М. Смыр - «Коронные перемены» – дворцовые перевороты. 1725–1762 гг.
В 1741–1745 гг. он был астраханским губернатором. С 1746 г., находясь в ссылке, он жил в своем имении в селе Болдино Московской губернии.
В. Н. Татищев – выдающийся ученый и мыслитель. Он был первым русским просветителем, создавшим оригинальную философско-историческую картину мира, основой развития которого считал идею «умопросвещения» (работа «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищах»).
В. Н. Татищев стал основателем русской исторической науки. В течение тридцати лет (с 1719 по 1750 гг.) он работал над созданием первого научного многотомного труда «История Российская с самых древнейших времен». Татищев открыл для науки важнейшие документы – Русскую Правду, Судебник 1550 г., «Книгу Большого Чертежа» и др., нашел редчайшие летописи, сведения из которых сохранились только в его «Истории», т. к. его архив сгорел во время пожара. Он подготовил первую публикацию этих исторических источников.
В. Н. Татищев был одним из первых русских географов. Он составил географическое описание Сибири, дал естественно-историческое обоснование границе между Европой и Азией по Уральскому хребту. Он стал автором первого в России энциклопедического словаря «Лексикон Российской исторической, географической, политической и гражданской». Кроме того, Татищев оставил работы по экономике, политике, праву, геральдике, палеонтологии, горному делу, педагогике и др. Все работы Татищева, в том числе и «История Российская с самых древнейших времен», были изданы уже после смерти автора. С. П.
БЕСТУ́ЖЕВ-РЮ́МИН Михаил Петрович (07.09.1688–26.02.1760 гг.) – граф, дипломат, сын П. М. Бестужева-Рюмина, брат А. П. Бестужева-Рюмина.
В 1706 г. будущий дипломат уехал в Берлин, чтобы получить образование. После возвращения в Россию служил при дворе Петра I, участвовал в Прутском походе 1711 г., но делом его жизни была дипломатическая служба. В 1720 г. Бестужев-Рюмин был русским резидентом в Лондоне, но оттуда его выслали за попытку противодействовать антирусской политике Великобритании.
Он представлял российские интересы в Стокгольме, Варшаве, Берлине, Вене, Париже. Будучи министр-резидентом в Стокгольме (1721–1726 гг.), он добился подписания русско-шведского оборонительного союза, усиления русского влияния и признания российского двора императорским. Во время Русско-турецкой войны 1735–1739 гг. Бестужев-Рюмин противодействовал усилиям французской дипломатии вовлечь в конфликт Швецию.
С нач. 1740-х гг., в правление Анны Ивановны, Бестужев-Рюмин отстаивал антипрусскую направленность российской политики. С 1742 г. – обер-гофмаршал и действительный тайный советник.
Первая жена Бестужева-Рюмина, графиня Анна Гавриловна Головкина (в первом браке Ягужинская), оказалась замешанной в заговоре против Елизаветы Петровны и была сослана в Сибирь. Вторая, австриячка, не была признана российским правительством, поэтому с 1752 г. граф жил в Дрездене. С 1756 г. – член Конференции (совета) при дворе императрицы Елизаветы Петровны. О. Н.
НОВЫЙ ПЛАН КНЯЗЯ ГОЛИЦЫНА. Пока шляхетство в своих проектах спешило заявить свои сословные желания, князь Д. Голицын вырабатывал и обсуждал с Верховным тайным советом план настоящей конституции. По этому плану императрица распоряжается только своим двором. Верховная власть принадлежит Верховному тайному совету в составе 10 или 12 членов из знатнейших фамилий; в этом Совете императрице уделено только два голоса; Совет начальствует над всеми войсками: все по примеру шведского государственного совета во время его борьбы с сеймовым дворянством в 1719–1720 гг. Под Советом действуют у Голицына еще три учреждения: 1) Сенат из 36 членов, предварительно обсуждающий все дела, решаемые Советом; 2) Шляхетская камера (палата) из 200 членов по выбору шляхетства охраняет права сословия от посягательств со стороны Верховного тайного совета и 3) Палата городских представителей заведует торговыми и промышленными делами и оберегает интересы простого народа. Итак, знатнейшие фамилии правят, а шляхетские представители наравне с купеческими обороняются и обороняют народ от этого правления.
Этот план не тушил пожара, а только подливал боярское масло в дворянский огонь. Старый Дон-Кихот отпетого московского боярства ввиду надвигавшейся из Митавы своей избранницы пошел, наконец, на уступки, решился немного приотворить двери ревниво замыкаемого верховного управления и даже допустить нечто похожее на представительство народных интересов, идея которого была так трудна для сознания господствующих классов. Еще шире захватывает он интересы общественных классов в составленной им форме присяги императрице.
Он и здесь упрямо стоит на аристократическом составе и на монополии законодательной власти Верховного тайного совета, но расточает важные льготы и преимущества духовенству, купечеству, особенно знатному
шляхетству и сулит всему дворянству то, о чем оно не осмеливалось просить в своих проектах: полную свободу от обязательной службы с правом поступать добровольно во флот, армию и даже в гвардию прямо офицерами. Эта своего рода хартия сословных вольностей шляхетства венчалась обещанием, особенно для него желанным, – дворовых людей и крестьян ни к каким делам не допускать. Петровскому крестьянину Посошкову и целому ряду административных и финансовых дельцов, выведенных Петром Великим из боярской дворни, произносилось политическое отлучение. В. К-ский
КРУШЕНИЕ. Политическая драма князя Голицына, плохо срепетированная и еще хуже разыгранная, быстро дошла до эпилога. Раздор в правительственных кругах и настроение гвардии ободрили противников ограничения, доселе таившихся или притворно примыкавших к оппозиции. Составилась особая партия, или «другая компания», по выражению Феофана, столь же сделочного состава, как и прочие: в нее вошли родственники императрицы и их друзья, обиженные сановники, как князья Черкасский, Трубецкой, которых Верховный тайный совет не пустил в свой состав; к ним примкнули люди нерешительные или равнодушные.
Тут ожил и Остерман: все время он сидел дома больной, совсем собрался умирать, причастился и чуть ли не соборовался, но теперь стал вдохновителем новой компании. Отношения, интересы и лица выяснились, и немудрено было согласить компанейщиков, уверив их, что от самодержавной императрицы они скорее добьются желаемого, чем от самовластного Верховного совета, сенаторов утешил восстановлением Сената в значении верховного правления, генералитет и гвардейцев – избавлением от команды верховников, всех – упразднением Верховного тайного совета.
Колоколом партии был Феофан Прокопович: он измучился, звоня по всей Москве о тиранстве, претерпеваемом от верховников государыней, которую стерегущий ее дракон
В. Л. Долгорукий довел до того, что она «насилу дышит». Владыка сам испугался успеха своей пастырской проповеди, заметив, что многие, ею распаленные, «нечто весьма страшное умышляют».
Подъезжая к Москве, Анна сразу почувствовала под собою твердую почву, подготовленную конспиративной агитацией слывшего безбожником немца и первоприсутствовавшего в Св[ященном] Синоде русского архиерея, и смело стала во главе заговора против самой себя, против своего честного митавского слова. В подмосковном Всесвятском вопреки пунктам она объявила себя подполковником Преображенского полка и капитаном кавалергардов, собственноручно угостив их водкой, что было принято с величайшим восторгом. Еще до приезда Анны гвардейские офицеры открыто говорили, что скорее согласятся быть рабами одного тирана-монарха, чем многих.
Анна торжественно въехала в Москву 15 февраля, и в тот же день высокие чины в Успенском соборе присягали просто государыне, не самодержице, да «отечеству» – и только. Не замечая интриги, зародившейся вокруг Анны, сторонники Верховного тайного совета ликовали, рассказывали, что наконец-таки настало прямое порядочное правление; императрице назначают 100 тысяч рублей в год и больше ни копейки, ни последней табакерки из казны без позволения Совета, да и то под расписку; чуть что, хотя в малом в чем нарушит данное ей положение, – сейчас обратно в свою Курляндию; и что она сделана государыней, и то только на первое время помазка по губам.
Но верховники уже не верили в удачу своего дела и, по слухам, будто бы сами предлагали Анне самодержавие. И вот 25 февраля сот восемь сенаторов, генералов и дворян в большой дворцовой зале подали Анне прошение образовать комиссию для пересмотра проектов, представленных Верховному тайному совету, чтобы установить форму правления, угодную всему народу. Императрица призывалась стать посредницей в своем собственном деле между верховниками и их противниками. Один из верховников предложил Анне согласно кондициям предварительно обсудить прошение вместе с Верховным тайным советом; но Анна, еще раз нарушая слово, тут же подписала бумагу. Верховники остолбенели.
