Антон Первушин - Оккультный Сталин
Атомы, по Циолковскому, являются первичными носителями духа и вечно путешествуют из неорганической материи в органическую, из тела в тело, вечно живут, однако обретают разное качество жизни в зависимости от того, куда их забросит непредсказуемый круговорот вещества.
«Возьмем ли мы сложную молекулу, атом, электрон, частицу эфира, – писал Циолковский, – всё это составлено из более простой и единой сущности и способно чувствовать горе и радость, приятное и неприятное – при некоторых условиях. Именно, когда эта сущность, атом, молекула, электрон или другая группа попадет в сложную комбинацию органических существ: в животное, растение, человека или другое высшее существо».
В одном из писем ученый объяснял свою позицию более подробно:
«Отрицать эволюцию атома так же странно, как отрицать эволюцию животных или течение времени. Но из этого нельзя делать вывод, что смерть человека или животного оставляет после себя какое-то легкое подобие. <…> Ничего кроме химических атомов не остается <…> Вы говорите о резкой границе между живым и мертвым. Но этой границы нет, что неоднократно доказывалось. <...> Животные и их “мысль” бывает разных сортов, разной высоты. Это непрерывная лестница. Границ между ее ступенями нет. Повторять скучно, но мне опять приходится перечислять эти ступени. 1. Существа выше человека (потомки человека и некоторые небесные жители). 2. Люди. 3. Животные (длинная лестница со множеством ступеней). 4. Бактерии и растения. 5. Очень сложные молекулы. 6. Атомы современных химических элементов. 7. Водородный атом. 8. Ещё длинная цепь неведомых простейших атомов (например, электрон или атом эфира). Нет ни начала, ни конца этой цепи. Где же в ней начинается и кончается мысль? Где в ней начинается и кончается чувствительность (боль и радость)? Где начинается и кончается отзывчивость (механичность, рефлексия)? Да, конечно, нигде! Они везде есть. Поэтому и нет резкой границы между живым и мертвым. <...> Атомы и прочее могут считаться только условно нечувствительными. В математическом же смысле везде проявляется панпсихизм. Только сила его различна, как различны числа и всякие величины».
Ученому казалось несправедливым то, что атомы человека – существа, достигшего высокого уровня развития, – в рамках естественного круговорота неизбежно будут попадать в тела несовершенные, несознательные, в тела растений и животных, и будут страдать еще больше, чем страдает человек. Он не видел (или не замечал) прогресса в естественном круговороте атомов, а только вращение колеса жизни на одном и том же месте. Потому в своей философской системе Циолковский поставил цель разорвать этот круг и ввести на его место своего рода «спираль». Если нельзя избежать пребывания атомов человека после смерти в неорганической природе, полагал ученый, то вполне возможно сократить, уменьшить время их пребывания в составе низших живых существ.
Предназначение и космический долг любой цивилизации – действовать так, чтобы чувствующим атомам было хорошо.
Именно для этого человек и должен, по замыслу Циолковского, выходить в космос. Развивая космонавтику и захватывая одну планету за другой, земная цивилизация будет преобразовать Вселенную, заполнять ее высокоразвитыми формами жизни, проводящими свои годы в относительном комфорте и благополучии, что доставит удовольствие всем чувствующим атомам.
Дальнейшее развитие этой странной идеи привело Циолковского к совершенно антигуманной философии, которую отдельные горячие головы называют «фашистской». Дело в том, что для уменьшения страданий чувствующих атомов Циолковский предлагал уничтожать целые классы растений и животных, тем самым сведя к минимуму их общее количество и сохранив только то, что необходимо для поддержания жизнедеятельности человека.
«И Землю, и другие планеты придется привести к порядку, чтобы они не были источником мучения для атомов, живущих в несовершенных существах».
«Мы истребляем насекомых, не чувствуя угрызений совести. И инстинкт нас, вероятно, не обманывает. Смешно было бы плакать и мучиться при виде издыхающей мухи или раздавленного клопа. Их слабые ощущения не стоят слез; но нельзя того же сказать о жестоком истреблении крыс, мышей и других высших паразитов. Оно неизбежно, но мыслящих оно не может не огорчать. Со временем жилища будут так устраиваться, что паразитам не будет места, не будет возможно проникнуть в жилище и размножаться. Тогда человеку нечего будет истреблять. Гуманнейший способ уничтожения – лишение животного способности производить потомство – не мучительное воздержание, не грубое оскопление, а что-то более тонкое, не совсем еще сейчас достигнутое ни в отношении человека, ни в отношении животных».
Однако похожая участь ожидала и «несовершенных людей», то есть калек, генетических уродов, преступников и тому подобных. В первую очередь Циолковский предлагал ограничить способность к размножению этих «асоциальных» членов общества. Затем планировал ввести искусственный подбор родителей, осуществляемый имеющими на то право руководителями общества:
«И вот начинается искусственный подбор родителей – для получения совершенного потомства. Все женаты и живут с любимыми женами по-настоящему, даже лучше. Но детей имеют только избранные люди: более здоровые, долголетние, способные к обильному размножению, склонные к плодотворной деятельности, к усвоению истины. Чем более этих свойств, тем более они могут иметь детей. Контролирует эту возможность размножения общество, его представители и основанные ими законы».
В итоге должно быть сформировано кастовое общество на основе избранности лучших людей и запрещение браков между кастами:
«Дети избранных, достигшие совершеннолетия, помещаются в основные общества. Там они своими заслугами и качествами могут возвышаться и переходить в высшие общества, насколько хватит сил и таланта. Иногда они снова достигают родителей, а иногда и подымаются выше их. Браки возможны только между членами обществ одного класса, например, женщина третьего класса не может выйти замуж за мужчину второго класса. Цель – улучшение пород на основании явлений наследственности. Этот закон можно облегчить, допустив браки для близких классов. Например, третьим и четвертым, первым и вторым».
Но и это еще не всё. Циолковский верил в множественность обитаемых миров и населенность галактики. При этом он разделял обитаемые миры на две части:
«Живые миры распадаются на две группы: одна, большая, населена существами совершенными; другая, в миллиарды раз меньшая, подобная Земле, состоит из существ незрелых, но подающих надежду. <...>
Могущество совершенных проникает на все планеты, на всевозможные места жизни и всюду. Оно без страданий уничтожает несовершенные зачатки жизни. Эти места заселяются их собственным зрелым родом. Не подобно ли это тому, как огородник уничтожает на самой земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи!
В этом заключается главный акт деятельности совершенных, главная их нравственность.
Но ими же оставляется некоторая, совершенно ничтожная часть планет с несовершенными или такими живыми существами, от которых ожидается прекрасное и необходимое пополнение совершенных...»
Ко второй группе планет Циолковский относил и нашу Землю. Развивая свою мысль, он пришел к выводу, что исторический процесс на нашей планете направляется не только энергией объединенной воли человеческих единиц и уж тем паче не протекает сам по себе, – на него влияют существа из иных, более развитых миров, а также верховная воля Вселенной. Существа, достигшие в результате космической эволюции совершенства и заселившие своим потомством весь космос, сами стали направлять эту эволюцию. В их мирах зла нет, ибо всякое зло связано с несовершенством, с муками биологического и исторического развития и становления, с сумбуром страстей существ, не достигших мудрости. Но на некоторых планетах (Земля в их числе) совершенные позволяют жизни возникнуть самозарождением – во имя поддержания генетического многообразия жизненных форм. На таких планетах живым существам приходится терпеть «чашу страданий». В случае если космическим мудрецам не удается так спрямить путь молодой цивилизации, чтобы ее представители сами решились на совершенствование своего жизнеустройства, планета беспощадно уничтожается:
«Эти зачинающие планеты, т. е. их существа, подвергнуты мукам самозарождения, мукам развития, как, например, мир земных существ... Видно, некоторой доли страданий избежать нельзя.
Второй акт нравственности совершенных состоит в уменьшении числа таких планет, в непрерывной поддержке таковых, в наблюдении за их развитием и движением к совершенству. Тайные их силы порою вмешиваются и исправляют ошибочные шаги зарождающих существ. То вмешательство это очевидно, то оно невидимо. Если и вмешательство не помогает, и ничего кроме страданий не предвидится, то и весь живой мир безболезненно уничтожается. Так натуралист, добивающийся вывести лучшую породу растений или животных, при неудаче уничтожает все свои труды, чтобы начать их снова. Так писатель рвет рукопись сочинения, которой он недоволен...»
