Лев Колодный - Хождение в Москву
В институте занимался Иосиф Кобзон, ныне профессор Академии имени Гнесиных.
Видел я не раз шествовавшего по Поварской с внучкой Михаила Дормидонтовича Михайлова, великого баса Большого театра. Когда он пел, Сталин прерывал заседание Политбюро и со всеми соратниками отправлялся слушать арию Ивана Сусанина. После спектакля заканчивал заседание в ложе Большого театра...
На месте церкви Рождества Христова в Кудрине братья Веснины построили в стиле конструктивизма клуб общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, некогда строившего дома, выпускавшего журналы, научные труды. В страхе перед Сталиным общество «самораспустилось», старики революционеры не смогли предаться воспоминаниям в стенах нового клуба... Большой зрительный зал стал кинотеатром «Первым», с 1945 года – театром-студией киноактера, ничем особенным себя не проявившим. В таком же стиле построили на Поварской, 25, дом рядом с дворцом Коннозаводства, занимаемый Научно-исследовательским институтом Министерства внутренних дел. Его сотрудники в штатском называли свое учреждение «детским садом», который занимал первый этаж.
Сергей Михалков знакомится с Ильей Глазуновым. После войны в самом конце улицы, на Поварской, 35, построили шестиэтажный дом, его жильцом был Всеволод Пудовкин, автор фильма «Потомок Чингисхана» и других, ставших классикой советского кино. На последнем этаже дома – квартира Сергея Владимировича Михалкова, патриарха современной литературы, отца двух кинорежиссеров, Андрона и Никиты, живших здесь. Отсюда Михалков-старший однажды прошел к Поварской, 29, и поднялся в коммунальную квартиру 50. Там в бывшей ванной комнате обосновался на птичьих правах, без прописки, друг его сына, Илья Глазунов. С женой художник умещался на шести квадратных метрах. Пораженный убожеством обстановки, в которой обитал лауреат международного конкурса, живописец, писавший портреты послов, член коллегии Министерства культуры СССР решил ему помочь. И помог так, что благодарный художник по сей день называет Сергея Владимировича «благодетелем». Способность помогать людям Михалков сохранил в восемьдесят пять лет. Мне пытался помочь издать книгу, за что хочу, пользуясь случаем, сказать спасибо, которого он не дождался от многих бывших опекаемых.
Поварская – одна из самых благополучных улиц старой Москвы. Особняки князей и миллионеров занимают иностранные посольства. В одном из них двадцать лет служил послом Литвы поэт Юргис Балтрушайтис, символист, писавший на двух языках, сотоварищ Брюсова и Бальмонта. (Арбатскому поэту посол помог эмигрировать.) Мемориальная доска с портретом Балтрушайтиса установлена на Поварской, 24. Предполагают, что и этот особняк построил Лев Кекушев в конце ХIX века.
ИМЛИ и «Тихий Дон». В бывшем 6-м Доме Советов выпускало книги издательство «Советский писатель». В усадьбе Коннозаводства – Институт мировой литературы (ИМЛИ), первым директором которого был Лев Каменев. Здесь сделал я сообщение о найденных рукописях «Тихого Дона» и подарил институту ксерокопию двух неопубликованных глав «Тихого Дона», написанных Михаилом Шолоховым в 1925 году. Выкупить у наследников рукопись, о которой десятки лет спорят литературоведы мира, удалось в 1999 году.
В бывшем особняке Кошелева-Костанжогло помещается научный институт, изучающий народные промыслы. В его стенах начали торговать кустарными изделиями, объектами собственных изысканий. Открылся на Поварской, рядом с почтой, фирменный магазин фабрики «Красный Октябрь», выпускающей шоколад. Но это исключения из правил. Улица, как прежде, далека от торговли.
Полвека она называлась именем Вацлава Воровского, советского публициста и дипломата, полпреда, то есть посла, в Риме, убитого террористом в 1923 году. На Поварской никогда этот революционер-ленинец не жил.
Возвратить название оказалось делом простым. Сложнее вернуть утраты, заполнить пустоты, застроить пустыри, заросшие деревьями. У всех на виду большая новостройка: рядом со зданием Верховного суда России поднялась круглая многоэтажная башня правосудия. Ремонтируются бывшие доходные дома, коммунальные квартиры превращаются в «эксклюзивные», как прежде многокомнатные, на одну семью. Родятся ли в них Лермонтовы и Бунины? Это узнают другие москвоведы, они и напишут о них.
Глава шестнадцатая
Большая Якиманка
Яким + Анна = Якиманка. – Малиновый звон Марона. – У Николы в Голутвино. Посреди сорока сороков
Яким + Анна = Якиманка. У каждой старинной улицы Москвы – свой поэт. У Тверской – Пушкин. У Арбата – Окуджава. У Якиманки – Шмелев Иван, сын Петра, родившийся в замоскворецком дворе. Заполненный мастеровым и торговым людом этот двор стал школой жизни и источником вдохновения. Много лет цензоры вымарывали любое упоминание о писателе, словно не было в природе такого классика русской литературы. Теперь сочинения его не томят в спецхране, издают, учат в школе. В недавние дни прах Шмелева доставили на родину, чтобы выполнить его последнюю волю – похоронить в Донском монастыре, рядом с предками.
Гроб Шмелева эскортировали по улице, которую он бы не узнал – так ее, бедную, замордовали.
«...Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке белой – Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона, мимо краснеющего далеко за Полянским рынком Григория Неокессарийского, – писал в далеком прошлом Иван Шмелев.– И везде крестимся...» Не названа здесь Казанская, самая большая на улице церковь, много раз помянутая писателем в «Лете Господнем», литературном памятнике Замоскворечью.
На Якиманке теперь часто не покрестишься: из четырех храмов остался на ней один, Иван Воин. Сломали до основания – Казанскую, Петра и Павла, Якима и Анну. Последний в этом мартирологе храм стал причиной названия улицы. На месте церкви растет трава забвенья. Многие строения вокруг уничтожили, чтобы спрямить и расширить улицу-дорогу из Кремля во Внуково, аэропорт.
Обезглавленные Яким и Анна долго саморазрушались. Прочные каменные стены служили кузницей и сотрясались до тех пор, пока их не взорвали тайком. Это случилось в ночь с 3 на 4 ноября 1969 года. Впервые упомянута церковь в летописи под 1493 годом. Храм возник на старинном пути из Москвы в Калугу.
Главный престол церкви Благовещения имел придел Иоакима и Анны. В переводе с древнееврейского языка Иоаким, как сказано в Библейской энциклопедии, «Бог возставляет». В русском произношении Иоаким стал Якимом, Акимом. Ханна – в русском языке Анна – переводится как «милостивая». Жившие две тысячи лет тому назад эти состоятельные иудеи, жители Иерусалима, чтятся христианами всего мира как отец и мать Марии, долгожданной дочери, дарованной старикам в глубокой старости. Она вошла в мир Девой Марией, Богородицей, Богоматерью, Мадонной, земной матерью Христа. К ней возносят молитвы верующие в Спасителя на всем земном шаре.
Церковь в честь родителей Девы Марии была единственной в столице. Ее отстроил в камне патриарх Иоаким (тезка «Богоотца» Иоакима), когда Москва стала городом сорока сороков. Над Якимом и Анной красовалось семь куполов и колокольня. Деятельный патриарх вел лютые диспуты в Грановитой палате с раскольниками. Иоаким в годы своего правления изгнал из Первопрестольной католиков-иезуитов, преследовал в Москве иноземцев, одного из них, мистика Кульмана, сжег на костре. Он же призвал ученых греков, братьев Иоаникия и Софрония Лихудов, выпускников Падуанского университета, в столицу. Они читали молодым русским курс лекций по грамматике, пиитике, риторике, логике, математике и физике. Братьев считают основоположниками высшего общего образования в России. Задолго до основания Московского университета патриарх Иоаким открыл высшую светско-церковную школу со своим Уставом, приближенную к западноевропейским университетам. Это альма-матер Ломоносова, Кантемира, Баженова... Школа патриарха вошла в историю под названием Славяно-греко-латинской академии. После пожара Москвы 1812 года, как уже упоминалось, ее перевели в Троице-Сергиеву лавру, где она живет поныне в статусе Духовной академии.
Таким образом, Большая Якиманка носит имя дедушки и бабушки Христа, а не Георгия Димитрова, как было в советское время. Этот болгарский революционер прославился, как говорилось выше, смелыми речами на процессе по делу о поджоге рейхстага. Из зала суда обвиняемый вышел оправданным и отправился героем в Москву, где возглавил III Коммунистический Интернационал – Коминтерн, штаб мировой революции и разведки. Димитров отправил на казнь многих вождей компартий, не угодивших Сталину. Не без основания Запад считал партии Коминтерна – «рукой Москвы». Димитрова, как Ленина, похоронили было в мавзолее. Но болгары помнили за ним не только геройские дела, поэтому после краха коммунизма закопали вождя, не зная, что теперь делать с мавзолеем. А на бывшей улице Димитрова остался памятник. Бронзовый Димитров грозит кулаком прохожим и детям в сквере, напоминая о времени, когда в Москве безраздельно властвовали коммунисты.
