Дмитрий Калюжный - Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола
В. В. Голицын уже в правление Федора Алексеевича отличился на поле боя, приняв участие в защите южных границ и в Чигиринских походах 1677–1678 годов. Одновременно, с середины 1670-х он возглавлял Пушкарский и Судный Владимирский приказы. Именно он был инициатором отмены местничества. Он построил огромное прекрасное каменное здание первого высшего учебного заведения России, Славяно-греко-латинской академии (основана в Москве в 1687 году).
Государственные дела шли своим чередом, семейная вражда – своим. Разрастался конфликт двух царственных семей: в одной властвовала Софья, в другой первым человеком была царица Наталья Кирилловна, мать Петра. Семейная распря породила две враждебные партии людей, связавших себя с теми или другими. Со стороны Софьи двигателем в этой истории был думный дьяк, начальник стрелецкого войска Федор Леонтьевич Шакловитый (? -1689), а с противоположной стороны – брат царицы Лев Кириллович Нарышкин и князь Борис Алексеевич Голицын, «дядька» (воспитатель) Петра. Обе партии имели многих приверженцев во всех слоях общества; у Нарышкиных были сторонники даже среди стрельцов, подчиненных Шакловитого.
В. В. Голицын оставался около Софьи; он не испытывал ненависти к Нарышкиным, но сознание, что они считают его своим врагом и в будущем не пощадят, заставляло его в отчаянии желать вслух смерти царицы Натальи, хотя он не был активным участником интриг.
В эти годы он был занят делами государственными: занимался дипломатией. Общепризнанно, что Голицын был искусным дипломатом. Он сумел добиться в 1684 году подтверждения Кардисского мира со Швецией (1661), частично допускавший русских к Балтике для торговли. Но между тем шведский и польский вопросы оставались острыми; уже вскоре Петру пришлось «разбираться» со Швецией.
С Польшей в 1686 году был заключен очередной вечный мир. Дело в том, что польский король Ян Собесский желал привлечь Москву к австро-польскому союзу против турок, но Москва и с самой-то Польшей находилась только в перемирии (с 1681), а потому соглашалась оказать помощь лишь по заключении мира. В 1686 году Ян Собесский согласился; Польша навеки уступала Москве все, что она завоевала у нее в XVII веке, а важнейшим из завоеваний был Киев. Этим миром Россия обязана В. В. Голицыну, – но по договору нужно было начать войну с Турцией и Крымом.
У России отсутствовали выходы к морям: два моря – Черное и Балтийское, для внешних связей были закрыты Османской империей и Швецией. Единственными морскими воротами оставался Архангельск, порт на Белом море, который большую часть года был скован льдами, да и путь сюда из Западной Европы был значительно длиннее, чем через Балтику. Это что касается торговли; но присоединение южных территорий с богатыми почвами и устойчивым климатом было очень важным еще и потому, что позволило бы решить вечный русский вопрос – продовольственный.
Поэтому, действительно, движение страны на юг было самым важным и, казалось бы, Голицын сделал правильно, что предпочел южное направление западному. Однако Турция в то время по своей мощи значительно превосходила все страны мира, и Россия могла тягаться с нею, только перевооружив свою экономику и армию, а для этого надо было сначала прорваться к Западной Европе, наладить международную торговлю, заполучить новые технологии.
Но Голицын схватился за решение сиюминутной задачи. Приняв начальство над войсками, он дважды ходил на Крым (1687–1689), и оба похода оказались неудачными (чего и следовало ожидать), что возбудило ропот войска и вызвало со стороны Петра обвинение в нерадении. Но правительство Софьи торжествовало переход через степи к Перекопу как победу и осыпало Голицына наградами.
Впрочем, эти неудачные походы послужили полезным примером: Петр начал свою военную политику с западного направления, предварительно озаботившись созданием регулярной армии по западному образцу, и даже обогнал Европу, впервые введя рекрутский набор. Даже в Прутский поход он был вынужден идти потому, что шведский король, сидя в Турции, подталкивал ее к войне с Россией, а его азовская эскапада вызвана необходимостью закончить войну, начатую Голицыным.
Прожекты и деяния князя-оберегателя очень ярко описал французский посол при Московском дворе де ла Невилль. По его рассказу, князь вызвал из Греции 20 ученых, выписал много книг; убеждал дворян отдавать детей в латинские училища в Польшу или советовал нанимать для детей польских гувернеров. Польша была ближайшей к России и наиболее понятной для нее страной Европы; естественно, ее образованности и культуре стремились подражать.
Де ла Невилль пишет:
«Иностранцам он (Голицын. – Авт.) разрешил свободный въезд и выезд из Московии, что до него не было в обычае. Он желал также, чтобы дворяне путешествовали за границу для изучения военного искусства в иностранных государствах, так как задался целью учредить порядочное войско вместо полчищ из крестьян, которые, будучи призываемы на войну, оставляют свои поля без обрабатывания; вместо этой бесполезной для государства службы он предполагал обложить население умеренною подушною податью. Он думал также содержать постоянные посольства при главнейших европейских дворах и дать полную свободу вероисповедания в Московии…
… Он хотел заселить пустыни, обогатить нищих, из дикарей делать людей, превратить трусов в добрых солдат, хижины в чертоги… все эти предприятия погибли в Московии с его падением». (См. «Россия XV–XVII вв. глазами иностранцев». С. 516–517.)
Великие планы великого человека, – к сожалению, в своей совокупности тогда они были несбыточными ни с ним, ни без него. Каждый из пунктов требует вложения средств, а где ж их взять? Только с внешней торговли, но торговать-то было нечем, и выхода на рынки не было. Нефть еще не стала товаром, больше 90 % населения сидело «на земле», то есть кормили они в основном сами себя, на обустройство государства и выполнение прожектов ничего и не оставалось.
Рассмотрим интересный эпизод из записок де ла Невилля:
«Намерением Голицына было поставить Московию на одну ступень с другими государствами. Он собрал точные сведения о состоянии европейских держав и их управлений и хотел начать с освобождения крестьян, предоставив им земли, которые они в настоящее время обрабатывают в пользу царя, с тем, чтобы они платили ежегодный налог… То же самое он хотел ввести по отношению к кабакам и разным предметам торговли, полагая, что таким путем сделает народ трудолюбивым и промышленным…» (там же, выделено нами. – Авт.)
Мы здесь видим, прежде всего, что у европейцев и проевропейски настроенных россиян из числа элиты уже в XVII веке сложилось мнение о русских, как о людях ленивых и не трудолюбивых. Возникла эта совершенно неверная посылка оттого, что сравнивали не условия, в которых проживают те или иные народы, а уровень их жизни, – как сказано, «сведения о состоянии европейских держав и их управлений». Между тем всё это зависит как раз от природных условий! В Европе нет таких лютых зим, как в России. В Европе выше урожайность сельскохозяйственных культур, длиннее период сельхозработ. В Европе нет нужды тратить столько труда, как у нас, на заготовку дров, производство теплой одежды и прочее.
Вот и получается, что в России мужику, чтобы произвести и сохранить продовольствие, да к тому же самому живому остаться, приходилось работать не меньше, а БОЛЬШЕ, интенсивнее, чем такому же селянину в Европе. Но мало этого! Не только земля давала ему меньший продукт на единицу затрат труда, но и государство ВЫНУЖДЕННО брало более высокую, нежели в иных странах, долю на свое содержание! Ведь государство – это совсем не князь Голицын или граф Уваров, занимающие какие-то должности. Это – общественная структура, имеющая свои внутренние и внешние задачи, и для выполнения этих задач нужны люди и средства. А взять эти средства можно только у крестьянина, больше не у кого. Дворянин-ить сроду ничего не производил, а в лучшем случае руководил процессом.
Страна, живущая в таких исключительно суровых условиях, могла встать вровень с другими, только собирая все доступные средства с как можно большей территории. И мы, глядя в наше прошлое, не можем не поражаться, что при прочих не равных, и не в нашу пользу условиях, Россия находила силы, чтобы прирастать новыми землями (находящимися зачастую в еще более тяжелых условиях), увеличивать, так сказать, «налогоблагаемую базу»!
Надо бы вспомнить историю реорганизации сельского хозяйства в 1930-е годы. У крестьянства взяли и средства для индустриализации, и работников. То есть при создании новой экономики понадобилось одновременно решить задачу привлечения из села кадров и сохранения производства продовольствия, – что отнюдь не так просто.
Изотермы (линии равных температур) января на территории Европы.Построено А.П. Паршевым на основании климатических карт «Атласа офицера» (М., Воениздат, 1978 г.) и Большого настольного атласа Маркса (М., изд-во Маркса, 1904)
