Владимир Сядро - История человечества. Россия
В любом другом подобном деле «иностранный след» был бы очень перспективным. Но с каждым днем становилось все яснее, что эта версия переходит в категорию все более и более «запасной». Из Кремля следствию все четче дают понять, какие именно «показания» хотят получить от Николаева. Но убийца упорствует, отрицает связь с «троцкистами» и «зиновьевцами» и их участие в подготовке и исполнении убийства. Он разве что признает, что на решение совершить террористический акт в какой-то мере повлияли разговоры с некоторыми «троцкистами», однако этих людей он знал «не как членов группировки, а индивидуально».
Этого явно мало, следствие продолжает «обрабатывать» Николаева. Причем, сочетая как кнут, так и пряник. Следователи обещают Николаеву сохранить жизнь, переводят на привилегированное содержание, обеспечивают усиленным питанием, фруктами, папиросами лучших сортов. И наконец, 13 декабря приходит «успех». О новом повороте в показаниях Николаева свидетельствует протокол очередного допроса:
«Вопрос: Признаете ли Вы, что входили в к. р. (контрреволюционную. – Авт.) группу бывш. оппозиционеров, существовавшую в Ленинграде в составе КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО, ЮСКИНА и др.?
Ответ: Да, подтверждаю, что входил в группу б. оппозиционеров в составе КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО, ЮСКИНА и др., проводившую к. р. работу.
Вопрос: Каких политических взглядов придерживались участники группы?
Ответ: Участники группы состояли на платформе троцкистско-зиновьевского блока. Считали необходимым сменить существующее партийное руководство всеми возможными средствами.
Вопрос: Кем было санкционировано убийство тов. Кирова?
Ответ: Убийство КИРОВА было санкционировано участниками группы КОТОЛЫНОВЫМ И ШАЦКИМ от имени всей группы.
Вопрос: Какие Вы получили указания от КОТОЛЫНОВА, ШАЦКОГО по вопросу о том, как держать себя во время следствия?
Ответ: Я должен был изобразить убийство КИРОВА как единоличный акт, чтобы скрыть участие в нем зиновьевской группы.
Записано с моих слов правильно. Протокол мне прочитан. Л. Николаев.
Допросили: Зам. наркома внудел СССР Агранов
Нач. ЭКО ГУГБ НКВД СССР Миронов
Пом. нач ЭКО ГУГБ НКВД СССР Дмитриев».
Получив такое «нужное» сообщение, Агранов тотчас информирует Москву: «Выяснено, что его (то есть Николаева. – Авт.) лучшими друзьями были троцкист Котолынов Иван Иванович и Шатский Николай Николаевич, от которых многому научился. Николаев говорил, что эти лица враждебно настроены к тов. Сталину. Котолынов известен Наркомвнуделу как бывший троцкист-подпольщик. Он в свое время был исключен из партии, а затем восстановлен. Шатский – бывший анархист, был исключен в 1927 году из рядов ВКП(б) за контрреволюционную деятельность. В партии не восстановлен. Мною дано распоряжение об аресте Шатского и об установлении местопребывания и аресте Котолынова. В записной книжке Леонида Николаева обнаружен адрес Глебова-Путиловского. Установлено, что Глебов-Путиловский в 1923 году был связан с контрреволюционной группой «Рабочая правда». Приняты меры к выяснению характера связи между Николаевым и Глебовым-Путиловским. В настоящее время Глебов-Путиловский – директор антирелигиозного музея».
Маховик закрутился. Были арестованы Н. М. Шатский, И. И. Котолынов, В. В. Румянцев, В. И. Звездов, Н. С. Антонов, Г. В. Соколов, И. Г. Юскин, Л. О. Ханик, А. И. Толмазов, А. И. Александров, Н. А. Царьков – люди, работавшие с Николаевым в Выборгском райкоме комсомола, в Лужском укоме, сталкивавшиеся с ним по работе в Ленинградском горкоме комсомола.
Понимали ли эти люди, что ждет их и тех, чьи фамилии они называли во время допросов? Возможно, некоторые да, но в основном все задержанные, как и обычно бывало в таких случаях, думали, что все происходящее – ошибка, что «органы скоро во всем разберутся», и поэтому откровенно рассказывали следователям о том, что знали и слышали. И таким образом уровень задержанных и арестованных повышался – от рядовых комсомольцев и членов партии – к бывшим и даже действующим руководителям. И наконец, 16 декабря были арестованы и этапированы в Ленинград проживавшие в Москве Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев.
17 декабря «Правда» пишет, что Киров был убит «рукой злодея-убийцы, подосланного агентами классовых врагов, подлыми подонками бывшей зиновьевской антипартийной группы». Это означает, что отмашка дана.
Через четыре дня на совещании у Сталина Ягода, Агранов, председатель Военной коллегии Верховного суда СССР В. В. Ульрих, Прокурор СССР
И. А. Акулов и его заместитель А. Я. Вышинский представили проект сообщения в печати о результатах следствия по делу об убийстве С. М. Кирова и передаче дела в суд. Сталин собственноручно написал в проекте, что «убийство тов. Кирова было совершено Николаевым по поручению террористического подпольного Ленинградского центра». Из перечисленных 23 арестованных он отобрал для судебного процесса 14 человек: Николаева; студента Ленинградского индустриального института, в прошлом секретаря Выборгского райкома комсомола и члена ЦК ВЛКСМ И. И. Котолынова; бухгалтера, в прошлом секретаря ЦК ВЛКСМ и Ленинградского губкома комсомола В. В. Румянцева; инженера Н. Н. Шатского, студентов Ленинградского индустриального института В. И. Звездова и Н. С. Антонова и др. Однако при этом фамилии Зиновьева и Каменева, а также некоторых других известных оппозиционеров он вычеркнул.
22 декабря 1934 года центральные газеты СССР опубликовали сообщение «В Народном комиссариате внутренних дел», в котором сообщалось, что предварительное расследование убийства Кирова закончено и передано в Военную коллегию Верховного суда СССР. «Установлено, – отмечало сообщение, – что убийство тов. Кирова было соверше но Николаевым по поручению террористического подпольного «Ленинградского центра»… Мотивами убийства тов. Кирова явилось стремление добиться таким путем изменения нынешней политики в духе так называемой зиновьевско-троцкистской платформы».
А за три недели до этого, 1 декабря, в день убийства Кирова, Президиум ЦИК СССР принял постановление «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов». Оно было коротким и состояло всего из трех пунктов:
«1. Следственным властям – вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов в ускоренном порядке.
2. Судебным органам – не задерживать исполнение приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению.
3. Органам Наркомвнудела – приводить в исполнение приговоры о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».
Подписано это постановление было секретарем ЦИК А С. Енукидзе, но было ясно, что инициировал его принятие Сталин. Под это постановление и попадало дело так называемого «Ленинградского центра», по которому проходил Леонид Николаев и еще тринадцать ни в чем не повинных человек. Судебное заседание под председательством главы Военной коллегии Верховного суда CCCP В. В. Ульриха началось 28 декабря 1934 года в 14.20. Шло оно непрерывно и в 5.45 следующего дня было закончено. Затем был объявлен неизбежный приговор: «За организацию и осуществление убийства тов. Кирова подсудимых Николаева, Антонова, Звездова, Юскина, Соколова, Котолынова, Шацкого, Толмазова, Мясникова, Ханика, Левина, Сосицкого, Румянцева, Мандельштама приговорить к высшей мере наказания».
В своем очередном донесении Сталину и Ягоде, комментируя ход судебного заседания, Агранов писал: «Почти все обвиняемые выслушали приговор подавленно, но спокойно. Николаев воскликнул: «Жестоко!» – и слегка стукнулся о барьер скамьи подсудимых.
Однако другие источники свидетельствуют, что все было не так гладко. Они утверждают, что Николаев кричал: «Обманули! Не может быть…» Многие из обвиняемых стали отрицать свое участие в заговоре. Это даже привело в замешательство Ульриха (все же «конвейер» был еще не до конца отлажен), он позвонил Сталину с предложением отправить дело на доследование. Но вождь колебаться не позволил: «Какие еще доследования? – ответил он. – Никаких доследований. Кончайте!..» И спустя всего два часа после оглашения приговора все действительно было кончено – приговор привели в исполнение…
То, что Сталин вычеркнул Зиновьева и Каменева из списка проходящих по делу «Ленинградского центра», отнюдь не означало, что они прощены. Для них был придуман свой «контрреволюционный центр» – «Московский», точнее «Московский центр контрреволюционной зиновьевской организации».
По этому делу 16 января 1935 года в Ленинграде Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к лишению свободы на сроки от пяти до десяти лет 19 человек. Среди них: Зиновьев, Каменев, начальник Главного управления молочной промышленности Наркомата пищевой промышленности СССР Г. Е. Евдокимов, управляющий трестом Главэнергосети И. П. Бакаев, начальник управления трикотажной промышленности Наркомата местной промышленности РСФСР Я. В. Шаров, начальник сектора Госплана РСФСР И. С. Горшенин и др. А в августе 1936 года Зиновьев и Каменев были приговорены к расстрелу по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра».
