Алексей Епихин - ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.)
Анализ многочисленных фактов террора того времени показывает, что он становился не только формой сопротивления зажиточной части крестьянства экономическому и политическому нажиму со стороны Советской власти, но и орудием борьбы с этой властью.
Районами наибольшего распространения террора являлись Центральный, Северо-Западный районы, Украина, Урал, Сибирь.
Большое влияние на население оказывал такой вид террора, как поджоги. Так, в селе Усть-Инза Пензенской губернии уполномоченному по хлебозаготовкам Назирову толпа предлагала возвратить отобранный у 42 торговцев хлеб, угрожая в противном случае отомстить. На следующий день был сожжен дом Назирова, причем пожаром было уничтожено еще 107 домов. По селу распространили слухи, что виновником пожара был Назиров, в результате толпа копьями и камнями зверски убила его.
Помимо поджогов имущества отдельных активных работников деревни были зарегистрированы поджоги имущества сельскохозяйственных коллективов, коммун и других организаций.
Интересной особенностью является то, что в 1928 г. наряду с усилением так называемого кулацкого террора против советских элементов деревни стал активно развиваться террор бедноты против кулачества. Непосредственной причиной этого террора являлся продовольственный кризис в деревне. Укрытие кулаками хлебных излишков, заключение кабальных сделок с беднотой, спекуляция хлебом по повышенным ценам — все это в первую очередь ударяло по бедноте и тем самым вызывало сильное озлобление, которое местами переходило в открытые выступления против кулачества. Были зарегистрированы неоднократные случаи поджогов бедняками имущества кулаков, самовольного изъятия хлеба, подбрасывания анонимок с угрозами.
Таким образом, проводимая политика партии и правительства в деревне столкнула лбами зажиточную часть населения и бедняков.
Антисоветский террор, в отличие от других видов антисоветской деятельности, оказывал наибольшее влияние на население. Были зарегистрированы случаи, когда работники советского аппарата и общественных организаций, боясь угроз, отказывались от работы, и на их место никто ие хотел идти, боясь расправы.
Случалось, что конкретные лица подавали заявления в органы безопасности о готовящихся против них террористических актах, но предупредительные меры по предотвращению терроризма не принимались.
В Бийском округе, в селе Каламанка в 1923 г. местные бандиты убили семью двух коммунистов. Задержанные бандиты, просидев несколько месяцев, были освобождены и вернулись обратно. В 1925 г. ими же был убит председатель сельсовета села Каламанка. Один из преступников вновь был арестован, его дело было передано следователю, который расследовал его несколько месяцев, оставив без последствий. Убийца из-под стражи бежал. В 1927 г. им же готовилось убийство секретаря партийной ячейки Каламанки. Несмотря на заявление секретаря ячейки в райком и милицию о том, что его собираются убить, мер со стороны последних принято не было. 25 января 1927 г. секретарь партийной ячейки был убит.
В результате невнимательного отношения к угрозам местным советским органам и органам ОГПУ часто приходилось не предупреждать, а только фиксировать совершившиеся акты террора.
Террористические выступления кулачества из года в год росли. Если в 1924 г. было зарегистрировано 339 случаев кулацкого террора, то в 1925 г. эта цифра поднялась до 902; 1926 год дает некоторое снижение — 711 случаев, но последующие 1927 и 1928 гг. дают картину нового роста террористических выступлений: в 1927 г. был учтен 901 случай, в 1928 г. за шесть месяцев было зафиксировано 880 случаев террористических актов, а за 11 месяцев — 1027.
Почти в половине случаев террор был направлен против работников низового советского аппарата, в 24,8 % — против актива бедноты, в 19 % — против членов ВКП(б) и ВЛКСМ, против общественнокультурных органов — 5,7 %.[50] Данные статистики в большей степени отражают масштабы междоусобицы крестьян с государственными правоохранительными органами во время проведения кампании по принудительным хлебозаготовкам, чем конкретно террористическую деятельность.
Хронология событий показывает, что непосредственным поводом к демонтажу НЭПа стал хлебозаготовительный кризис 1927–1928 гг. Эти трудности были преодолимы путем разумной сбалансированной политики цен, но она требовала большого хозяйственного искусства и экономических знаний. Однако как раз этого и не оказалось у тех, от кого зависело принятие решений.
В январе 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) сочло возможным в виде исключения применить административный нажим в отношении наиболее зажиточных крестьян, из которых каждый придерживал более 30 тонн излишков зерна. Фактически же Сталин настоял на применении административных мер против всех, кто отказывался продавать государству хлеб.
Это означало, что у крестьянина отбиралось гарантированное ему ранее право распоряжаться по своему усмотрению излишками сельскохозяйственной продукции, оставшимися после уплаты налогов. Теперь он был обязан сдавать эти излишки по низким государственным ценам. Если крестьянин отказывался продавать излишки продукции по этим ценам, он объявлялся кулаком и привлекался к суду по обвинению в спекуляции, а хлеб конфисковывался. Это напоминало продразверстку периода «военного коммунизма».
Эти меры повлекли сокращение крестьянами продажи сельхозпродукции государству. Вслед за этим последовали аресты, обыски, избиения, которые провоцировали рост антисоветских настроений.
Обострилась проблема снабжения промышленных районов продуктами питания из-за резкого сокращения вывоза хлеба крестьянством на местные рынки, что было вызвано действиями заградительных отрядов, принуждением к сдаче хлеба в кооперацию и т. д. К середине года заготовки снизились примерно на 50 %.[51]
Этого можно было бы избежать, если бы государство потратило деньги на закупку зерна за рубежом, но Сталин не пошел на это: лучше нажимать на кулака и выжать у него хлебные излишки… чем тратить валюту, отложенную для того, чтобы ввезти оборудование для промышленности.[52]
Недовольство среди рабочих отмечалось на предприятиях, переведенных на семичасовой рабочий день, так как они стали получать зарплату меньше, чем за восьмичасовой рабочий день.
К середине года в связи с продовольственными трудностями среди рабочих стали проявляться забастовочные тенденции. В сентябре в некоторых районах были уменьшены нормы отпуска хлеба, что повлекло за собой снижение производительности труда, увеличение брака, падение производственной дисциплины.
В октябре значительно ухудшилось положение с продовольствием и у крестьянства. Хлеб стал выдаваться бедноте в ограниченном количестве («голодными пайками»). Число хозяйств, нуждающихся в продпомощи, с каждым месяцем увеличивалось.[53]
В последние годы НЭПа в сфере мелкой промышленности стали проявляться тенденции к обобществлению, хотя доля частных предприятий в производимой продукции еще и оставалась значительной: в 1926–1927 гг. по районам от 50 до 96 %.
В крупной же промышленности процесс ликвидации частных предприятий почти завершился. Их доля в 1926–1927 гг. в среднем по Союзу составляла 2,4 %, а в 1927–1928 гг. — 2,2 %.
Тенденции к обобществлению прослеживались в заготовительной посреднической торговле. Процесс вытеснения частного предпринимателя протекал очень резко и однородно по всем районам, особенно в оптовом звене. В розничном обороте отмечалось большее сохранение доли частного торгового капитала на городском рынке, около 50 %. В сельских местностях доля частника колебалась, преимущественно, в пределах между 1/5 и 1/3 оборота, но были районы «где частник сведен уже и в сельской торговле почти к нулю».[54]«Свертывание» частного капитала и постепенная ликвидация рынка вели к застою в экономике.
Сложная политическая международная обстановка в условиях капиталистического окружения и нарастающей военной угрозы определяла политику большевиков в конце 20-х — начале 30-х годов. И это было оправданно: страна постоянно находилась в условиях реально надвигающейся войны. В связи с этим необходимо было как можно быстрее укреплять промышленность, так как именно ее развитие определяло силу государства при ведении военных действий.
Все это в какой-то мере повлияло на усиление репрессивной политики, проводившейся в этот период. Ликвидация в стране так называемой «пятой колонны», которая во время предполагаемой войны, вне всякого сомнения поддержала бы агрессора, подвигло Политбюро к завуалированной изоляции и ликвидации оппонентов. Сталин подчеркивал, что «репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления…» Правда, он подчеркивал, что этот элемент не главный, а вспомогательный.[55]
