Григорий Турский - История франков
Как случилось, что во всех городах, где он устанавливал свою власть несправедливым образом, прибегая к насилию и незаконному вторжению, ты удостоился получить поместья?»
«Не стану отрицать, что я считался другом короля Хильперика, – ответил Эгидий, – но эта дружба не предполагала причинения вреда королю Хильдеберту. Поместья, о которых ты упоминаешь, я получил по дарственным грамотам от самого короля Хильдеберта».
В качестве доказательства своих слов Эгидий представил на всеобщее обозрение документы, но король отрицал, что когда-либо подписывал их. Призвали Оттона, бывшего в то время рефендарием, хранителем печати, и якобы составившего все эти документы. Он предстал перед судом, но заявил, что это не его подпись, его почерк скопировали с другого документа. Таким образом, по первому обвинению епископа признали виновным, уличив в подлоге.
Затем в суд представили письма Эгидия к Хильперику, в которых содержались клеветнические выпады против Брунгильды. Нашлись и письма от Хильперика к епископу, содержавшие заявления, подобные нижеприведенному: «Вырастающий из земли побег не завянет, пока его корень не перережут».
Стало совершенно очевидно, что здесь написано о необходимости сначала уничтожить Брунгильду и затем убить ее сына. Епископ заявил, что он не писал эти письма и не подписывал их, а также что не получал ответа от Хильперика. Однако перед судом предстал его доверенный слуга, занесший эти письма в свою почтовую книгу, так что на основании его показаний никто из заседавших в суде не усомнился в том, что епископ действительно отправлял послания.
Затем был оглашен договор между между королем Хильдебертом и королем Хильпериком, в котором они собирались поделить королевство Гунтрамна (после его изгнания). Хильдеберт заявил, что не подписывал никаких соглашений подобного рода. «Это ты, Эгидий, натравил друг на друга моих дядьев, что привело к усобице, – заявил король. – Войска разрушили город Бурж, округ Этампа и крепость Шатомейан (т. е. города Гунтрамна. – Ред.). Погибло множество людей, и их души, как я полагаю, только и ждут, чтобы Господь вынес тебе Свой приговор».
Эгидий, припертый уликами, не смог отпереться, ибо обнаруженные в одном из ларцов Хильперика донесения и депеши свидетельствовали об обратном. Их нашли, когда с виллы Шель, расположенной близ Парижа, были вывезены сокровища Хильперика – после того, как его убили.
Слушания по поводу предъявленных обвинений продолжались в течение длительного времени. Затем на суде появился Епифаний, аббат церкви Святого Ремигия, и показал, что за сохранение верности королю Хильперику Эгидий получил две тысячи золотых и драгоценности. Перед судом также предстали послы, сопровождавшие Эгидия, и сказали, что «Эгидий оставлял нас и в течение долгого времени совещался с глазу на глаз с королем. Мы не знаем, о чем они говорили, но вскоре после этого нам стало известно о вторжении и убийствах, о которых уже шла речь». Епископ отрицал, что они говорят правду. Однако аббат, который был осведомлен о тайных делах Эгидия, назвал людей, которые доставили ценности Эгидию, и указал место, где их передали. Он детально описал планы, которые они выработали, чтобы свергнуть и убить королей Гунтрамна и Хильдеберта.
Уличенный еще раз, Эгидий был вынужден сознаться и в этом. Когда присутствовавшие на суде епископы поняли, что один из них совершил столь тяжелые преступления, они были настолько потрясены, что попросили трехдневную отсрочку в обсуждении дела, надеясь, что Эгидий сможет собраться и найдет доводы, чтобы отвести обвинения, выдвинутые против него.
Когда третий день стал подходить к концу, они отправились в полном составе в церковь и допросили Эгидия, спросив у него, может ли тот представить что-либо в свое оправдание. Однако он ответил: «Я виновен и прошу вас вынести приговор немедленно. Признаю, что за совершенное мною я заслуживаю смерти. Я вступил в заговор против короля Хильдеберта и его матери. Именно в результате моего заговора развязывались многие войны и были опустошены многие районы Галлии».
Когда епископы услышали это, то сильно опечалились, поняв, какой позор пал на их брата. Им удалось сохранить ему жизнь, но в соответствии с каноном его лишили сана и приговорили к пожизненному изгнанию и отправили в Аргенторат, ныне называющийся Страсбургом. Тогда же Ромульф, старший сын графа Лупа, ставший священником, занял место епископа, сменив Эгидия.
Аббат базилики Святого Ремигия Епифаний также лишился должности. В сундуках Эгидия обнаружили большое количество золота и серебра. Все, что он получил в результате тайного сговора и предательства своего короля, изъяли, оставив лишь накопленное в результате его праведных деяний, а также доходы церкви.
20. В то же самое время Базина, дочь короля Хильперика, недавно отлученная от церкви вместе с Хродехильдой, бросилась к ногам епископов и стала умолять о прощении. Она обещала вернуться в обитель, жить в согласии с аббатисой и соблюдать все предписания Устава. Хродехильда же, напротив, поклялась, что никогда не вернется в обитель или, по крайней мере, до тех пор, пока Левбовера остается там в качестве аббатисы.
Поскольку король попросил простить обоих, их снова приняли в лоно церкви и велели вернуться в Пуатье. Базина возвратилась обратно в обитель. Хродехильде же повелели находиться в поместье, принадлежавшем раньше Ваддону и подаренном ей королем, куда она и отправилась жить.
21. Сыновья же Ваддона скитались в окрестностях Пуатье, занимаясь грабежами и убийствами. Как-то ночью они напали на группу купцов, порубили их мечами и завладели всей их собственностью. Они также напали на другого человека, назначенного трибуном, убили его и украли все его вещи. Когда граф Маккон попытался пресечь их деятельность, они отправились во дворец и испросили аудиенции у короля.
Они предстали перед королем одновременно с графом, который отправился ко двору, чтобы в соответствии с собственными обязательствами внести в казну надлежащую сумму налога, и преподнесли королю прекрасную перевязь, украшенную золотом и драгоценными камнями, и великолепный меч, рукоять которого была украшена золотом и испанскими самоцветами.
Поскольку король узнал о совершенных ими преступлениях, он велел заковать братьев в цепи и подвергнуть пыткам. Под пытками они открыли место, где хранилось украденное их отцом из сокровищницы Гундовальда, о чем я вам ранее рассказывал.
Тотчас отправили людей. Они обнаружили много золота и серебра, разнообразные изделия, украшенные золотом и драгоценными камнями. Все это перенесли в королевскую сокровищницу. Старшему брату велели отрубить голову, младшего осудили на изгнание.
22. Совершив огромное число преступлений, среди которых числились убийства, нарушения общественного спокойствия и различные более мелкие преступления, Хильдерик-сакс направился в город Ош, где его жена владела некоторой собственностью. Известия о его преступных деяниях дошли до короля, и он распорядился, чтобы его убили. Однако однажды ночью Хильдерик-сакс так напился, что его нашли мертвым в постели. Рассказывают, что он был зачинщиком тех преступлений, что описаны выше, когда епископов вышвыривали из церкви Святого Илария по приказу Хродехильды. Если это было действительно так, Бог покарал его за все то зло, что он причинил слугам Господним.
23. В тот же самый год в ночное время землю озарило такое сияние, что можно было подумать, что стоял самый полдень. Иногда видели огненные шары, пролетавшие по небу в ночное время, так что казалось, что они освещают всю землю.
Тогда же возникли споры и о дне празднования Пасхи, потому что Виктор в своем цикле[280] написал, что Пасху следует праздновать на пятнадцатый день после полнолуния. Чтобы христианам не праздновать ее в один день с иудеями, он добавил: «Латиняне празднуют Пасху на двадцать второй день после новолуния» (здесь в английском оригинале неточность. На самом деле определение дня Пасхи сложнее. Желающие могут справиться в Интернете или французских источниках. – Ред.).
В итоге многие люди стали праздновать Пасху на пятнадцатый день[281], сам я праздновал на двадцать второй день[282]. Я провел тщательные разыскания и обнаружил, что испанские источники волей Господа наполнились именно в тот день, который я выбрал в качестве дня Пасхи.[283]
14 июня, в среду, рано утром, когда день только начал разгораться, произошло сильное землетрясение. В середине октября произошло солнечное затмение. Солнечные лучи так слабо светили, что давали не больше света, чем серп луны пяти дней от новолуния. В августе шли сильные дожди, бушевали свирепые грозы, так что подъем рек оказался очень высоким. В городах Вивье и Авиньоне случилась сильная вспышка бубонной чумы.
