Анджей Иконников-Галицкий - Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916
Он ещё раз окинул взглядом невзрачную фигурку в длинной серой накидке. «Пускай честным трудом хлеб добывает. Развели с этими политическими: их бы высечь по-отечески, да отпустить – кто в молодости не увлекался? – а их судят, шум на весь мир делают». Трепов был очень раздражён со вчерашнего дня. Вчера был вынесен судебный приговор по процессу, тянувшемуся целых три месяца. И что? Из ста девяноста трех юнцов и юниц, привлечённых к суду за преступную пропаганду социальных учений, осуждены всего шестьдесят четыре, а остальные освобождены прямо в зале суда. Теперь они, отсидевшие в предварительном заключении кто год, кто два, а кто и три с лишним, озлобленные и радостные, разлетелись по городу, им внимают, их встречают как героев лохматые студенты и глупенькие курсистки. Беспорядки в городе обеспечены – а кто будет отвечать перед государем? Не жандармы, не судейские, а он, Трепов.
Градоначальник слегка кивнул этой просительнице, передал исписанный лист Гречу и двинулся дальше. Следующей в очереди стояла какая-то старушка. Трепов обратил лицо к ней, готовясь слушать… В этот момент он неким странным чувством ощутил внезапную перемену в приёмной. Как будто что-то непонятное и страшное, как общий вздох, пролетело и мгновенно растворилось в воздухе. В следующий момент он почувствовал очень сильный удар в левый бок и понял, что падает. Услышал громкий отвратительный треск. В голове мелькнуло: «Стреляют? Почему стреляют?» Инстинктивно схватился за левую сторону мундира. И осознал, что лежит на полу, а по его мундиру расползается что-то горячее и липкое. Боль ощутил позднее. Почти не слыша шума и криков, заставил себя встать. Его уже поддерживали под руки. Стараясь сохранить твёрдость шага, дошёл до дивана. Лёг. Велел вызвать врача.
И краем глаза увидел: эту маленькую, сероглазую, схватили и, кажется, бьют. Прекратить! Как смеют? Бить женщину в приёмной градоначальника! Впрочем, скомандовать уже не мог: голос, неожиданно оказавшийся слабым, не пробивался сквозь крики офицеров и визги дам.
«Сохраняла полное спокойствие»Из петербургских газет.
25 января 1878 года. «Накануне, в 11-м часу утра в приёмной градоначальника одна из просительниц левой рукой выстрелила в генерал-адъютанта Трепова из револьвера, спрятанного под тальмой. Пуля попала в верхнюю часть таза с левой стороны и, раздробив кость, проникла ниже и засела внутри…». «На допросе арестованная заявила, что она – дочь поручика, домашняя учительница Елизавета Ивановна Козлова, 23-х лет от роду. Покушение своё Козлова объяснила тем, что заинтересована делом государственного преступника Боголюбова…». «Генерал-адъютант Трепов, раненый, дошёл до дивана сам и потребовал докторов. Последние признали рану опасной».
27 января. «Назвавшись Козловой, виновная скоро отреклась от этого имени… Некоторые соображения заставили обратиться к „нечаевскому делу“, при просмотре которого обратило на себя внимание сходство примет Козловой с приметами Веры Засулич, привлекавшейся по делу Нечаева… Мать Веры, Феоктисту Засулич, немедленно отыскали, она признала свою дочь». «Дознание осуществляется жандармским ведомством… На допросах в Градоначальстве и в III Отделении Засулич сохраняла полное спокойствие. Самообладание изменило ей только тогда, когда против неё был установлен фотографический прибор. Она усиленно старалась гримасами исказить своё лицо».
4 марта. «Предварительное следствие по делу Засулич вчера закончено и направлено к товарищу прокурора Петербургского окружного суда. Следствие было проведено судебным следователем 1-го участка города Петербурга Кабатом под наблюдением местного прокурорского надзора в соответствии с Судебными установлениями 20 ноября 1864 года».
Из обвинительного заключения, зачитанного 31 марта 1878 года в заседании Петербургского окружного суда с участием присяжных (председательствующий А. Ф. Кони):
«Дочь капитана Вера Ивановна Засулич, 27 лет, обвиняется в том, что с целью лишить генерал-адъютанта Трепова жизни, приобрела револьвер и, явившись в один из приёмных дней в канцелярию градоначальника, выстрелила ему на близком расстоянии в левый бок… Обвиняемая… объяснила, что преступление совершено ею с заранее обдуманным намерением, причём последствия произведённого ею выстрела – смерть Трепова или нанесение ему тяжёлой раны – были для неё безразличны, так как она, тем или другим способом, желала отомстить градоначальнику за его распоряжение о наказании розгами арестанта Боголюбова». Револьвер – пятизарядный «Бульдог» – прилагается в качестве вещественного доказательства.
Из показаний на суде свидетеля Курнеева: «Подсудимая Засулич была введена мною в числе прочих и поставлена первою… Когда вошел градоначальник, он принял от неё прошение и повернулся к следующей просительнице, и когда начал говорить с нею, я сделал подсудимой знак глазами, чтобы она вышла… Когда я сделал знак, чтобы она вышла, она сделала движение, как будто хотела выходить, и в этот момент последовал выстрел.
Председательствующий Кони: В каком расстоянии она стояла?
Курнеев: В полшаге».
Показания Курнеева в основном подтверждаются показаниями свидетелей Греча, Цурикова и других, присутствовавших тогда в приёмной канцелярии градоначальника. Обстоятельства покушения ясны. По инициативе защиты, суд переходит к изучению мотивов преступления. А именно, к опросу свидетелей того самого происшествия с политическим заключённым Боголюбовым, о котором, как о причине своего поступка, заявила подсудимая.
О «позорном розгосечении»Тут самое время познакомить читателя с главной героиней процесса, а также поведать об инциденте с Боголюбовым.
Вера Ивановна Засулич родилась в 1851 году в семье небогатого отставного капитана; рано умершего отца почти не знала. Обучалась в Москве в частном пансионе, который закончила в 1867 году, выдержала экзамен на домашнюю учительницу, недолгое время работала в секретарской должности при мировом судье в Серпухове. Осенью 1868 года перебралась в Петербург. Нашла кое-какой заработок в переплётной мастерской, заодно определилась в Сергиевскую приходскую школу, осваивать новомодные методики обучения. Учителем в этой школе был Сергей Нечаев, тот самый. С Нечаевым осьмнадцатилетняя Вера встречалась и на студенческих сходках, проходивших в том же доме, где они жили с сестрой и матерью, и, конечно же, подпала под его демоническое влияние. Результат: увлечение идеями революционного заговора и исполнение некоторых конспиративных поручений Нечаева. 30 апреля 1869 года Засулич была арестована и пробыла в заключении, преимущественно одиночном, почти два года. В нечаевском процессе, однако, не участвовала: в марте 1871 года освобождена от суда и выпущена из-под стражи за отсутствием доказательств вины. Через три недели снова арестована без предъявления обвинения и выслана в административном порядке из Петербурга в город Крестцы Тверской губернии; как сама потом говорила на суде – в чём была, без вещей, с несколькими рублями в кармане. Выжила благодаря помощи добрых людей. Затем новые ссылки: Тверь, Солигалич, Харьков… В 1876—77 годах (надзор с неё сняли в 1875-м) была замешана в деятельности революционного кружка в Киеве, впрочем, сведения об этом туманны. В 1877 году официально числилась проживающей в Пензенской губернии.
Как раз летом этого года в Петербурге, в Доме предварительного заключения, произошло событие, малозначительное само по себе, но породившее вереницу роковых последствий.
13 июля Трепов по каким-то делам приехал в Дом предварительного заключения. Эта новейшая питерская тюрьма боковой стеной примыкала к зданию Судебных установлений (Литейный, 4), а двумя фасадами выходила на Шпалерную и Захарьевскую улицы. В то время там содержалось много «политических» – подсудимых по двум большим процессам о пропаганде, а также по «делу о преступной демонстрации у Казанского собора 6 декабря 1876 года». Среди этих последних был один, бывший студент, проходивший по делу под фамилией Боголюбов (настоящая фамилия, как выяснилось позже, Емельянов). Суд над «казанцами» состоялся ещё в марте, Боголюбов был приговорён к каторге, но пока рассматривалась кассационная жалоба, содержался в Доме предварительного заключения. Он как раз прогуливался в специально отведённой для этого части двора в компании кого-то из товарищей по несчастью, когда через двор проходил Трепов в сопровождении начальника Дома майора Курнеева. Трепов пребывал в раздражённом состоянии. Его вообще бесила эта возня с молодыми дураками и дурами, воображающими себя борцами за правду. Он был убеждён, что революционная пропаганда в России находит наилучшую подпитку в этих высосанных из пальца политических процессах. Кроме того, его мучили постоянные интриги, которые плелись против него в Министерстве внутренних дел, в Министерстве юстиции, в III Отделении, даже здесь, в тюремном ведомстве. Да ещё вести с фронта: турецкая война, начавшаяся три месяца назад с такой помпой, идёт худо, затягивается, а значит, все эти карьеристы, великие князья и генералы, долго ещё будут оставаться там, выслуживать чины и награды, пока он здесь один борется со всевозможными беспорядками.
