Дмитрий Володихин - Иван Шуйский
На территории Великого княжества Литовского времен Витовта с 1432 по 1436 г. существовало два великих княжества — Литовское и Русское. По сообщениям белорусско- литовских летописей, Свидригайло был объявлен «князьями русскими и боярами » великим князем русским52. Во внешних сношениях он также продолжал носить великокняжеский титул наравне с Сигизмундом.
У начавшейся войны была и чисто политическая почва. В боярско-княжеской среде Великого княжества Литовского могла идти широкомасштабная борьба группировок кланового типа, доросшая в 1432 г. до стадии войны. Во всяком случае бурная политическая биография Свидригайло, более тридцати лет войн и скитаний, установление связей с союзниками самого разного сорта при его широком и щедром характере уже ко времени вокняжения Свидригайло в 1430 г. обеспечили ему мощную плеяду сторонников; те же князья Друцкие, как отмечал А. Дворниченко, связаны были со Свидригайло еще с 90-х гг. XIV в.53 Все эти сторонники ориентировались на личность Свидригайло, и влияние их группировки было столь велико, что при избрании Свидригайло великим князем немецкий современник отмечал полное единодушие литовской и русской знати54. В дальнейшем, после переворота 1432 г., одна лишь данная группировка могла, вероятно, выставлять внушительную воинскую силу.
Огромное влияние на ход гражданской войны оказала внешнеполитическая ориентация двух противоборствующих вождей — Свидригайло и Сигизмунда Кейстутьеви- ча, — а также действия их зарубежных союзников.
Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения то, что Сигизмунд Кейстутьевич был «креатурой поляков». Он получал от Польши военную и политическую помощь в обмен на покорность в вопросах, касающихся Подолии (за нее спорили Польша и Литва), и возобновления унии. Польский историк А. Левицкий склонен был гордиться заговором 1432 г. и свержением Свидригайло как «величайшим триумфом польской политики»55.
В то же время, согласно утверждениям польских хронистов и выкладкам А. Коцебу, верными союзниками Свидригайло были орденские немцы. Они не только активно влияли на ход дел в Великом княжестве Литовском, но и оказывали Свидригайло непосредственную военную поддержку. В 1435 г. гроссмейстер ордена пал в битве под Вилькомиром, приведя войско на помощь «великому князю русскому »56. Большую заинтересованность в делах ВКЛ проявили земли, лежавшие к востоку от рубежей Литовской Руси. Поддержал Свидригайло князь Михаил Львович Вяземский, пришла к нему городецкая рать с князем Ярославом во главе, а также «сила тверская » великого князя Бориса Александровича57. Предположительно, Свидригайло мог получать помощь и из Новгорода Великого, где княжил его ближайший союзник — князь Юрий Семенович-Лингвеневич; во всяком случае, еще в 1431 г. Свидригайло обеспечил себе твердый тыл, заключив с Новгородом мир58. По некоторым признакам сочувствовал ему Псков, принявший в 1434 г. из Литвы князя Владимира Данильевича59. Вовлеченной в дела Великого княжества Литовского оказалась и Москва. А. Рогов, встретив у Стрыйковского сообщение о том, что под Вилькомиром в распоряжении Свидригайло была «московская сила», усомнился: вряд ли великий князь Василий II мог оторвать часть своих войск от тяжкой борьбы с Василием Косым60. Другие исследователи дали этому известию больше веры. А. Хорошкевич, в частности, высказывала догадку об ориентации Свидригайло на сторонников великого князя Юрия Дмитриевича (а не Василия II). Она предположила, что борьба между «дядей и племянником»61 препятствовала «более существенной поддержке жителями Северо- Восточной Руси попытки украинских, белорусских и некоторых русских земель ВКЛ отделиться от него и Польской Короны...»62. В действительности же Свидригайло получил самую существенную помощь, на которую он только мог рассчитывать. 20 марта 1434 г. Юрий Дмитриевич Звенигородский разбил в очередной раз Василия II63. Именно на содействие этого деятельного князя и талантливого полководца рассчитывал Свидригайло, от него ожидал помощи еще в 1433 г. и его победе теперь мог радоваться. Не позднее конца апреля 1434 г. один из сыновей Юрия Дмитриевича был отправлен к Свидригайло с ратью, и этот отряд пробыл в Великом княжестве Литовском, видимо, до самой Вилькомирской бойни64. По всей вероятности, новый союзник в лице Юрия Дмитриевича Звенигородского и его сыновей был приобретен великим князем русским по «родственному принципу». От Сигизмунда Кейстутьевича мог ожидать поддержки Василий И: мать Василия Васильевича, Софья Витовтовна, приходилась главному противнику Свидригайло племянницей. Сам Василий II был дружен с домом Витовта и побывал в 1430 г. на торжествах, которые должны были предшествовать так и не состоявшейся коронации Витовта. Надо полагать, сработал великий принцип дипломатии: враг моего врага — мой друг.
Таким образом, Великое княжество Литовское в середине 1430-х гг. испытывало вмешательство в свои внутренние дела сразу нескольких сильных соседей, и воздействие политической воли ордена, Твери, Москвы, а особенно Короны Польской сыграло в истории гражданской войны одну из первых ролей.
Но хотелось бы и среди внутренних факторов, в той или иной мере способствовавших началу войны, выделить один в качестве главного. Имеется в виду конфессиональный фактору на котором настаивал польский историк А. Левицкий. Конфликт, вызвавший гражданскую войну, окрашивается в религиозные цвета.
В 1413 г. Ягайло и Витовтом была заключена так называемая Городельская уния между Короной Польской и ВКЛ. Свидригайло — противник этой унии и нарушитель основных ее пунктов. Уже само избрание его великим князем литовским как будто нарушение, поскольку в привилее Городельского сейма указано, что выбор нового государя для Великого княжества Литовского должен производиться с согласия короля польского и его преемников, а также «по совету с прелатами и панами Польши»65. В свою очередь и литовцы должны были участвовать в утверждении нового короля польского. Но привилей отмечает это право литовских вельмож в такой форме, что оно оказывается ограниченным жизнью великого князя Витовта. После его смерти Свидригайло был избран в Литве и утвержден Ягайло без «совета» с польской шляхтой, что вызвало у поляков недовольство. Однако в правовой практике Великого княжества Литовского встречается норма, согласно которой каждое новое лицо, носящее титул великого князя, подтверждает привилеи, выданные своими предшественниками. Так, например, привилей на Магдебургское право, выданный Ягайло городу Бресту в 1390 г., впоследствии был подтвержден Витовтом, Казимиром и Александром Ягеллончиком в 1408, 1440 и 1505 гг.66 Предполагалось, очевидно, что сам акт унии также должен был быть одобрен каждым очередным великим князем литовским. Легитимно или нелегитимно избран был Свидригайло, поляки начали борьбу не из-за правовых вопросов, а по причине территориального конфликта в Подолии. Но после избрания именно от Свидригайло зависело утверждение нового акта унии. А он этого не собирался делать. Весь дух Городельской унии — антиправославный и, хотелось бы добавить, антиязыческий. Но отнюдь не антирусский. Шляхте «земель литовских» даруется ряд привилегий, которыми, как это не раз подчеркнуто в привилее, могут пользоваться только «...почитатели христианской религии, Римской церкви подвластные, не схизматики или другие неверующие»67. В частности, православным вельможам отказано в праве занимать государственные должности и заседать в великокняжеском совете при обсуждении дел, касающихся «блага государства »68. Достойной специального исследования была бы тема, касающаяся реального, практического выполнения этих пунктов Городельской унии при Витовте. Но даже если они выполнялись не вполне четко, то само существование подобных правовых норм должно было быть ненавистно православной знати Великого княжества Литовского. При Свидригайло появилась возможность ревизовать их. Новый литовский государь приблизил к себе «схизматиков» и раздавал им высокие должности. Я. Длугош и М. Стрыйковский связывают привязанность русских к Свидригайло с покровительством его православной Церкви69.
Но правомерно ли отождествлять православных, или, как писали польские хронисты, «схизматиков», с русскими? Ни в коем случае. Даже польский хронист Стрыйковский, нередко смешивавший эти два понятия, как бы «проговаривается» в отношении одного из событий Луцкой войны (1431) 70: в Луцком замке «...русаки и лит- ва, которые были с ними греческого вероисповедания», перебили всех поляков и католиков71. Приведенные выше имена литовско-русских князей, воспроизведенные источниками в православной форме, свидетельствуют о принадлежности значительной части литовской знати к восточной Церкви. Было бы даже не столь удивительным, если бы в рядах сторонников Свидригайло обнаружились и язычники, причем язычники знатные. Христианство пустило крепкие корни в литовской среде лишь при Ягайло, в последней четверти XIV в. Еще после смерти Ольгерда (1377) литовцы справляли языческую тризну72. Городель- ский привилей разделил знатных людей Великого княжества Литовского не по национальному признаку, а по конфессиональному, четко противопоставив католиков всем остальным конфессиям.
