Анатолий Уткин - Русские во Второй мировой
Гитлер, получив согласие англичан, немедленно повысил ставки. Он потребовал согласия на оккупацию Судетской области до октября. Кризис обострился вновь. Могла ли Чехословакия сражаться в конце сентября 1938 года? В вооруженные силы был мобилизован один миллион человек. Франция объявила о своей частичной мобилизации Вместе с французами чехословаки превосходили вермахт в отношении два к одному. В случае помощи СССР (а она была гарантирована) соотношение сил менялось еще больше. 25 сентября советское правительство также предприняло шаги по мобилизации своих войск. Согласно воспоминаниям маршала Захарова, если бы СССР, Франция и Англия действовали сообща, соотношение сил было следующим: 51 немецкая дивизия на трех (!) фронтах против 90 русских, 65 французских и 38 чешских дивизий. Шансы Германии, при всем престиже ее войск, были невелики.
Давнишний друг Германии — шведский король предупредил германского посла, что если Гитлер не отставит свое требование, свой ультиматум «решить» судетский вопрос до 1 октября, Германия будет разбита в новой мировой войне. Даже основная масса германских генералов понимала это. Фанатизм не помешал и Гитлеру более трезво взглянуть на складывающуюся картину, что и заставило его вечером 27 сентября 1938 года написать письмо Чемберлену: он готов еще раз обсудить чехословацкую проблему и «дать окончательные гарантии тому, что останется от Чехословакии». Чехи, мол, держатся надеждой втянуть Британию и Францию в мировую войну против Германии.
Срок немецкого ультиматума истекал 28 сентября 1938 года. Чемберлен объяснял палате общин сложившуюся ситуацию, когда в зал принесли письмо. Галифакс передал его Саймону, тот прочел и протянул премьер-министру. В тишине был слышен вопрос Чемберлена: «Должен ли я сказать об этом сейчас?» Когда Саймон улыбнулся, премьер объявил: «Герр Гитлер согласился отложить мобилизацию на двадцать четыре часа, а также встретиться со мной, синьором Муссолини и месье Даладье в Мюнхене». Молчание продолжалось лишь мгновение, затем зал утонул в приветствиях. Но ликовали не все. Иден не смог этого вынести, он вышел. Гарольду Никольсону потребовалось немалое мужество, чтобы остаться. Макмиллан вспоминает: «Я увидел одного человека, сидящего молча, втянув голову в плечи, всем своим видом демонстрирующего нечто среднее между отчаянием и возмущением. Это был Черчилль».
Чемберлен немедленно ответил Гитлеру: «После прочтения Вашего письма я определенно чувствую, что Вы можете получить все существенное, не обращаясь к войне, и вскоре. Я готов прибыть немедленно, чтобы обсудить все обстоятельства с Вами и представителями чешского правительства совместно с представителями Франции и Италии, если Вы того желаете».
Характерно, что даже Форин Офис напомнил премьер-министру сложности исключения других стран из работы конференции. Речь шла, разумеется, о Советском Союзе. Но Чемберлен не имел никакого желания приглашать СССР на такую конференцию. Ненависть к большевизму была у него, пожалуй, не меньше неприязни к нацизму. Чемберлен поступал иррационально, исключая страну, которая, собственно, одна в Европе могла гарантировать выживание Британии.
В лондонской квартире Черчилля 26 сентября собрались политические соратники времен Первой мировой войны и послевоенных колебаний европейской политики. Это были Ллойд Джордж, Бонар Лоу, лорд Сесиль, Брендан Бракен — старшее поколение английских политиков XX века. Все они полагали, что в интересах Великобритании необходимо привлечь к европейскому конфликту Советский Союз. В этот критический для Европы час старые вожди британского империализма более ясно понимали интересы своей страны, чем их самонадеянные наследники, которые в Мюнхене вместе с Даладье уступили нажиму Гитлера, поддерживаемого Муссолини.
Мюнхен
В своем дневнике Йодль 28 сентября 1938 года записал слова Геринга: «Великой войны едва ли можно избежать. Она может продолжаться семь лет, и мы выиграем ее».
В этот же день в одиннадцать часов утра Муссолини позвонил своему послу в Берлине Аттолико: «Британское правительство попросило меня быть посредником в судетском вопросе. Различие во взглядах очень невелико. Скажите канцлеру, что я и фашистская Италия стоят за ним. Он может решить вопрос». Переводчик Шмидт зафиксировал реакцию Гитлера: «Сообщите дуче, что принимаю его предложение». Последовали приглашения Чемберлену, Даладье и Муссолини прибыть в Мюнхен… В Москву приглашения не посылали — а ведь Советский Союз был союзником Чехословакии и Франции, французы могли потребовать присутствия его представителей. Но они предпочли сепаратный сговор. Посол Чехословакии Ян Масарик обратился к Чемберлену и Саймону с вопросом, приглашены ли в Мюнхен представители его страны. Нет, Гитлер этого не потерпит. «Джентльмены, — заявил Масарик, — если вы жертвуете моей страной ради сохранения мира в мире, я буду первый аплодировать вам. Но если этого не получится, пусть Бог спасет ваши души».
На состоявшейся конференции лишь Муссолини был единственным, кто изъяснялся на иностранных языках и кому доверили составление основы соглашения. В результате Мюнхенского соглашения Чехословакия была вынуждена передать Германии значительную часть своей территории, где жили 2,8 миллиона немцев и 0,8 миллиона чехов. Внутри этой территории находились крупные чешские фортификации. (Немцы были поражены их мощью. Чехословакия потеряла 66 процентов угольных месторождений, 80 процентов металлургической промышленности, 70 процент источников электроэнергии. Иодль торжествующе записал в дневнике: «Чехословакия как держава скончалась…» Потеря тридцати пяти чехословацких дивизий ослабила позиции стран, являвшихся потенциальными жертвами Германии. Англия и Франция отдавали Судетскую область немцам, но не ограничивали германских притязаний. И напрасно Чемберлен размахивал листком, подписанным Гитлером в Мюнхене, говоря: «Это мир в наше время». На Нюрнбергском процессе фельдмаршал Кейтель объяснил: «Целью Мюнхена было изгнать Советский Союз из Европы» завершить германское перевооружение и приготовиться к будущему.
После заключения мюнхенской сделки президент Бенеш выступил по радио: «Не ожидайте от меня ни единого слова упрека. Но вот что я скажу: жертва, которую нас заставили сделать, огромна и бесконечно несправедлива». Он проследовал в Лондон, чтобы там создать правительство в изгнании. А новое чешское правительство было озабочено исключительно умиротворением Берлина: Гитлер выдвигал все новые и новые требования. Польша получила район Тешина, часть Словакии была отдана Венгрии.
Чемберлен тоже прибыл в Лондон триумфатором. Он был «приятно утомлен». Огромная толпа ожидала его в аэропорту Хестон, и довольному премьеру показалось, что он сбросил полсотни лет.
Считая Мюнхен национальным предательством, несколько членов британского кабинета в знак протеста вышли в отставку. Так, к примеру, сделал первый лорд адмиралтейства Дафф Купер. В палате общин он сказал: «Я призываю своих коллег посмотреть на эту проблему не только как на чехословацкую. Возможно, придет такое время, когда из-за поражения Чехословакии начнется европейская война….Мы будем втянуты в эту войну, мы не сможем избежать этой участи».
Затем выступил Черчилль: «Я хочу сказать самые непопулярные и самые нежеланные слова… Мы потерпели полное и безусловное поражение… Грабитель, грозя пистолетом, потребовал один унт. Получив его, он потребовал два». Где же выход? Франция и Британия, особенно если они будут поддерживать тесные связи с Россией, смогут воздействовать на малые страны Европы и на политику Польши. Но это возможно в будущем. А пока «…все кончено. Молчаливая, скорбящая, покинутая, брошенная Чехословакия отступает в темноту. Она претерпела это все, будучи связанной западными демократиями… Через некоторое время, не через годы, а через месяцы, Чехословакия будет включена в нацистский режим, мы присутствуем при катастрофе гигантского масштаба, в которую попали Великобритания и Франция. Давайте не обманывать себя в этом. Но не думайте, что это конец. Это только начало подведения счетов. Это только первый глоток — первое предвкушение горестной чаши, которую нам предстоит пить год за годом, если — посредством высшего акта восстановления нашего морального здоровья и воинской доблести — не восстанем снова и не выступим в защиту свободы, как в старые времена».
В этом последнем мирном году Германия создала втрое больше военных припасов, чем Англия и Франция вместе взятые. Потеря Чехословакии лишила западных союзников 21 отборной дивизии, 15 или 16 дивизий второй линии, а также тех чешских крепостей, которые в дни Мюнхена приковывали к себе не меньше 30 германских дивизий. Кроме того, чешские заводы «Шкода» представляли собой второй по величине военно-индустриальный комплекс в Европе, который произвел между сентябрем 1938 и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Англии.