Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Точка зрения, что эта речь Сталина – фальшивка западных корреспондентов, отражена в статье – С. Случ. Речь Сталина, которой не было // Отечественная история. 2004. № 1. Противоположная – в статье – В.Л. Дорошенко, К.В. Павлова, Р.Ч. Раак. Не миф: речь Сталина 19 августа 1939 г. // Отечественная история. 2005. № 1.
22 августа Гитлер провел совещание с участием генералитета Вермахта, на котором поставил собравшихся в известность о своем непоколебимом желании развязать войну против Польши в ближайшие дни, независимо от того, окажут ли ей поддержку Великобритания и Франция. В разгар совещания фюрер сообщил ошеломленным генералам главную новость: «установлен личный контакт со Сталиным» и война на два фронта Германии не грозит. В тот же день в Москве Ворошилов со значением сказал Думенку: «Английская и французская стороны слишком долго затягивали политические и военные переговоры. Поэтому мы не исключаем, что за это время могли произойти важные политические события».
Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа. При пересечении советской границы его самолет «Кондор» в районе Минска был случайно обстрелян советской системой ПВО, так как сообщение о предоставлении воздушного «коридора» поступило из Москвы с опозданием. Однако и Гитлер, и Риббентроп, и Сталин были настолько заинтересованы в соглашении друг с другом, что не придали скандальному инциденту, способному при других обстоятельствах привести к войне, никакого значения. Первая предварительная беседа в Кремле продолжалась днем три часа. В это время французский посол в Варшаве Л. Ноэль, несколько дней подряд ведший переговоры с польскими партнерами, направил в Москву на имя генерала Думенка следующую телеграмму: «Польское правительство согласно —… в случае общих действий против немецкой агрессии сотрудничество между Польшей и СССР на технических условиях, подлежащих согласованию, не исключается».
Но Риббентроп уже сообщил Гитлеру о благоприятном ходе своих переговоров в Москве. Сталин и Риббентроп быстро пришли к соглашению, подписанному в ночь с 23 на 24 августа и получившему название «пакт Молотова – Риббентропа», хотя с советской стороны переговоры вел Сталин. Открытая часть пакта – договор о ненападении сроком на 10 лет – по настоянию немцев был сформулирован таким образом, что он сохранял силу даже в случае новой агрессии Германии против третьих стран; кроме того, каждая из сторон обязалась не участвовать в группировках, прямо или косвенно направленных против другой, что исключало участие СССР в любой антигерманской коалиции.
Но самая важная и циничная часть пакта крылась в секретном протоколе о разграничении «сфер интересов» двух стран, по которому к советской сфере отходила восточная часть Польши, Латвия, Эстония, Финляндия и Бессарабия, а к германской – западная Польша и Литва. Демаркация в Польше шла по Висле. Варшава делилась на две части: СССР отходило ее восточное предместье – Прага.
После подписания пакта, на ужине, в котором принимали участие только Сталин, Молотов, Риббентроп и Шуленбург, Сталин произнес тост: «Я знаю, как сильно германская нацию любит своего Вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье». Выпил Сталин и за здоровье Генриха Гиммлера, «человека, который обеспечивает безопасность германского государства». Берию он представил Риббентропу как «нашего Гиммлера». Риббентроп позднее рассказывал своему итальянскому коллеге графу Чиано: «Я чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей».
Свидетельство очевидца
Уже в тюрьме, во время Нюренбергского процесса, Риббентроп так вспоминал знаменитый сталинский тост 24 августа 1939 г.: «Был сервирован небольшой ужин на четыре персоны. Сталин встал и произнес короткий тост, в котором сказал об Адольфе Гитлере как о человеке, которого он всегда чрезвычайно почитал. В подчеркнуто дружеских словах Сталин выразил надежду, что подписанные сейчас договоры кладут начало новой фазе германо-советских отношений».
Получив рано утром 24 августа донесение от Риббентропа об успехе его миссии, Гитлер дал выход своим чувствам. В исступлении он стучал кулаками по стене и кричал: «Теперь весь мир у меня в кармане!» Подписанием пакта «Молотова – Риббентропа» Гитлер получал полную свободу рук в развязывании войны с Польшей и на какое-то время выводил СССР из числа своих потенциальных противников. Кроме того, в Берлине уже 21 августа 1939 г. был подписан немецко-советский торговый договор, предоставляющий СССР крупный кредит и открывавший Германии доступ к стратегическому сырью и материалам из СССР. Сталин же получал от Гитлера то, в чем ему упорно отказывали западные демократии, – обширную «буферную зону» на своих западных границах и свободу действий в ее пределах.
Его выигрыш состоял не во времени – предотвращении или отсрочке германского нападения на СССР (такое нападение Гитлер в 1939 г. не планировал, да и не мог осуществить из-за военной слабости и отсутствия общей границы), а в пространстве. Германия, имея в 1939 г. 52,5 дивизии, 30,6 тыс. орудий и минометов, 3,4 тыс. танков и 4,3 тыс. самолетов не могла напасть на СССР, который имел в составе своих Вооруженных Сил 147 дивизий, 55,8 тыс. орудий и минометов, 21 тыс. танков и 11 тыс. самолетов.
В результате договора у Сталина появлялась возможность продолжить полюбовный раздел сфер влияния с Германией и ее союзниками. Но важнее всего этого был сам факт начала войны. Сталин добился реализации своей цели – капиталисты воевали друг с другом, а он оставался в роли «третьего радующегося», готового вступить в дело тогда, когда Германия и англо-французы окончательно измотают друг друга и будут согласны на его, Сталина, условия.
Ценой сговора двух диктаторов стала война в Европе. Гитлер, завоевав в результате пакта от 23 августа практически всю континентальную Европу, смог значительно обогатить свой тыл и укрепить тем самым военный потенциал. К середине 1941 г. Германия уже была в два-три раза сильнее, чем в августе 1939-го. В результате «пакта Молотова – Риббентропа» резко ухудшились отношения СССР с западными демократиями – его будущими союзниками, а в июне 1941 г. война, начавшаяся из-за заключения пакта, обрушилась на Россию.
«Правда» от 24 августа назвала советско-германский договор «инструментом мира». Гитлер со своей стороны заявил на совещании с генералитетом 22 августа: «Теперь, когда я провел необходимые дипломатические приготовления, путь солдатам открыт». То есть, без договоренности со Сталиным, он бы на Польшу нападать не решился.
Литература:Год кризиса. 1938–1939. Документы и материалы / Министерство иностранных дел СССР. Т. 1–2. М.: Политиздат, 1990.
СССР – Германия: 1933–1941 // Вестник архива Президента Российской Федерации. М., 2009.
4.1.2. Завоевание и раздел Польши. Катынь
Немцы вступили в Польшу утром 1 сентября 1939 г. Поляки дрались храбро, но преимущество немцев было велико, и за 7 дней они приблизились к Варшаве. 9 сентября началась жестокая битва на Бзуре, к западу от Варшавы. «Правда» лгала в те дни, что «польская армия практически не сражается вообще». Польская армия сражалась самоотверженно и геройски, несмотря на громадное превосходство немцев в технике, особенно в современных танках и самолетах. С первых дней войны Варшава и иные крупные города Польши подвергались разрушительным ковровым бомбардировкам, в которых погибли десятки тысяч мирных жителей.
Поляки с нетерпением ждали, когда в войну вступят их сильные союзники – Франция и Великобритания. После полудня 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну, но не предпринимали на западной границе никаких действий. Это позволило Германии бросить против Польши ¾ своих вооруженных сил, обнажив Западный фронт. Гитлер шел на большой риск: если бы Англия и Франция исполнили как надо свои союзнические обязательства, Германия, по мнению военных специалистов, была бы разгромлена в течение месяца в войне на два фронта. Но французы и англичане не желали воевать. Память о страшных потерях в Первую мировую войну не позволяла им ринуться в новую бойню. И они предпочли наблюдать за разгромом Польши со стороны, надеясь, что, покорив Польшу, Гитлер наконец-то насытится, с лихвой восстановив Второй рейх – Германскую империю Вильгльма II. На западе началась «странная война», когда мирную тишину разрывали время от времени ленивые перестрелки. Советская пресса назвала войну «второй империалистической», и Молотов заявил: «Бессмысленно и преступно вести такую войну, как война за уничтожение гитлеризма, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за демократию».
В Кремле Сталин 7 сентября 1939 г. на встрече с главой Коминтерна Георгием Димитровым в присутствии Молотова и Жданова объяснял: «Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент подталкивать другую сторону. Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны. До войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно. Во время войны между империалистическими державами это уже не правильно. Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл. Война вызвала коренной перелом. Единый народный фронт вчерашнего дня – был для облегчения положения рабов при капиталистическом режиме. В условия империалистической войны поставлен вопрос об уничтожении рабства! Стоять сегодня на позиции вчерашнего дня (единый народный фронт, единство нации) – значит скатываться на позиции буржуазии. Этот лозунг снимается. Польское государство раньше (в истории) было нац<иональное> государство. Поэтому революционеры защищали его против раздела и порабощения. Теперь – фашистское государство, угнетает украинцев, белорусов и т. д. Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население?… Надо сказать рабочему классу – Война идет за господство над миром» (запись по-русски Димитрова, сделанная по памяти после встречи в его дневнике; подчеркивания в тексте везде Димитрова. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 146. Оп. 2. Д. 5. Л. 54–56).
