Олег Попцов - Хроника времён царя Бориса
И покатилось время, и обнаружилась милиция - оказывается, она была в городе. И сотрудники ГАИ высыпали, как грибы после обильного дождя, поодиночке и кучами на каждом перекрестке. Кто сказал, что нас нет? Бдим. Прогорел беломраморный гигант. С зачерневшей вершиной сразу же ставший достопримечательностью. Верткие фотографы творили свой мгновенный бизнес. Отшумевшая, отгрохотавшая, прогоревшая площадь собирала толпы любопытствующих. Фотографировались на фоне, в отдалении, у покореженных, сожженных машин, перевернутых автобусов, неразобранных баррикад. Иностранные туристы, как стаи комаров. Однако же быстро, подумал я, беда становится товаром. Еще долго будут показывать эти кадры. Отрешенного Хасбулатова в молитвенной позе. Орущего в полевой телефон Руцкого, призывающего авиацию с воздуха поддержать Белый дом и разбомбить эту сволочь, то есть армию. В берете набекрень Макашова, отбирающего десант на "Останкино". Марширующих чернорубашечников Баркашова. А потом другие кадры, как они один за другим появляются из недр пылающего дома. Их сопровождает цепь омоновцев. Затем их сажают в автобус и увозят в Лефортово. Журналисты не могут успокоиться, в этой внезапной войне они были мишенью, по которой велся огонь на поражение. Они не забудут, их трудно заставить молчать. Комендантский час - тоже не так просто, тоже в непривычку. Задерживают на ночных перекрестках, держат до утра в каталажках. Бунтующих усмиряют без излишней интеллигентности. ОМОН живет по законам ОМОНа. Оживились, запричитали о правах человека, гражданских свободах. Долгожданный ОМОН, странно не появлявшийся в ту ночь с 3 на 4 октября, опатрулил все значимые улицы, перегородил их. Движение по пропускам, строго по пропускам. А через день-два пропусками уже приторговывают, и цена названа - 20 тысяч с грифом "всюду". При неисполнении команды "стоять" стреляют без предупреждения. Как в заправдашнем фильме. Ночью в Москве постреливали.
Глава XIX
ВОСХОД НА ФОНЕ ЗАКАТА
НОВЫЙ КАЛЕНДАРЬ, ЕЩЕ НЕ НОВАЯ ЭРА
А потом Россия занялась выборами и референдумом. Демократы, окрыленные запрещением непримиримой оппозиции, вдохновились, встряхнулись, оправили потрепанные перья. Все случившееся посчитали своей победой и стали в привычном для себя стиле совершать одну ошибку за другой. Ни для кого не секрет, что Указ от 21 сентября был отчаянной попыткой Президента переломить ситуацию и перехватить стратегическую инициативу. И это ему удалось. В параграфах прежней Конституции, власть над которой была в руках парламента, Президент имел лишь номинальную самостоятельность. И всякий раз дополнительные полномочия, которые запрашивал Президент у съезда и парламента, воспринимались депутатами не как деловой запрос, обусловленный нестандартностью обстоятельств, а как посягательство на их нескончаемую власть. Три прожитых нами года на многое открыли глаза. Нестабильность в обществе инициируется не только социальным напряжением, которое вполне правомерно при проведении реформ. Из развитых стран мы последними вступили на этот путь. Мы слишком долго были ослеплены своей собственной революцией. И провоцирует нестабильность неослабевающий конфликт между ветвями власти. Он парализует управление страной, а значит, и управление реформами. Учитывая, что та и другая власть избраны народом, народ неминуемо втягивается в конфликт, с неминуемым повторением исторической беды - за кого ты: за белых или за красных, за Ельцина или Хасбулатова.
Всякий спор о большей или меньшей легитимности определялся только сроками, кто избирался раньше и на кого распространялась в большей мере свойственность, присущая другой, теперь уже не существующей стране - Союзу Советских Социалистических Республик.
Парламент успел сделать во вред Президенту многое, но не сумел совершить главное - лишить Президента его влияния на силовые структуры.
Президент допустил массу ошибок: потерял прокуратуру, утратил свое влияние на Конституционный суд. Разгул откровенной враждебности к Президенту обрел повсеместно безнаказанность только в силу того, что первоисточником враждебности был сам парламент. Но роковой ошибки Президент не допустил, он успел перекусить бикфордов шнур, по которому уже бежала змейка огня в сторону армии, МВД и КГБ. Из этого следует малоприятный вывод, что заряды достаточной мощности внутри этих структур уже были наготове и ждали лишь бегущей к ним искры. Министр обороны Павел Грачев провел определенную деполитизацию армии, остановил разгул офицерских собраний, который допустил либеральный Шапошников, оброс новым генералитетом.
Президент вовремя спохватился и создал в армии свою генеральскую когорту. Помнится, кто-то посмеялся над моей наивностью, когда я сказал о возрастающей весомости в армейской среде лейтенантского и капитанского состава. Мой оппонент рассуждал прямолинейно, по-военному. Он был многозвездным генералом.
- Роту и даже батальон можно изолировать, - сказал мой военный собеседник. - И то и другое, бесспорно, сила, но сила подавляемая. Самой боеспособной единицей в армии является полк. Полк может взять город, полк может обеспечить наступление. Полк - это уже не бой, а сражение. Командиры полков - опора власти. Запомни это, мой уважаемый штатский друг.
То, что частично удалось Президенту в армии, он так и не смог сделать в органах безопасности. Последовавшую после октябрьских событий реорганизацию органов можно счесть признанием президентской неудачи трех предшествовавших лет. Ознакомившись с документами, аттестующими деятельность бывшего руководителя ГБ Баранникова как недостойную, как политическое двурушничество, Президент произнес удручающую в своем отчаянии фразу:
- Я верил ему, как себе самому.
Назначение Голушко, конечно же, было поспешным. Пуста скамейка запасных в президентской команде.
Одной из черт президентской власти, как и власти современной России в целом, является удивительная бедность, отсутствие кадрового резерва. Каждое новое назначение превращается в мучительную процедуру. Поиск, как правило, заканчивается ничем. Возвращают уже известного, нелюбимого оппозицией, а значит, не способного расширить поле президентского влияния.
Уход Степанкова с должности Генерального прокурора не разрешил острейшие проблемы прокуратуры. Политическая неверность Степанкова лишила прокуратуру даже тени справедливости. Мы каждый день могли ждать новых обвинений, обусловленных не буквой закона, а превосходством тех или иных политических сил, в плену которых в тот момент находился Генеральный прокурор. Власть искалечила Степанкова. Она пришла к нему слишком рано, в возрасте 36 лет. Для России такая молодость высшего прокурорского лица дело рискованное. Русские - нация философическая. И для неё власть, лишенная житейской мудрости, уже не власть, а только должность. Степанков не справился и со своими профессиональными обязанностями. Окружение, вся прокурорская этажность пересилила Степанкова. Она оттеснила его от прокурорских обязанностей, позволила ему быть властью, отдаться своему увлечению, а им, обвыкшимся и приладившимся, дать возможность вершить свои дела, сохранять верность прежним идеалам. Во времена Степанкова прокуратурой не было раскрыто ни одного крупного дела, не состоялось ни одного громкого процесса, исключая суд над членами ГКЧП.
Суд над гэкачепистами показал полную деградацию республиканской прокуратуры как сферы активного обвинения. Именно суд над ГКЧП подтвердил истину, что Генеральный прокурор России и подведомственная ему прокуратура живут двумя разными жизнями. Один увлечен многоликостью своей власти (и депутат парламента, и Генеральный прокурор), ну, а команда созерцает своего начальника на телевизионном экране. Степанков посещал заседания парламента с такой тщательностью, которой мог позавидовать солдат, заступающий на дежурство; ни один парламентарий, работающий в Белом доме постоянно, не мог похвастаться такой дисциплинированностью. Заметив его на очередном заседании, я терялся в догадках: когда же он работал, вершил свое прокурорское дело?
А затем книга о членах ГКЧП, написанная Степанковым в соавторстве со следователем по особо важным делам Лисовым, который вел это дело и предал гласности его факты и детали ещё до суда. Действие незаконное, юридически несуразное, но и показательное, к сожалению.
В любой стране это стоило бы прокурору его кресла и предрешило бы мгновенный закат его профессиональной карьеры. В любой стране, но только не в России, переживающей свое судорожное демократическое рождение, сделавшее безалаберность, безответственность, безнаказанность образом обретенных свобод.
Степанков понимал, что никакого значимого суда над ГКЧП не будет. Политическая конфронтация буквально на глазах сжирала дивиденды, на которые он мог рассчитывать как Генеральный прокурор. Он уже давно играл в противоположной команде. Другой вопрос - по своей воле или по принуждению? Надо отдать должное Хасбулатову, он буквально спеленал Степанкова. И вот тут меркантильная сущность молодого Генерального прокурора взяла верх. Зачем же добру пропадать. Степанков получил за книгу хорошие деньги. А разразиться скандалу на этой почве, реальному в любой цивилизованной стране, помешал Верховный Совет, отклонивший отставку Генерального прокурора. Как я уже сказал, с кадрами у власти (и законодательной тоже) было скверновато. А этот свой, меченый, нужен Верховному Совету и лично Хасбулатову в другом, назревающем скандале вокруг материалов, обнародованных вице-президентом Руцким. Но была ещё одна причина. Степанков слишком много знал и был опасен, окажись он вне сферы постоянного парламентского давления. Когда Президент после Указа 21 сентября провел блестящий маневр с переназначением Степанкова, но уже от своего имени, тот в ответ едва ли не был арестован в Белом доме Баранниковым и Ачаловым.
