Игорь Липовский - Библейский Израиль. История двух народов
Вероятно, особая роль культа Яхве в судьбе древнееврейских племен — в огромной степени заслуга Моисея. Его идея Единого, Всемогущего и Вечносущего Бога воплотилась в культе Яхве и превратила его в уникальную для того времени монотеистическую религию, которая в корне изменила сначала судьбу его племени — левитов, — а потом и всех древних евреев. Старая домонотеистическая форма этого культа немногим отличалась от других языческих верований. Моисей не только радикально изменил его религиозную сторону, но и придал ему ярко выраженный социальный и правовой характер, невиданный для религий той эпохи. Тем самым он создал не просто новую религию, но и новую систему социальной и правовой организации общества. Ничего подобного не было у родичей древних евреев, тех кочевых народов, которые знали и исповедовали этот культ. Поэтому неудивительно, что постепенно языческий яхвизм у них уступил место другим политеистическим верованиям, в то время как монотеистический яхвизм укреплял свои позиции лишь среди древнееврейских племен.
Не следует забывать, что иудаизм периода Первого Храма разительно отличался не только от иудаизма сегодняшнего дня, но и от иудаизма Второго Храма. Начальный иудаизм не был монотеистическим учением, таковым его сделал лишь Моисей. Однако, несмотря на категорический запрет поклонения другим богам, являющийся центральной синайской заповедью, тогдашний иудаизм мирно уживался с другими языческими культами. Имея в виду эту особенность раннего иудаизма, его целесообразнее называть яхвизмом, так как его носители, отдавая предпочтение культу Яхве, не отказывались от поклонения и другим божествам. Вплоть до разрушения Первого Храма в 587/586 г. до н. э. древнееврейские племена, не говоря уже о ханаанейско-аморейском населении, оставались по-прежнему политеистами, поклоняясь как Яхве, так и другим богам, например Баалу или Ашейре. Только в течение двух коротких периодов — времени правления иудейских царей Хизкии и Иосии — южные племена полностью вернулись к монотеизму Моисея. Однако эти годы были скорее исключением, нежели правилом.
Еще сложнее обстояло дело на территории северных племен. Там был несравненно больший процент ханаанейско-аморейского населения, исторически никак не связанного с культом Яхве. Но главная проблема заключалась в том, что сам «дом Иосифа» — лидер северных племен — традиционно отдавал предпочтение культам Эля, Баала и Ашейры — главным ханаанским божествам того времени, и не случайно. Культ Яхве не был распространен в той аморейской племенной группе, к которой он принадлежал. В этом-то и состояло его важнейшее отличие от «дома Иакова». Как ни парадоксально, но среди мидьянитян, ишмаэльтян или кениев, происходивших из племенной группы Авраама, культ Яхве был первоначально больше распространен, чем в «доме Иосифа». В этом заключалась объективная слабость яхвизма на территории северных племен. К тому же «дом Иосифа» вернулся в Ханаан из Египта на два с половиной столетия раньше «дома Иакова» и за это время успел более чем основательно ханаанизироваться. Он принял яхвизм в результате союза с племенами Моисея и как обязательство, вытекавшее из соглашения с самим Моисеем. Левиты и аарониды, их культ Яхве были чужды «дому Иосифа» и воспринимались им как неизбежная дань и уступка союзникам, без которых завоевания Йеошуа были бы невозможны.
Другие северные племена — колена Исахар, Звулун, Гад и Ашер — за время пребывания с Моисеем в пустыне успели больше приобщиться к яхвизму, да и союз с левитами и ааронидами, которые после раскола в большинстве своем присоединились к ним, обязывал их отдавать предпочтение культу Яхве. Особое место занимало южное колено Реувен, присоединившееся к северным племенам из-за конфликта с коленом Йеуда по поводу главенства в «доме Иакова». Реувениты, как и сами левиты, были яхвистами, но это не мешало им одновременно поклоняться и другим богам. Хуже всего с точки зрения яхвизма обстояло дело с индоевропейским (ахейским?) коленом Дан, для которого Яхве был абсолютно чужд. Но даниты жизненно нуждались в военном союзе с древнееврейскими племенами, без поддержки которых они были не в состоянии обосноваться в Ханаане. К тому же их вынужденная бездомность и память о совместном пребывании в Египте еще больше связывали их с древними евреями. Вначале союз с южными, а потом и северными племенами имел для них только военное значение, и левиты, как свидетельствует Библия, не имели удела в этом колене. Но в дальнейшем по мере израилизации это племя обзавелось собственными левитами и даже яхвистским храмом в Дане, и в религиозном плане стало не менее яхвистским, чем другие северные племена. В этом отношениии колено Дан представляет собой очень характерный пример того, как не только не израильское, но даже не семитское племя под влиянием левитов могло усвоить яхвизм.
Яхве не состоял изначально в пантеоне северных племен, однако история сложилась так, что именно на их территориях оказалось большинство левитов и главные яхвистские центры, в частности Шило. Более того, в период судей вся известная нам по Библии история яхвизма вершилась на территории северных племен и руками северных левитов. Но яхвизм на севере отличался от яхвизма на юге, хотя левиты и аарониды представляли один и тот же культ. Среди северных племен он существовал в форме так называемого элохизма, когда культ Яхве ассимилировал распространенный там культ верховного ханаанского бога Эля и использовал его терминологию и образы.
Впервые библейский текст соединил имена Эля и Яхве в момент наделения Моисея миссией по спасению своего народа из египетского рабства. Именно здесь было открыто, что «Вечносущий», то есть Яхве, является одновременно и Богом отцов — Авраама, Исаака и Иакова, — которым он был известен под именем «Эль», то есть «Бог». Тем самым носители традиции заложили основу религиозной унии между домами Иакова и Иосифа, между южными и северными племенами, без которой их военно-политический союз был бы вряд ли долговечен. Идентификация Эля с Яхве соединила два культа в один, точно так же, как идентификация имен Израиля и Иакова соединила родословия двух аморейских племенных групп, известных как «хабиру».
Не следует забывать, что патриарх Авраам, порвавший на новой родине, в Ханаане, со старыми богами из Шумера, принял одну из разновидностей культа Эля, господствовавшего тогда в этой стране. Вместе с ним культ Эля признали все полукочевые амореи-хабиру, обосновавшиеся в Палестине. В то же время у каждой группы аморейских кочевников был и свой собственный племенной культ, который они принесли со своей прародины в северо-западной Месопотамии. Например, у «дома Иакова» таким был яхвизм. Северные племена в силу исторических причин оказались под несравненно большим культурным и религиозным влиянием ханаанейского окружения, чем их южные собратья. «Дом Иосифа» дольше жил в Ханаане и меньше времени находился в Египте, чем «дом Иакова». Если первый пробыл в Египте около 250 лет, то второй значительно больше — 430 лет, поэтому ко времени исхода южных племен из Египта влияние собственного культа Яхве у них существенно возросло за счет ослабления позиций ханаанейского культа Эля. Бога Эля в «доме Иакова» постигла та же судьба, что и языческих божков из Шумера, принесенных Авраамом в Ханаан. Совершенно в иной ситуации он оказался в «доме Иосифа», где пустил значительно более глубокие корни. Имя «Эль» в качестве имени Бога было настолько распространено на его территории, что даже левиты-яхвисты из Шило в Северном царстве были вынуждены использовать один из его вариантов — «элохим». Впрочем, лучшим памятником культу Эля стали имена людей, включая имя легендарного родоначальника северных племен — Израиль (Исраэль — «богоборец»). Когда впервые записывались библейские тексты, носители традиции, левиты и аарониды, соединили яхвизм — свой племенной культ — с элохизмом северных колен и стали толковать элохизм Авраама, Исаака и Иакова как тот же яхвизм.
Существуют достаточно убедительные свидетельства того, что эти культы слились друг с другом. Прежде всего, в Ветхом Завете полностью отсутствует не только какая-либо критика, но и вообще всякие упоминания о верховном ханаанском боге Эле, что само по себе очень странно. В свете сурового осуждения авторами Библии культов ханаанских богов Баала, Ашейры, Астарты (Ашторты) и Молоха, моавитского Кемоша, аммонитского Милькома, эдомитского Кауса и арамейского Хадада (разновидности того же Баала), представляется невероятным, что можно «забыть» о боге отцов, боге богов Ханаана, Финикии и Сирии — Эле. Однако объясняется это просто: библейский текст идентифицирует Эля с Яхве. Примечательно, что имя Эля используется, как правило, в тех частях Ветхого Завета, которые были созданы левитами в Северном царстве, в то время как имя Яхве превалирует в текстах, написанных ааронидами в Южном царстве. Не случайно исследователи Библии называют первый источник «Элохистом» (Е), а второй — «Яхвистом» (J). Ряд авторов, например Ф. М. Кросс и М. С. Смит, обращают внимание на то, что эпитеты, применявшиеся к ханаанскому богу Элю, имеют свои паралели в описаниях Яхве[65]. Так, Кросс, изучая ханаанский эпос из Угарита, пришел к убеждению, что между ханаанейским и аморейским Элем, с одной стороны, и израильским Яхве — с другой, нет никакой существенной разницы, что речь идет лишь о разных именах одного и того же Бога[66]. По его мнению, описание Господа в Пятикнижии, поэтические образы его мощи и силы представляют собой синтез описаний бога-создателя Эля и бога-воителя Баала (Хадду)[67].
