Александр Усовский - Кто развязал Вторую Мировую? Настоящие «поджигатели войны»
В ночь на 22 июля главком советских войск С.С. Каменев отдал приказ Западному фронту занять Варшаву не позднее 12 августа. Юго-Западному фронту предписывалось взять Львов и освободить Галицию.
Роковая ошибка этого плана состояла в том, что два советских фронта должны были действовать по расходящимся операционным направлениям — что явно противоречило всем законам стратегии. Но для истинных большевиков законов стратегии не существует!
24 июля в Варшаве было создано правительство национальной обороны с участием всех политических сил, за исключением коммунистов. Была развернута мощная патриотическая агитация под лозунгом отпора «русскому империализму». В начале августа в ряды польских вооруженных сил влилось 60 тыс. человек. С целью поддержания порядка в армии и борьбы с дезертирством польское руководство 24 июля ввело чрезвычайные и полевые суды, а 14 августа — заградительные отряды с пулеметами для остановки отступающих частей.
25 июля в Варшаву прибыла англо-французская военная миссия. В качестве Главного военного советника был назначен французский генерал Вейган, тут же ставший спешно разрабатывать план польского контрудара. Кроме того, Польше была оказана массированная материальная помощь, прежде всего вооружением и боевой техникой. По количеству танков польская армия вышла на 4-е место в мире. Регент Венгрии адмирал Хорти объявил венгерские вооруженные силы резервом польской армии.
* * *К началу сражения на Висле у поляков имелось 107,9 тыс. штыков и сабель, 1834 пулемета, 108 тяжелых и 526 легких орудий, свыше 70 танков и более 100 бронеавтомобилей. В ходе боев под Варшавой Антанта спешно направила для польской армии около 600 орудий, которые по прибытии были немедленно введены в бой. Западный фронт насчитывал около 101,3 тыс. штыков и сабель, незначительно уступая противнику в живой силе, но катастрофически отставая от поляков в артиллерии, бронесилах, и особенно в снабжении боеприпасами. Пользуясь удобными путями, а также тем, что Антанта предоставила в их распоряжение достаточное количество средств передвижения — грузовиков и подвижного состава железных дорог, — на направлении контрудара поляки обеспечили себе подавляющее преимущество: 47 тыс. штыков и сабель (4-я пехотная дивизия генерала Даниеля Конажевского, 16-я пехотная дивизия полковника Александра Ладося, 21-я пехотная дивизия генерала Анджея Галицы — из состава 4-й польской армии, и 1-я Легионерская пехотная дивизия («гвардия» Пилсудского) полковника Стефана-Домб-Бернацкого, 3-я Легионерская пехотная дивизия генерала Леона Бербецкого, Отдельная 4-я кавалерийская бригада полковника Феликса Яворского — из состава 3-й армии) против 6,1 тыс. штыков советских войск (с обозами и штабами — до 21 тыс.). Учитывая, что две армии красных за несколько дней до польского контрудара двинулись на северо-запад, к Плоцку, а перед ударным кулаком Пилсудского, группировавшегося в районе Демблина-Пулавы, находилось лишь две дивизии Мозырьской группы войск (спасибо «гению» Тухачевского), дальнейший ход событий можно было предсказать без особого труда. '
Катастрофа, которая должна была произойти, — произошла.
16 августа началось польское контрнаступление. Его итогом стал полный разгром Западного фронта, потерявшего 66 тыс. пленными и 25 тыс. убитыми и ранеными. Еще 43 тыс. красноармейцев оказались вынужденными отступить в Восточную Пруссию, где были интернированы немецкими властями. Поляки захватили 1023 пулемета и 231 орудие, сотни автомобилей, тысячи обозных повозок и почти все тыловое имущество Западного фронта. К своим удалось прорваться едва двадцати тысячам безоружных, голодных, оборванных красноармейцев из ста пятидесяти тысяч, начавших наступление два месяца назад. Западный фронт перестал существовать.
* * *Могла ли Красная Армия добиться в августе 1920 г. полной победы над польской армией и, как следствие, «советизации» Польши, как об этом мечтали большевистские лидеры? Как показали события, большинство польского населения осталось равнодушным к коммунистическим идеям, предпочтя им идею национального реванша. Даже взятие Варшавы привело бы лишь к вступлению в войну на польской стороне армий Венгрии и Румынии, а в перспективе и к открытому военному вмешательству Англии и Франции.
Таким образом, уже в военном конфликте с Польшей военная доктрина Советской России, делающая главный упор на классовую сущность современной войны, потерпела катастрофический провал.
Вина Тухачевского не в том, что он не сумел взять Варшаву, в сложившейся ситуации это было, скорее всего, невозможно. И даже не в проигрыше им битвы — весной 1920 года советские войска тоже потерпели поражение, однако поляки не сумели при этом уничтожить ни одной нашей дивизии. Тухачевский не просто проиграл сражение за Варшаву — он практически потерял все вверенные ему войска! Разгром армий Западного фронта был военной катастрофой, в результате которой оказались перечеркнуты все плоды одержанных летом 1920 г. наших побед. С Польшей Советской России пришлось заключать позорный мир, отдавая ей огромные территории Украины и Белоруссии.
* * *Но Польша сражалась не только на востоке — с литовцами, украинцами и Советами. Поляки затеяли конфликты и с юго-западным соседом, с Чехословакией, и с полуокружившей территорию новоявленной Польши Германией. А как же! Воевать — так со всеми соседями!
В Тешинской Силезии (как именуют ее чехи) на 150 тыс. чешского населения насчитывалось всего около 70 тыс. поляков. «Наших — устойчивое большинство!» — подумал Пилсудский и немедля затеял с Чехословакией конфликт. Правда, тут ему не обломилось — Чешское государство ходило в любимчиках у Антанты, и обижать его большие дяди из Лондона и Парижа Польше не велели. Пилсудскому пришлось (скрепя сердце и, как он надеялся, временно) отказаться от Заользья (как эта область именуется в Польше).
В Верхней Силезии большинство населения составляли немцы. И по проведенному среди них плебисциту эта область отходила к Германии. Но Горний Шленск — это мощный промышленный центр, с шахтами, рудниками, заводами. Отдать его Германии? Да никогда в жизни!
И поляки Верхней Силезии трижды выходят на баррикады — в результате Антанта скрепя сердце передает большую часть этой территории Польше. Германия, конечно, затаила по этому поводу некоторую злобу, но в 1920 г. она была бессильна хоть как-то помешать полякам рвать ее территорию по-живому. «Еще не вечер» — так думали не только поляки относительно Тешина. Так думали и немцы по поводу Верхней Силезии, Западной Пруссии, Гданьска и Померании.
Конфликты по всему периметру польских границ к 1922 г. не погасли — они продолжали исподволь тлеть, ожидая своего часа.
* * *Надо отметить, что поляки воевали со своими соседями «по-взрослому» — не щадя пленных и не испытывая приступов гнилого гуманизма к гражданскому населению. Особенно в этом плане они отличились летом и осенью 1920 г., на территории Белоруссии и Украины.
Ворвавшиеся на советскую территорию польские войска повели себя как банда отмороженных бандитов и убийц — в считаные дни с них слетел весь тонкий налет европейской цивилизованности. У кого он был, конечно.
Как вспоминал ставший в 1930-е гг. министром иностранных дел Ю. Бек, «в деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».
По свидетельству представителя польской администрации на оккупированных территориях графа М. Коссаковского,«бывший начальник штаба генерала Листовского, когда при нем рассказывали, как мозжили головы и выламывали конечности, нехотя отвечал: «Пустяки». Я видел такой опыт: кому-то в распоротый живот зашили живого кота и бились об заклад, кто первый подохнет, человек или кот».
Особенно трагичной была судьба попавших в польский плен. По данным исследователя М.В. Филимоши-на, всего в 1919 — 1920 гг. в польском плену оказалось 165 550 красноармейцев. Из них 83 500 погибли от голода и зверских пыток в польских концлагерях.
Современные польские историки пытаются существенно занизить это количество. Как правило, не учитывается, что далеко не все из пленных попадали в лагеря. Между тем вот что записал, к примеру, 22 июня 1920 г. в своем дневнике К Свитальский, занимавший должность заместителя директора гражданской канцелярии Пилсудского: «Препятствием к деморализации большевистской армии путем дезертирства из нее и перехода на нашу сторону является ожесточенное и беспощадное уничтожение нашими солдатами пленных».
* * *И у польских историков после этого еще хватает совести упрекать Советский Союз в расстрелах польских офицеров в Катыни! Мало того, что этот трагический эпизод до конца неясен (вернее, совершенно ясно, что расстрелы поляков осуществили немцы) — лагеря советских военнопленных в Тухоле или Барановичах видели ужасы покровавей! Когда польские кавалеристы упражнялись в рубке военнопленных, когда расстреливали красноармейцев только для того, чтобы проверить, сколько человек пробьет винтовочная пуля, — где были польские защитники прав человека? Или гибель наших пленных — это всего лишь прискорбный военный эпизод? Или кровь наших солдат — дождевая вода? Или красноармейцы — люди второго сорта и их гибель не является горем для их семей?
