Дмитрий Хмельницкий - Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)
Была также дивизия СС «Богемия-Моравия» из жителей протектората – чехов и фольксдойче, многочисленные литовские полицейские батальоны и даже литовская Армия освобождения «Меха Кати» – «Дикая кошка» генерала Импулявичуса, греческие отдельные формирования.
22 июня 1941 года 20 % состава нацистских войск составляли не-немцы. Позже их было до 30 %58. Даже в элитных эсэсовских частях типа «Лейбштандарт Адольф Гитлер» этнических русских было до 7–8 %. Стоит сравнить: даже в апреле 1945 все союзные Красной Армии войска составляли всего 12 % ее численности.
На стороне СССР воевали представители всех 120 народов Советского Союза, а кроме того французы, британцы, американцы, китайцы, немцы и японцы59.
СССР изначально был уникальным государством, в названии которого не был никаких географических привязок. Третий Рейх, к 1941 году захвативший Нидерланды, Лихтенштейн, Бельгию, Норвегию, Данию, Чехию, Польшу, большую часть Франции, Грецию, Югославию, был громадным многонациональным государством.
И Третий Рейх и СССР были глубоко идеологическими, многонациональными государствами. Их жителей объединяло не происхождение, а идеология и подданство. Они имеют очень косвенное отношение к исторической Германии и к исторической России.
Попытки представить Вторую мировую войну как войну «русских и немцев» уже поэтому совершенно абсурдны.
СССР и Третий Рейх не были также исторически сложившимися империями, территориальное расширение которых отражало бы тенденции развития этих территориально-политических организмов. Это были империи особые – ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ. На примере Советского Союза особенно хорошо видно, что само понятие «Отечества» идеологической системе чуждо. Если слово «отечество» и применяли в СССР 1922–1941 годов, то только в значении «отечество пролетариата».
Если цель идеологической империи – завоевание всего земного шара и установление мирового господства, то вообще о каком «Отечестве» может идти речь? До 1941 года речь об «отечественной войне» и не шла.
Взывая к «крови и почве», национал-социалисты были ближе к идее «отечества», но и они к тому времени завоевали и подчинили почти всю Европу, объединили государства с разным политическим строем. Единственной реальной целью этой «сборной Европы» под руководством национал-социалистической Германии было все то же мировое господство. «Сегодня нам принадлежит Германия \ А завтра – весь мир!»60
В советско-нацистской войне 1941 года ни СССР и коммунистические власти, ни Третий Рейх и нацистская верхушка не могли иметь никаких других целей, кроме мирового господства и торжества своей идеологии. Это была война не «Отечеств», а война «Европейского Антикоммунистического Интернационала» против «Коммунистического Интернационала». Обоим интернационалам были глубоко чужды и даже враждебны такие понятия, как «Отечество» в смысле «национального очага».Великая отечественная? Для кого?
Наверное, миф о «политическом единстве советского народа» – самый подлый и самый лживый из тезисов официальной советской пропаганды.
К 1939 году в СССР было множество людей, вовсе не разделявших воззрения коммунистов, а то и враждебных этим идеям. Не будем даже говорить, что в зарубежье жило до миллиона активных врагов советской власти и что они охотно работали на финскую, германскую, американскую, китайскую, японскую разведки и армии61.
В самом СССР число только «сосланных кулаков» достигало почти 2 млн человек. С 1929 по 1941 г. число советских перебежчиков в Финляндию, Китай и Персию, Румынию и Польшу исчисляется, по крайней мере, десятками тысяч человек. Во время Великого Голода 1931–1932 годов в Казахстане из СССР откочевало порядка 1 млн казахов.
В 1941 году Красная Армия частично разбежалась, частью сдавалась в плен батальонами, полками и чуть ли не дивизиями. Число сдавшихся называют разное: от 4,562 млн до 5,4 млн63.
Приблизительность цифр доказывает одно: толком никто не считал.
Многие их них шли в добровольные помощники, «хильфсвиллиге», и ведь хотя бы часть этих людей шла в вермахт не только подчиняясь насилию, но и идейно.
Известно, что в вермахте служило много жителей Советского Союза: 310 тысяч русских, 53 тысячи казаков, 250 тысяч украинцев, 110 тысяч человек из народов Северного Кавказа, волжских татар – 40 тысяч, крымских татар – 20 тысяч, других тюркских народностей – 180 тысяч человек. Это на начало 1945 года, и к тому же в это число не входят эстонский, латышский легионы СС, несколько литовских батальонов СС64.
Если граждане одной страны воюют во враждующих армиях – то что это, если не гражданская война?!
Казаки в 1941 г. раскололись на прокоммунистические и пронацистские силы. В Красную Армию призвано было до 70 тысяч казаков65. А в вермахте служило до 50 тысяч казаков66.
Крымские татары, народы Северного Кавказа (чечены, карачаевцы), Поволжья (калмыки) дали примерно одинаковое количество добровольцев в вермахт и в Красную Армию67.
Если это не раскол народа и не гражданская война, то что же это?
Как видно, во время событий 1941–1945 гг. между собой воевали не только и даже не столько национальные силы, сколько политические. Сидели в окопах друг напротив друга, стреляли друг в друга из пушек и ружей, сходились в рукопашных люди одних народов. И в огромном большинстве случаев речь шла не об «отдельных отщепенцах» – это позднейшая пропагандистская утка, речь идет о расколе народов по политическому принципу.
Число «перемещенных лиц» в Германии на 1945 год неизвестно. Согласно официальной советской статистике, в 1945 г. «вернулись на родину» 5 236 130 человек, трудившиеся в спецлагерях, носившие на одежде специальный знак «Ост»68. Статистика наверняка не полна: слишком многие пытались спрятаться, сбежать, укрыться от возвращения в СССР.
В «Декларации об освобожденной Европе» державы дружно заявляли, что они будут согласовывать свои действия при решении политических и экономических проблем Европы после войны. На Крымской конференции декларировалось, что все народы Европы смогут «создать демократические учреждения по собственному выбору»69.
Возникает, правда, вопрос: а что, если выбор народа – фашизм? А если – национал-социализм? В конце концов, Гитлер пришел к власти в Германии путем честнейшей победы на демократических выборах.
Ах! О таких ужасах у нас до сих пор не принято говорить!!!
Туда же еще один вопрос: а что, если народ или какая-то часть народа категорически не хочет именно коммунистического режима? Или коммунизма вообще, ни в какой форме, или в форме сталинизма?
Фактически это и происходило. Для части подданных СССР война и правда была Отечественной. В этом отношении характерна оборона Брестской крепости.
По планам нацистов, они должны были овладеть пограничной Брестской крепостью к 12 часам дня 22 июня. В 3 часа 15 минут по крепости открыли ураганный огонь. В 3.45 начался штурм. К 9 часам утра больше половины гарнизона бежало. Остальные 3–4 тысячи человек перешли в контратаку. С этого времени началась крайне ожесточенная борьба буквально за каждый метр и за каждое помещение.
Возглавили оборону майор П. Гаврилов, комиссар Фомин и капитан Зубачев. Старшие офицеры давно сбежали.
Ежедневно защитникам крепости приходилось отбивать 7–8 атак. Нацисты применяли легкие танки и огнеметы. 29–30 июня нацисты предприняли непрерывный двухдневный штурм крепости, овладели штабом Цитадели, взяли в плен до 400 человек, в том числе И. Н. Зубачева и Е. М. Фомина. Один из пленных тут же выдал Фомина как комиссара. Его тут же расстреляли. Зубачев впоследствии умер в лагере для военнопленных.
Организованная оборона крепости на этом закончилась. Оставались изолированные очаги сопротивления, их подавили в течение следующей недели. Остались одиночные бойцы, собиравшиеся в группы и вновь рассеивавшиеся в подземельях крепости. Некоторые смогли прорваться из крепости и уйти к партизанам в Беловежскую пущу. Большинство погибли или сдавались поодиночке. Подробности мало известны. Надписи на стенах крепости сохранились до сих пор. «Нас было пятеро Седов, Грутов, Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22 июня 1941. Умрем, но не уйдем отсюда. 26 июня 1941». «Умираем, не срамя». «Умрем, но из крепости не уйдем». Одна из надписей на стене в подвале крепости гласит: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20. VII. 41 г.». Подписи нет70.
А для другой части подданных СССР, людей разных народов, эта война Отечественной не была. Потому что они духовно не принадлежали к советской цивилизации и «советскому народу» как особой общности людей. Они могли придерживаться разной тактики: стараться не участвовать в войне ни на какой стороне; честно служить в вермахте; стараться создавать русские национальные части и даже целые автономные районы71.
В любом случае советско-нацистская война 1941–1945 годов не была для них Отечественной уже потому, что они не были ни нацистами, ни коммунистами.
