Жан Ришар - Латино-Иерусалимское королевство
Еще одно последствие этой нехватки военных сил описывает Фульхерий Шартрский, повествуя о постоянных заботах окружения Балдуина I, при котором он состоял капелланом, — недостаток лошадей. В песках Анатолии, теснинах Фороса, из-за летнего зноя Сирии, голода и баталий пало неисчислимое количество рыцарских коней, и захваченная добыча не могла восполнить их потерю. Кроме того, даже если спасшиеся после разгрома новых крестоносных армий рыцари все равно представляли бы собой ощутимую поддержку, то их уже нельзя было использовать в боевых действиях с надлежащим эффектом: ведь они утратили своих лошадей, а новых для них невозможно было достать. Те же рыцари, кто прибыл морем, не позаботились привести коней с собой. Когда Балдуин I задумал усилить свою армию, то приказал вассалам вооружить оруженосцев как рыцарей, но только если у них будет такая возможность. Сила франкской армии заключалась в ее кавалерии, но рыцаря нужно было обеспечить конем и оружием, причем конь должен быть достаточно крепким, чтобы вынести тяжеловооруженного всадника во время атаки: поэтому почти революционное нововведение Балдуина не увенчалось полным успехом{31}. И Фульхерий, повествуя о сражениях, акцентирует внимание не столько на рыцарских подвигах и числе убитых, сколько на захваченных лошадях: по его словам, в той битве, где погиб Гуго Тивериадский (1106 г.), было убито две сотни воинов из Дамаска «и захвачено столько же лошадей». В 1107 г. трое рыцарей было убито в сражении, с прискорбием отмечает Фульхерий, а египтяне захватили у франков несколько лошадей. Но франки, в свою очередь, отбили коней в два раза больше, что в глазах нашего хрониста было достаточным, чтобы приписать победу христианам{32}.
В результате первого крестового похода на сирийской земле была образована западноевропейская колония, которая состояла всего из горстки рыцарей и поселенцев. Потребовалась длительная борьба, чтобы удержаться до подхода подкреплений, для которых сухопутный путь отныне был закрыт, а морской путь — необычайно долог. Только гораздо позднее приток иммигрантов позволил Фульхерию Шартрскому написать свой «колониальный манифест» и воспеть в нем рождение франко-сирийской нации{33}. До этого же момента (около 1120 г.) «франки» в обстановке тревоги и жесточайших боев удерживали за собой захваченные территории, пока их позиции не настолько окрепли, чтобы смогло произойти настоящее рождение латинского королевства.
II. Короли Вавилона, Азии или короли Иерусалима (1099–1154 гг.)?
Первый крестовый поход закончился, и два барона уже пустились в обратный путь, а Готфрид и его помощник Танкред, которым была вверена защита Святых мест, принялись собирать вокруг Иерусалима зависимые от него земли. Но едва Танкред и Евстахий Булонский к уже захваченным портам Яффе и Рамле добавили Наблус, сдавшийся без боя, как Готфрид Бульонский известил их о неизбежности египетского нападения: вспомогательная армия, посланная фатимидским халифом на выручку Иерусалиму, прибыла в Аскалон и приготовилась идти к Святому Граду. Но было слишком поздно или, скорее, слишком рано: крестоносное воинство еще не распалось окончательно. Сначала Роберт Нормандский и Раймунд Тулузский отказали в помощи Готфриду, посчитав, что их содействие требуется ему лишь для захвата нескольких крепостей. Но, узнав о реальной опасности, эти двое баронов без колебаний присоединились к лотарингской и фландрской армиям. После победоносного броска египетская армия, застигнутая врасплох на рассвете, была рассеяна и уничтожена под стенами Аскалона (12 августа 1099 г.). Латиняне тотчас же начали осаду этого города, и египтяне, устрашенные бойней в Иерусалиме, помышляли только о капитуляции. Зная лояльность Раймунда Сен-Жилльского по его поведению при сдаче защитников башни Давида и по рассказам аскалонских купцов, часто посещавших лангедокские порты{34} незадолго до крестового похода, осажденные решили сдать Аскалон именно ему. Раймунд, решив создать вокруг Аскалона столь вожделенное для него княжество, простиравшееся к Египту, согласился. Однако Готфрид, увидев тулузское знамя, водруженное на крепостной стене, возмутился и потребовал, чтобы Аскалон, как город, зависимый от Иерусалима, отдали ему. Раймунд, придя в ярость от безосновательных претензий со стороны какого-то барона, которому всего лишь доверили защиту Гроба Господня, незамедлительно снял осаду вместе с графами Фландрии и Нормандии, также недовольными Готфридом, и передал аскалонцам, чтобы они продолжали защищаться. Двинувшись на север, граф Тулузский осадил Арсуф, но в тот момент, когда город был готов капитулировать, подошел Готфрид и потребовал сдать ему этот город. И снова Раймунд предложил населению города сопротивляться и ушел. Готфрид, сочтя этот поступок изменой, вознамерился атаковать графа, но его смогли отговорить.
Мы можем понять поведение Раймунда, хоть оно и оказалось пагубным для Святой Земли (поскольку Аскалон до 1153 г. оставался под властью египтян): ведь у графа отняли Антиохию, Марру, Аркас, и, наконец, выдворили из иерусалимской цитадели. Казалось, что ему просто не нашлось места на Востоке. В глазах Раймунда претензии Готфрида Бульонского были безосновательными: герцог Нижней Лотарингии был всего лишь временно назначенным сеньором Иерусалима, которому доверили защиту освобожденной церкви Гроба Господня. Вопрос о «Иерусалимском королевстве» даже не вставал, не только из-за противостояния части духовенства, но также из-за невозможности точно определить, какая именно территория должна подчиняться Готфриду. Доказательством этого служит расплывчатая титулатура первых франкских сеньоров Сирии: еще не родилась идея ограничить завоевание Иудеей, Галилеей, Финикией, антиохийской Сирией, Апамеей, Хомсом и Нижней Месопотамией (Эдессой). Будущие графы Триполи будут именовать себя «предводителями христианской армии в Азии», а будущие графы Эдессы будут мечтать о господстве над Северной Месопотамией. Успех крестового похода оправдал все надежды, и если первая волна крестоносцев распалась, то другие отряды уже выступили в дорогу, что позволяло снова придать завоеванию непрекращающийся характер. «Король латинян в Иерусалиме» (этот титул был дан Балдуину I в некоторых актах) пребывал в состоянии ожидания в этом небольшом палестинском городе. Понятны чувства патриархов Даимберта и Стефана Шартрского, желавших, чтобы государь поскорей освободил патриарший город, бывший их вотчиной (было естественным, чтобы Иерусалим принадлежал церкви, поскольку он, как Вифлеем и Назарет, являлся Святым Городом), и завоевал для себя Аскалон, ключ к Египту, или Дамаск, ключ к внутренней Сирии, откуда открывалась прямая дорога на Багдад. И действительно, Балдуин I планировал завоевание Египта: в 1104 г. он обещал пожаловать генуэзцам треть Вавилона (Каира) и три лучших поместья в Египте в тот день, когда захватит эту землю{35}. Он даже именовал себя «королем Вавилона и Азии» в 1103 г.{36}.
В реальности, из-за отсутствия подкрепления, которое, несмотря на все ожидания, было более чем скромным, Готфрид истощил все силы под Арсуфом и прекратил осаду. Задача, которая выпала на его долю, оказалась более животрепещущей, чем завоевания, — требовалось обезопасить подходы к Иерусалиму и обеспечить его продовольственное снабжение. В то время как Танкред из Наблуса двинулся на штурм Тивериады и Бейсана, вынуждая мусульман оставить Галилею, Готфрид старался навязать свой протекторат «сарацинам» Иудеи, от Хеврона до Цезареи: блокированный им город Арсуф в конце концов согласился выплачивать подать рыцарю из окружения Готфрида, Роберту Апулийскому (25 мая 1100 г.). Укрепленная и вновь отстроенная Яффа вновь стала действующим портом для христианских купцов, прибывавших с продовольствием в Святую Землю, и паломников, стремившихся в Иерусалим. Города Аскалон, Цезарея и Акра, в свою очередь, стали выплачивать годовую подать в размере 5000 безантов{37}, тогда как население внутренних областей обязалось приносить свои продукты в Иерусалим, взамен чего франки обещали не перекрывать их торговые пути. Мусульмане согласились видеть в латинянах не просто дорожных разбойников; франки же признали посредством налогообложения право на жизнь за их вчерашними противниками. Это было далеко не все.
Первым латинским государям Иерусалима предстояло выполнить множество задач: ликвидировать мусульманские анклавы в своих владениях, уничтожить пиратские гнезда, которыми являлись богатые фатимидские порты на побережье, наблюдать за набегами бедуинов на южной границе, и, в ожидании похода на Египет и Дамаск — традиционную цель франкской экспансии, — отражать наступление египтян и дамаскинцев на палестинскую Сирию. С реализмом, сближавшим их с первыми Капетингами (которые, не забывая о своих правах на Лотарингию, унаследованных от Каролингов, сначала постарались справиться с собственными вассалами), короли Иерусалима отложили на время свои амбициозные проекты, чтобы обеспечить защиту личных владений.
