хотя и было написано несколько объемистых томов лжи и клеветы на друзей и последователей Л. Толстого, я виновным себя не признал, так как не сделал никакого преступления, и не подписал протоколов обвинения. Принял я учение Л. Толстого в 1915 г. во время Первой мировой войны и держусь этого идеального учения уже 60 лет. Человек человеку брат. И с этим учением пойду в Вечность. В 1963 г. я обратился к вам с заявлением о реабилитации. Спустя 27 лет после ареста и 17 лет после отбытия 10 лет заключения за то, что я последователь учения Л. Толстого. Мне было уже 71 год от рождения. Инвалид второй группы. Получил безжалостный ответ-отказ. Я еще живой и так же разделяю взгляды на жизнь Льва Толстого. Мне 84 г. от рождения. Прошло 40 лет после ареста и 30 лет после отбытия в лагерях. Прошу меня реабилитировать перед уходом в Вечность. К сему Д. Е. Моргачев. 24 июля 1976 года". В официальном ответе, датированном 13 октября 1976 г., Моргачеву сообщали, что Генеральный Прокурор СССР внес протест на предмет отмены приговора Новосибирского областного суда от 4 апреля 1940 г. Кроме того, в протесте был "поставлен вопрос о прекращении дела в отношении других лиц, осужденных с Вами по делу (Мазурин Б. В., Тюрк Г. Г., Толкач О. П. и др.)". В январе 1977 г. Д. Е. получил реабилитационную справку Верховного суда РСФСР. К этому моменту из осужденных в 1940 г. были живы, кроме Моргачева, лишь Мазурин и Д. И. Пащенко. Они также получили подобные справки. (Документы по реабилитации получены нами от А. Д. Моргачевой.) Воспоминания Д. Е., законченные им в конце 1973 г., печатаются по машинописной копии из собрания Б. Н. Равдина. Несколько небольших отрывков из воспоминаний были опубликованы в русской зарубежной периодике, в последний раз альманахе "Минувшее", No 4 (Париж, 1987).
Иван Яковлевич Драгуновский родился в 1908 г. в деревне Драгуны Смоленской губернии. С детства находился под сильным влиянием отца, Якова Дементьевича Драгуновского, убежденного толстовца. К 1919-20 гг. относится и собственное знакомство И. Я. с произведениями Толстого. Важным фактором его духовного становления стал арест отца, и - перед этим - расстрел дяди за отказ от военной службы (1920 г.). И. Я. вспоминает: "Мой отказ от военной службы, от убийства братьев-людей начал зарождаться в моей душе еще в детские годы. Мой отец, его братья, дядя Семен, которого расстреляли, и другие отказавшиеся от дурного дела - военной службы казались мне смелее и выше всяких других героев на свете. Мне хотелось разделить их тюремную участь, хотелось чем-нибудь помочь, что я отчасти и делал, когда ездил к ним в лагеря с продуктовыми передачами. Мне хотелось быть таким же, как и они, делающими добро всем людям". К этому же времени относится знакомство И. Я. - вначале по переписке - с семьей Чертковых, которая принимала участие в судьбе арестованных крестьян. Вместе с отцом он переехал в 1924 г. в Ставропольский край, вступил в сельскохозяйственное товарищество "Свободный пахарь", созданное Яковом Дементьевичем, здесь закончил курсы трактористов и работал на полученном товариществом тракторе "Интернационал". В 1931 г. вместе со всей семьей И. Я. переезжает в Западную Сибирь, в коммуну "Жизнь и труд". В 1933 г., вслед за отцом, переходит в артель "Сеятель", выделившуюся из коммуны, вскоре уезжает оттуда в Кожевниково, куда были высланы "сталинградцы" (община "Всемирное братство"), в январе 1934 г. возвращается оттуда, но уже через несколько месяцев уезжает в Киргизию, куда стремились перебраться из Сибири многие толстовцы, однако, не сумев закрепиться там, вновь возвращается и продолжает работать в коммуне. В 1936 г. арестовали Драгуновского-отца, весной 1938 г. - сына. И. Я. был осужден на 10 лет лагерей, но через полтора года выпущен. Вернувшись домой (уже в колхоз), И. Я. закончил курсы шоферов и стал работать на колхозной "полуторке". В июле 1941 года после отказа от призыва в армию был арестован, судим и приговорен к 5-ти годам лагерей. В лагере на Урале И. Я. тяжело заболел; в 1943 г. - актирован. После этого работал счетоводом, шофером; в 1968 г. вышел на пенсию. В 1972 г. И. Я. с женой перебрались в Киргизию в село Беловодское, где и живут по сей день. Здесь И. Я., несмотря на сильную занятость (до 1980 г. он продолжал работать - теперь уже грузчиком), начал работу над биографией отца, которую ему удалось закончить в 1974 г. Кроме этого, он усиленно занимается философией, прежде всего, изучением Л. Н. Толстого, ведет (как и другие последователи Толстого) обширную переписку с единомышленниками. Воспоминания "Одна из моих жизней", отрывок из которых мы публикуем в настоящем сборнике, написаны в конце 1970-х гг. Они завершаются следующим размышлением: "Недавно вот эту мою биографию взял почитать местный сельский учитель. От него она попала в руки "сильных мира сего". Меня вызвали и провели со мной длительную "беседу", во время которой сказали, чтобы я никому не давал читать мою автобиографию. Что же так обеспокоило сильных мира сего? Ведь я не собираюсь захватить у них власть. Я не собираюсь делать революцию, не занимаюсь никакой политикой. Я рассказываю только о своей жизни, о своем мирном мировоззрении, о поисках разумного смысла жизни. "Я сплю, мне сладко усыпленье". Если я сплю, то пусть же и другие спят и не просыпаются от одуряющего гипноза И заблуждения, хотя это и приносит им бедствия и страдания. Как бы ни противились властвующие люди пробуждению простого народа, оно непременно наступит - если не от размышления, то от страдания, которое заставит людей объединиться в любви и дружбе".
