Дмитрий Верхотуров - Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР
На основе техпромфинплана в начале 1930-х годов родились еще две формы встречного планирования: сменно-встречное и часо-встречное. Первый зародился в 1931 году на Мариупольском металлургическом заводе им. Ильича в прокатном цехе. Перед началом работы мастера и инженеры осматривали агрегаты и оборудование, изучали причины простоя, оценивали подвезенный и имеющийся в цехе запас сырья. За 10–15 минут до гудка на сменном производственном совещании они докладывали результаты заступающей смене и принимали решение, сколько они сегодня сделают за смену. Как правило, они добивались перевыполнения плана на 20–25 % и перевыполнения на 10–15 % своего же встречного плана.
В июле 1933 года на заводе «Серп и Молот» в прокатном цехе, на стане «700» зародилось часо-встречное планирование. Так же, после оценки состояния оборудования и наличных запасов сырья и заготовок, прокатчики расписывали сменный план по часам: сколько заготовок они должны прокатать за час смены. Для себя прокатчики план исчисляли не в тоннах, а в штуках заготовок. Задача перед бригадой состояла в том, чтобы перевыполнять план по часам, хотя бы на две-три заготовки. В результате перевыполнение плана за смену составляло до 30–40 %[502].
Сейчас это явление основательно забыто. Существовало оно недолго, до начала войны. Дело заключается в том, что встречное планирование могут осуществлять только опытные, квалифицированные рабочие. Но с началом войны многих из них призвали в армию, многие погибли. Их заменили на работах женщины и подростки, которые, конечно, никакого встречного планирования проводить не могли. Да и военные планы были настолько высокими, что не было никакой возможности и желания их увеличивать еще больше.
С точки зрения теории встречное планирование было тем самым элементом саморегуляции общества с плановой экономикой, которое приводит его хозяйственную систему в равновесие, когда планы в целом соответствуют производственным возможностям. Оно выполняло такую же роль, какую в рыночном обществе выполняет закон спроса и предложения. После войны этот регуляторный механизм был разлажен, а позже, во время хрущевских реформ, вовсе уничтожен, и плановая советская экономика начала разваливаться, будучи не в состоянии приспособиться к изменяющимся условиям хозяйственной деятельности. Плановое хозяйство смогло просуществовать полвека без саморегуляции, только на колоссальных внутренних резервах.
И, наконец, четвертая форма активности рабочих – социалистическое соренование, возникшее в 1929 году, после публикации статьи Ленина «Как нам организовать соревнование». К 1935 году соревнованием было охвачено 67 % от 4 млн. 601 тысячи промышленных рабочих, в среднем по разным отраслям – от 51 % до 78 % рабочих[503]. В 1933 году прошли два крупных всесоюзных конкурса: соревнование «101 домны» между доменными цехами металлургических заводов и соревнование между лучшими сталеварами Советского Союза, начавшееся по инициативе рабочих мартеновского цеха завода «Красный Октябрь».
То есть к тому моменту, когда зародилось стахановское движение, среди рабочих была уже проведена большая работа по повышению технической грамотности, было проведено изучение техминимума и проведена сдача гостехэкзамена. Кроме этого, в разных отраслях промышленности от трети до половины рабочих уже было охвачено ударничеством и от половины до трех четвертей – соцсоревнованием. Активность, внимание к работе, интерес к производству и его развитию в середине 1930-х годов стали обычными для большинства рабочих.
Стахановское движение рождалось в атмосфере очень большого внимания к вопросам производства, большой чувствительности ко всем нововведениям и новшествам. Говорить, что стахановское движение было акцией, было кампанией, якобы инспирированной партийными организациями, и что оно, мол, основано на приписках или очковтирательстве – это наглая ложь, построенная на отрицании любых успехов советского хозяйственного строительства, любых сдвигов и достижений.
Стахановское движение возникло в одной из традиционно отстававших отраслей тяжелой промышленности – угольной. Там внимание к производству из-за постоянного недовыполнения планов, постоянных претензий со стороны хозяйственного руководства и приездов высоких комиссий для разбора положения было, так скажем, повышенное. В угольной промышленности, особенно в Донбассе, быстро замечалось и внедрялось любое новшество, если только оно обещало хоть сколь-нибудь поднять добычу угля.
В конце 1929 года на шахте № 22 «Голубовская» в Донбассе инженер К.К. Карташов внедрил новый способ непрерывной откатки угля. Раньше, для того чтобы перенести транспортер с одного участка на другой, нужно было 30–40 минут на разборку и сборку транспортера. На то время откатка угля и работы в забое прекращались. Карташов придумал способ, как переносить транспортер в собранном виде всего за 10–15 минут, не останавливая других работ. Откатка угля стала вестить практически непрерывно, и лава работала без перерывов больше суток. Правление треста «Донуголь» внедрило метод переноски транспортера на всех остальных шахтах, а инженер Карташов был награжден орденом Ленина[504].
14 июля 1930 года газета «Труд» опубликовала сообщение о зарождении нового производственного метода под названием «общественный буксир». На шахте им. Артема в Донбассе бригады, досрочно выполнившие свой план на смену, переходили на помощь к отстающей бригаде. Этот метод работы получил очень широкое распространение и стал применяться не только в угольной промышленности, но и на стройках новых предприятий.
В 1932 году в Первомайском рудоуправлении инженер А.И. Бахмутский разработал и построил первую модель подземного угледобывающего комбайна «Б-1», который был испытан в шахте «Альберт» в августе 1932 года[505].
Одним словом, задолго до знаменитого достижения Алексея Стаханова на донецких шахтах велась напряженная работа по улучшению работы, по увеличению добычи угля, по внедрению передовых методов и технических новшеств. Но главными предшественниками Стаханова были не эти шахтеры и инженеры. Им стал Никита Алексеевич Изотов, шахтер-ударник, разработавший новый метод отбивки угля.
Изотов работал на шахте № 1 «Кочегарка» в Горловке забойщиком. За долгое время работы он накопил большой опыт зарубки угля вручную. В те времена пневматические отбойные молотки были еще редкостью, и шахтеры практически повсеместно работали ручными инструментами: молотком и обушком. Эта была трудная, тяжелая и изматывающая работа. Выполнение плана зависело в первую очередь от физической силы и выносливости шахтера. Однако Изотов во время работы заметил, что можно увеличить производительность труда, если перед работой присматриваться к угольному пласту и не рубить его как попало, а использовать для отбивки трещины и слабые прослойки. Опыты убедили его в том, что это возможно. Распределяя силу и отбивая уголь по разработанной им самим методике, Изотов добился того, что стал стабильно перевыполнять план и прочно вошел в число ударников на шахте.
Другой бы этим достижением удовлетворился, но Изотов был беспокойным человеком. Он стал настаивать на том, что нормы выработки низкие и они не подталкивают шахтера к повышению производительности труда, не подталкивают его к освоению тонкостей зарубки угля. Инженеры и руководство рудоуправления не поверили поначалу Изотову. Он же в ответ попросил перевести его в самый отстающий участок и пообещал вывести его в число передовых.
Его перевели на участок № 7, который был самым отстающим и постоянно невыполняющим план. Вскоре, к большому удивлению начальства, добыча на этом участке стала расти и скоро он вошел в число передовых на всей шахте, а потом и по рудоуправлению. Вскоре после этого, 11 мая 1932 года, в «Правде» появилась его статья «Как я работаю»:
«Нет, одной силой уголь не возьмешь!
Скажу без хвастовства: я даю большую выработку потому, что овладел техникой дела. Как я работаю? Я стараюсь присмотреться к углю. Когда прихожу в забой, прежде всего оглядываю свое рабочее место, продумываю, как лучше взять уголь»[506].
Изотов в этой статье достаточно подробно описал ту технику, с помощью которой он откалывал уголь и добивался высокой производительности. Статья вызвала огромный интерес. Мало кто верил, что такое возможно. Изотова обвиняли в хвастовстве и очковтирательстве. Партком шахты встал на защиту шахтера и организовал поездку Изотова по другим шахтам и рудоуправлениям, где он показывал всем желающим и сомневающимся свою технику работы. За 10 дней Изотов посетил 25 забоев. После этих поездок обвинения стихли. Шахты и рудоуправления стали обращаться к Изотову с просьбами научить их шахтеров новым методам работы.
В 1933 году в шахте № 1 «Кочегарка», на участке № 7 была организована первая подземная школа шахтеров, в которой Изотов учил своим методам работы. Его опыт стал мало-помалу распространяться по Донбассу и завоевывать себе новых приверженцев. В конце концов это начинание вылилось в общедонецкое движение изотовцев. В 1934 году Никита Изотов был награжден орденом Ленина[507].
