Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века
Для улучшения финансового состояния университета, не прибегая к существенному увеличению расходов на его содержание, в докладе возникает идея взимать плату (!) со всех его воспитанников (кроме 60 казенных учеников, переведенных в студенты из гимназии, а также 250 студентов, которые представят справку из Приказа общественного призрения о недостаточном состоянии их семей), что не только приносило бы доход университету, но и избавило бы его от праздных слушателей. Однако нельзя не заметить, что введение такой платы, хотя и небольшой (как планировалось, 10 руб. в гимназии и 25 руб. в университете в год) и с названными выше оговорками, серьезно бы нарушало заложенные М. В. Ломоносовым и И. И. Шуваловым принципы доступного для всех, всесословного и бесплатного высшего образования в России, отпугивая вовсе не праздных слушателей, которых в эти годы попросту не было, а стремившихся к научным знаниям выходцев из беднейших слоев русского общества.
На заключительных страницах доклада комитет выдвигал меры по незначительной демократизации управления университетом — так, директора, по его мнению, лучше было бы не назначать от правительства, а выбирать на общем совете профессоров из трех предложенных правительством кандидатур, а также некоторые права предоставить избираемому профессорами правлению из трех человек. Наконец, члены комитета подчеркивали необходимость единых требований, программ и методов преподавания, единого органа для сообщения между всеми учебными заведениями, что с неизбежностью вело к учреждению Министерства народного просвещения.
Первые месяцы работы нового министерства оказались плодотворными. Разработка мер по реформированию системы образования была тесно связана с обсуждением политических реформ в Негласном комитете. Но вместе с осознанием глубины других государственных проблем управления Россией образовательные реформы отходят здесь на второй план. Таким образом, они преимущественно создавались вне Негласного комитета, хотя некоторые его члены активно работали в области общественного просвещения[15]. Наиболее значительную роль в подготовке реформ сыграли барон Ф. И. Клингер, князь А. Чарторижский, В. Н. Каразин и М. Н. Муравьев. В результате уже 24 января 1803 г. были приняты Предварительные правила Министерства народного просвещения, содержавшие основы структуры образовательных учреждений в России.
Согласно Правилам, все народные училища делились на четыре группы: 1) приходские училища, 2) уездные, 3) губернские или гимназии, 4) университеты. Приходские училища устраивались по одному на 1–2 прихода, уездные — в каждом уездном городе, гимназии — в каждом губернском городе. Для осуществления высшего управления училищами первых трех групп вводились шесть учебных округов, во главе которых ставились университеты. Университет был призван не только выполнять свою непосредственную функцию обучения, но и контролировать и укреплять преподавание в рамках всего округа. Кроме уже существовавших трех университетов (в Москве, Вильне и Дерпте) учреждались три новых — в Казани, Харькове и Санкт-Петербурге, а также для университетов предназначались города Киев, Тобольск, Устюг Великий и «другие, по мере способов, какие найдены будут к тому удобными»[16]. Каждый университет имел собственное правление и совет (общее собрание членов университета), состоявший из профессоров всех факультетов. Связь между учебным округом и министерством осуществлял попечитель университета, а совет попечителей и других высочайше назначенных лиц составлял Главное правление училищ.
Новая система, по существу, впервые в истории России вводила внутреннюю автономию университетов. Вместо прежнего поста директора, назначаемого сверху, была установлена новая должность — ректор, избираемый общим собранием университета и представляемый Главным правлением училищ через министра народного просвещения на высочайшее утверждение. Ректор возглавляет правление университета и одновременно, через посылаемых им профессоров ежегодно обозревает состояние училищ своего округа, получает донесения от гимназий по учебной и хозяйственной части, о которых докладывает попечителю. В правление университета также входят деканы, выбираемые профессорами по каждому отделению (факультету). Звание профессора устанавливает общее собрание университета по большинству голосов, и далее его утверждает министр по представлению попечителя. Университет получает право присваивать ученые степени, каждая из которых соответствует определенному классу в Табели о рангах. (Кандидаты — 12 класс, магистры — 9 класс, доктора — 8 класс). 8 класс также получали адъюнкты университета, ординарные профессора числились в 7 классе, а ректор, во время пребывания в должности, в 5 классе. Студенты которые по окончании курса наук не получили диплома ученой степени, принимались на службу 14 классом.
Для подготовки учителей приходских и уездных училищ при каждом университете учреждался педагогический институт, куда вступали казеннокоштные студенты, получая степень кандидата; там они совершенствовали свои знания, а затем обязаны были в течение по крайней мере 6 лет прослужить в звании учителя. Университету предоставлялось право суда над подчиненными ему лицами. Важным новшеством, увеличивавшим общественную роль университета, явилась передача ему всех прав цензуры на книги, печатаемые в губернии, где он находится.
Таким образом, принятые правила заложили основу развития системы народного просвещения, поставив ее под четкий государственный контроль, но и наделив значительной внутренней свободой. В соответствии с ними составлялись уставы отдельных университетов, положения гимназий и других училищ, созданием которых занимались попечители учебных округов. Предварительные правила Министерства народного просвещения были разработаны людьми, непосредственно связанными с образовательными учреждениями и заинтересованными в из развитии. Так, Адам Чарторижский, представитель самой влиятельной фамилии в Литве и куратор Виленского университета, желал укрепления и расширения возможностей этого учебного заведения; барон Клингер, друг юности и постоянный корреспондент И. В. Гёте, назначенный куратором в Дерпт, заботился о распространении просвещения в областях с традиционным преобладанием среди образованных слоев остзейских немцев, В. Н. Каразин, будучи сам помещиком Харьковской губернии, явился инициатором создания университета в Харькове, организовав для этого значительные пожертвования местного дворянства. Сановным покровителем Московского университета стал его бывший воспитанник, сенатор М. Н. Муравьев.
3. М. Н. Муравьев и его роль в создании университетского Устава 1804 г
Михаил Никитич Муравьев — одна из самых замечательных фигур начала александровского царствования. Учитель великих князей Александра и Константина по русской словесности и нравственной философии, поэт-сентименталист, литературный предшественник Карамзина, отец двух декабристов Никиты и Александра, родной дядя Лунина, воспитатель Батюшкова и покровитель Жуковского, Муравьев оставил о себе удивительно единодушную память среди современников, почитавших его доброту, честность, верность какому-то особому гуманистическому идеалу человека внутренне свободного и думающего только о благе других, который он выработал в течение всей своей жизни. Так, бескорыстной помощи Муравьева была обязана своим появлением «История государства Российского», ведь именно он выхлопотал для Карамзина звание историографа и возможность свободной работы с источниками. При попечителе Муравьеве Московский университет вступает в полосу расцвета.
М. Н. Муравьев родился в 1757 г. в Смоленске. Детство он провел в Оренбурге, где его отец, Никита Артамонович, был вице-губернатором, а затем вслед за отцом, как того требовала его служба, много ездил по России. С 11 лет он живет в Москве, учится в университетской гимназии, а с 1770 г. — в университете, где находится в числе самых прилежных учеников. С большим интересом слушает Муравьев знаменитые тогда в Москве лекции профессоров Барсова, Шадена, особенно увлеченно изучает классическую литературу, античную поэзию. Близкая дружба, со школьных лет и на всю жизнь, связала его с И. П. Тургеневым. Из стихотворного послания Муравьева к нему мы узнаем об окружавшей их атмосфере «храма науки», проникнутой искренним стремлением к знаниям, просвещению:
С тобою почерпать мы прежде тщились знанья:
Счастливы отроки, в возлюбленных местах,
Где, виючись, Москва в кичливых берегах
Изображает Кремль в сребре своих кристаллов,
Где музам храм воздвиг любимец их Шувалов,
Где, Ломоносова преем ля лирный звон,
Поповский новый путь открыл на Геликон,
Где Барсов стал по нем ревнитель росска слова
И Шаден истину являет без покрова…[17]
Подробности об университетской жизни Муравьева находим мы в воспоминаниях его неизвестного товарища по учебе (подписавшегося инициалами Н. Р.), которые тот изложил в письме к вдове Муравьева, Екатерине Федоровне, по ее просьбе вскоре после кончины попечителя. По приглашению Никиты Артамоновича Н. Р., сам будучи казеннокоштным студентом, а по возрасту пятью годами старше своего соученика, поселился у них в доме, чтобы заниматься с юным Муравьевым. «Почему и ездили мы в университет вместе с М<ихаилом> Н<икитичем>: в университете же обучались мы французскому, немецкому, латинскому языкам, истории, географии и математике; дома же заданные уроки повторяли. Итак, извольте из сего усмотреть, что я не столько был учителем М<ихаила> Н<икитича>, сколько сотоварищем в учении. При сих наших домашних упражнениях весьма часто изволил бывать и слушать покойный родитель Н<икита> А<ртамонович>, и сколько мог я приметить, он был оными весьма доволен. У нас время текло так, что мы не знали ни малейшей скуки. В учении Михайла Никитич, будучи еще дитя, шел как исполин; он не доволен был классическими книгами, но старался разбирать труднейшие сочинения особливо в латинском языке… Он был кроток и смирен; приятелями он имел одного или двоих одинаких лет и одинаких нравов; был весьма добродетелен: ибо ежели из бедных просил кто у него милостыни, то отдавал он все, что у него было. В университете пробыл Михайла Никитич не более 3 или 4 лет»[18].
