Адриан Голдсуорти - Во имя Рима: Люди, которые создали империю
Тем временем Фара, явившись к Велизарию и Гермогену[58], сказал им следующее: «Я думаю, что, оставаясь здесь со своими герулами, я не смогу причинить врагам больше вреда. Если же мы спрячемся у этого склона, а затем, когда персы вступят в сражение, внезапно окажемся у них в тылу и начнем поражать их сзади, то, естественно, мы нанесем им больший урон». Так сказал Фара, и поскольку это пришлось по душе Велизарию и его соратникам, он так и стал действовать.{409}
Фара и герулы двинулись под прикрытие холма, расположенном на левом фланге армии.
Битва началась в полдень, когда персидская кавалерия предприняла атаку на обоих флангах. Римляне и персы осыпали друг друга градом стрел, но персы стреляли против сильного ветра, который ослаблял мощь их выстрелов. В другом месте Прокопий пишет, что римский метод стрельбы был в любом случае эффективнее персидского, ибо римляне копировали технику гуннов. Когда кавалерия персов, сражавшаяся в первом ряду, уставала или у всадников иссякали боеприпасы, на замену выходили конные отряды из второго ряда, чтобы не ослаблять напор.
Через некоторое время, когда многие уже полностью израсходовали свои боеприпасы, всадники обеих сторон начали сближаться. Яростная атака кадисинов прорвала левое крыло римлян. Видя, что вражеские всадники мчатся вперед, преследуя отступающих римских кавалеристов, Суника и Эган повели своих гуннов на врага, чтобы закрыть прорыв. Прежде чем они вступили в сражение, Фара вывел своих герулов из-за холма, чтобы напасть на кадисинов сзади. Правое крыло персов охватила паника, началась неразбериха. Часть кавалерии смогла найти убежище за плотными рядами пехоты, но большинство оттеснили с поля с тяжелыми потерями. Прокопий утверждает, что на этой стадии сражения пало 3000 персов.
Когда правое крыло персов было рассеяно, Пероз переключил основную тяжесть битвы на свое левое крыло, послав «бессмертных» усилить стоявшую там кавалерию. Заметив этот ход, Велизарий отправил приказы Сунике и Эгану соединиться с другими гуннами. Кавалеристы из резерва сосредоточились за ними. Благодаря этим маневрам римляне подготовились к атаке любых подразделений, которые могли двинуться на их фланг.
Неясно, на какой стороне траншеи были размещены эти войска — хотя гунны, безусловно, стояли впереди рва и, возможно, другие подразделения также перешли по одному из мостков, оставленных для этой цели. Солдаты Варесмана, которых усилили «бессмертные», смогли оттеснить римскую кавалерию, стоявшую перед ними, и начали преследование. Однако гунны атаковали открытый фланг персов, пробились через массу вражеских всадников, отрезая их от основной армии. Суника лично убил знаменосца Варесмана копьем. Многие персидские кавалеристы, которых отрезали от основных сил, повернули назад и предприняли отчаянную попытку пробиться к своим.
В то же самое время Варесман повел отряд «бессмертных», чтобы вернуть свое знамя. Римская кавалерия атаковала персов одновременно с нескольких направлений, а у персов имелось мало места для маневра, и они не могли пойти в атаку, не открывая свой фланг или тыл врагу. На этот раз Суника сразил самого персидского полководца, и смерть Варесмана лишила его солдат остатков мужества. Кавалеристам удалось ускакать, а их паника распространилась на ближайших пехотинцев, которые побросали оружие и присоединились к бегущим.
Считается, что римляне убили еще 5000 вражеских солдат во время этой части сражения. Велизарий и его офицеры проследили затем, чтобы солдаты не слишком увлекались преследованием врага, понимая, что отдельные всадники на уставших конях окажутся слишком уязвимы для контратаки даже небольшого числа свежих сил неприятеля. Победы, которой он уже добился, оказалось достаточно. Главная армия Кавада была разбита в решающей битве, персы оказались унижены. Шах забрал у Пероза корону, инкрустированную золотом и жемчугом.{410}
Более поздние кампанииНа следующий год войска из 15 000 персов, ведомые арабскими союзниками, напали уже совсем в другом месте, значительно удаленном от Дары. Произошло это дальше к югу вниз по течению Евфрата. Велизарий не ожидал этой атаки, и ему потребовалось некоторое время, чтобы прибыть туда вместе с армией и попытаться остановить врага возле Каллиника. Велизарий надеялся, что демонстрации силы будет вполне достаточно, чтобы заставить захватчиков отступить, не причиняя большого ущерба населению провинции. С ним было 20 000 человек, включая 2000 местных союзников и значительное число новых рекрутов, потому что часть солдат, которые участвовали в битве при Даре, оставили для усиления приграничных гарнизонов на случай, если Кавад предпримет новую атаку, пока главная армия будет воевать на юге.
Персы узнали о приближений Велизария, когда он находился уже на расстоянии 14 миль от них, и незамедлительно начали отступление, ибо они тоже не горели желанием сражаться. Решение Велизария следовать за ними на расстоянии вызвало недовольство среди его старших подчиненных и солдат, хотя Прокопий отмечает, что никто не осмелился критиковать его стратегию открыто. В Страстную пятницу 18 апреля 531 г. персы достигли Каллиника и оказались на краю участка бесплодной и малонаселенной земли, за которым лежали уже персидские земли. Если бы римляне стали преследовать врага в этой районе, им бы пришлось добывать провиант с таким же трудом, как и их врагам, поскольку эта местность была безлюдной.
Но предложение позволить персам уйти, не навязывая им бой, вызвала вспышку уже открытого недовольства среди римских солдат. Велизарий обратился к армии, объясняя, что они ничего не выиграют от битвы, когда враг и так уже изгнан с их земель. Он также отметил, что сейчас неподходящее для сражения время, потому что весь следующий день все римляне будут поститься перед Пасхой до глубокой ночи, и поэтому им не хватит сил для тяжелой битвы. Солдаты продолжали вести себя вызывающе и принялись открыто оскорблять его, вынудив полководца объявить, что он всего лишь проверял их мужество и что он горит желанием дать персам бой.
Прокопий намекает, что полководец действительно изменил свое решение, а не прибег к уловке, чтобы разжечь боевой азарт в солдатах. Как Юлиан при Аргенторате, Велизарий был вынужден уступить своей армии и сражаться в условиях, которые он считал неподходящими. В данном случае, однако, его первое решение было верным, а второе — нет, ибо битва закончилась поражением. У римской армии не имелось тщательно подготовленной позиции, которую они защищали при Даре, и она не выдержала стремительного кавалерийского сражения. Потеряв 800 человек вместе с большинством союзных солдат, Велизарий отступил одним из последних. Он сражался со своими букцеллариями, пытаясь поддержать отряд солдат под командованием Аскана, которого отрезали от основных римских сил. Отходить Велизарий стал только после того, как Аскан погиб.{411}
Поражение было неприятным, но оно не уничтожило основных плодов победы при Даре. Смерть Кавада осенью того же года заставила персов на время прекратить активные боевые действия, спустя некоторое время начались мирные переговоры с Хосровом. Велизарий вскоре был отозван в Константинополь, ибо Юстиниан решил послать его в экспедицию в Северную Африку, чтобы отбить эти земли у вандалов. Силы, которые должны были осуществить эту операцию, были весьма скромными — 5000 кавалеристов, включая букцеллариев полководца вместе с отрядом гуннов, и 10 000 пехотинцев. Велизарий высадился на побережье в 533 г. и вскоре нанес поражение королю вандалов Гелимеру.
Часть трудностей, с которыми он столкнулся, была знакома командирам прежних времен, однако новые проблемы свидетельствовали о сильных изменениях в римской армии VI века. В начале кампании он потерял 500 человек, прежде чем обнаружилось, что галеты для армии сделаны не так, как положено. Обычно их пекли дважды, поскольку этот процесс гарантировал их сохранность. Но при этом их вес уменьшался примерно на четверть. Кто-то из ответственных за снабжение армии, решил извлечь из этого предприятия выгоду. Этот человек не стал платить пекарям, чтобы они приготовили галеты, как положено, а вместо этого поместил галеты в котельную общественной бани. На вид они были вполне приличными, но при этом не потеряли в весе. Зато быстро начали портиться. В такой попытке обогатиться за счет государства и солдат не было ничего необычного, — даже в разгар Второй Пунической войны откупщиков, которые должны были снабжать легионы в Испании, уличили в том, что затапливали старые корабли, чтобы получить компенсацию от сената за несуществующие грузы.{412}
Другим значительным эпизодом в начале экспедиции стала казнь двух солдат-гуннов, которые убили товарища в пьяной драке. Это вызвало волнения бойцов подразделения, считавших, что человек не должен нести ответственности за действия, совершенные в пьяном виде. Другие войска большей частью также присоединились к протесту, опасаясь, что полководец станет наказывать за другие нарушения дисциплины столь же строго.
