Роберт Грейвз - Белая Богиня
Елизавета была последней королевой, игравшей роль Музы. Виктория, подобно королеве Анне, предпочитала роль богини войны и вдохновляла свои армии, став достойной заменой бога Громовержца. Во времена ее внука в индийской армии еще пели:
Кух парваниГрядут добрые времена!
Королева Виктория
Хороший человек!
Вставай рано,
Рано поутру.
Британцы никогда
Не будут рабами…
Однако Виктория ждала, что женщины Англии станут почитать своих мужей, как она почитала своего, была чужда всякого кокетства, не выказывала интереса к любовной поэзии и образованию, а ведь именно это и делает королеву Музой. Королева Анна и королева Виктория дали свои имена значительным эпохам в истории английской поэзии, но имя королевы Анны символизирует бесстрастное украшательство в поэзии, а имя королевы Виктории — дидактизм и рококо.
Любовь британцев к королеве как будто никогда не основывалась лишь на расхожем убеждении, что «Британия преуспевает только когда на троне сидит королева», скорее она отражает упрямую веру в то, что Британия — родина-мать, а не родной отец (нечто подобное в классические времена греки говорили о Крите). Подобные национальные убеждения или верования суть источник всякой религии, мифологии и поэзии, и их нельзя уничтожить ни чужеземным завоеванием, ни образованием.
Глава двадцать третья. Мифические звери
Индийские мистики совершенно убеждены в том, что для достижения абсолютной ясности религиозного сознания человек должен сначала устранить все физические потребности, даже желание жить, но это не имеет ничего общего с поэтическим мышлением, ибо корни поэзии в любви, любви — в страсти, страсти — в надежде на продолжение жизни. А вот чтобы с абсолютной ясностью мыслить поэтически, нужно избавиться от интеллектуального бремени, включая все догматические доктринальные предубеждения: членство в политической партии, или религиозной секте, или литературной школе деформирует поэтическое чувство и вносит что-то чужеродное и деструктивное в магический круг, очерченный прутом рябины, ореха или ивы, которым поэт отделяет себя от всего ради поэтического действа. Поэт должен любой ценой добиться социальной и интеллектуальной независимости, научиться мифологическому мышлению наравне с рациональным, никогда не удивляться даже самым фантастическим существам, которые входят в круг, ибо они приходят, чтобы их спрашивали, а не чтобы напугать.
Если, например, явится Химера (коза), поэт должен узнать в ней по голове львицы, телу козы и хвосту змеи карийского календарного зверя — вариант крылатого козла, на котором, согласно Клименту Александрийскому, Зевс улетел на небо. Химера была дочерью Тифона, бога разрушительного урагана, и Ехидны, зимней богини-змеи. Хетты позаимствовали ее у карийцев и изобразили ее на храме в Кархемише, что на берегу Евфрата. Зверь Кербер, которого неправильно называют псом, тоже может появиться в круге: родственный Химере зверь с тремя головами — львицы, рыси и свиньи. Рысь — осенний зверь, упоминаемый Гвионом в «Саn y Меirch», хотя, возможно, он имел в виду кошку Палуг или кошку Деметру из Англси: «Я был пятнистой кошкой на раздвоенном дереве».
Единорог может напугать поэта. Однако единорог Плиния, воплощенный в геральдическом единороге Британских королевских вооруженных сил, разве что рог у него белый и витой, в календаре вполне разумен и является эмблемой солнечного года с пятью сезонами «Boibel-Loth»-алфавита. Его рог расположен в днях Пса и является символом власти: «Я воздену твой рог». Рог символизирует время Е, то есть начало, как голова оленя символизирует время I, то есть сезон охоты на оленей. Тело лошади — время А, в начале которого в Риме приносили в жертву Октябрьскую Лошадь. Ноги слона — время О, когда земля являет всю свою силу. Хвост (Urа) льва — время U. Зверь с рогом поначалу, похоже, был носорогом, самым грозным зверем на земле — «и тот, кто перейдет дорогу тому носорогу, будет смелее самой Пантеры». Но так как добыть рог носорога было чрезвычайно трудно, то длинные черные изогнутые рога сернобыка во времена Плиния обычно выдавались торговцами за «рог единорога». Плиний, которому свойственно обычное римское неприятие и недоверие к мифическим животным и который упомянул единорога как существующий зоологический феномен, наверное, видел такой рог. В Британии же были в ходу клыки нарвала за их белизну, твердость, за их спиралевидную форму и зато, что по-разному называемый Бог Года всегда приходил из моря, как Гвион утверждает в «Angar Cyvyndawd»: «Из глубины он явился во плоти». Кстати, нарвала называют морским единорогом. Однако некоторые британские мифографы, как, например, Томас Бормен в начале семнадцатого века, приняли точку зрения Плиния. Бормен писал: «Его рог тверд, как железо, и груб, как напильник, очень прям, остр и черен везде, кроме острия». Интересный вид единорога являет собой дикий осел-единорог, которого Геродот принял за существующий в природе вид. Дикий осел — зверь Сета, властителя одного из пяти сезонов, середина которого приходится на середину лета, и таким образом воздет его рог. Однако не следует забывать, что историк, живший в пятом веке до нашей эры, Ктесий, был первым греком, упомянувшим единорога, и он писал в «Indiса», что его рог белого, красного и черного цветов. Это цвета Тройственной Богини луны, как сказано в загадке о тутовом дереве и телке, упомянутой в конце главы четвертой, и Бог Года — ее подданный.
Единорог, возможно, имел пространственное и временное значение, хотя пространство всегда делилось на четыре — по сторонам света — а не на пять частей. Квадратный крест, простой или в виде свастики или геральдического креста с незапамятных времен символизировал полноту власти. Это был символ номер один на Крите минойской эры, сам по себе или заключенный в круг, он принадлежал Богине и ее сыну-царю. В некоторых частях Индии, где поклоняются Кали и где обряды очень похожи на те, что отправлялись в честь Великой Богини на Крите или в Пеласгии, Кали считается могущественнейшей из пяти божеств — Шива, Кали, Вишну, Сирия и бог-слон Ганеша, — более или менее соответствующей египетской пятерке — Осирису, Гору, Исиде, Сету и Нефтиде. Пять там имеет определенное пространственное значение. Во время коронационного ритуала индийского царя совершающий коронацию священнослужитель, покрывая царя священной мантией, называемой «чревом» в церемонии повторного рождения, дает ему пять костей и говорит: «Ты — властелин, и пусть эти пять областей станут твоей судьбой». Пять областей — четыре части света и зенит.
Таким образом, воздетый рог единорога символизирует «верхний столб», который от царя поднимается прямо к небу — туда, где солнце самое жаркое. В египетской архитектуре рог единорога — это обелиск, который имеет квадрат в основании и поднимается вверх пирамидой. Он символизирует власть над четырьмя частями света и зенитом. Попросту говоря, это пирамида, и поначалу она символизировала владычество не бога солнца, который никогда не светит с севера, а Тройственной Богини, чьи белые мраморные треугольники окружают гробницу ее царственного сына.
Кали, как и ее двойник Минерва, владеет числом «5». Вот так преданный ей мистик, поэт Рампрасад, обращается к ней, когда она исполняет безумный танец на простертом теле Шивы:
Мое сердце — пять лотосов.
Ты творишь из пяти один, пляши и живи в моем разуме.
Он имеет в виду культы пяти божеств, которые все, в сущности, являются культами Кали. Помните, Дионис и священная белая корова Ио из Аргоса, которая потом стала богиней Исидой, говорят, посещали Индию?
В дионисийских мистериях hircocervus, козел, был символом возрождения, надежды на бессмертие, и, похоже, когда гиперборейские друиды посетили Фессалию, они узнали в козле, соотнесенном с яблонями, своего собственного бессмертного белого оленя или лань, которые также соотносились с яблонями. Яблоня (ut dicitur) — убежище белой лани. От козла геральдический единорог и единорог средневекового искусства взяли свою бороду. Но христианские мистики относят воинственность греческого козла-единорога из видения Даниила на счет этого когда-то мирного зверя.
В Британии и во Франции белый олень и белая лань не были вытеснены единорогом, они продолжали жить в народной традиции и появлялись в средневековых сказаниях как символы тайны. Король Ричард II считал «лежащего белого оленя» своим символом, и таким образом этот зверь нашел себе путь на вывески британских харчевен. Иногда он носил крест на рогах: в таком виде он явился святому Губерту, покровителю охотников, который преследовал его без отдыха в густом лесу в течение недели, и святому Джулиану Гостеприимному. Вот так Единорог из пустыни и Олень из леса обрели одинаковое мистическое значение, но во время моды на алхимию в начале семнадцатого столетия они разделились как обозначающие соответственно дух и душу. Алхимики были неоплатониками, которые залатали свои философские плащи заплатами полузабытого искусства бардов. В «Книге Ламбспринга», уникальном алхимическом трактате, гравюра изображает оленя и единорога, стоящих рядом в лесу. Текст следующий:
