Антон Платов - Мегалиты Русской равнины
Данный камень имеет в плане приблизительно прямоугольную форму (3,65×3,00 м) и возвышается над дневной поверхностью примерно на метр. Длинные боковые грани камня ориентированы меридионально. Масса камня превышает, предположительно, два десятка тонн.
По оси камня проходит широкая и достаточно глубокая в центральной части ложбина, завершающаяся стоком в круглую, правильной формы «чашу» диаметром 36 см. Из чаши до поверхности земли ведет глубоко врезанный в камень и расширяющийся книзу слив общей длиной около полуметра. В целом вся система ложбины, «чаши» и слива вытянута вдоль одной линии, причем ось системы ориентирована строго по линии север — юг. Несмотря на то, что в данном случае на поверхности камня находится только одна «чаша» (а не две), мы явно имеем дело с аналогом восточного камня Козьинского святилища. Учитывая то, что два этих комплекса находятся достаточно далеко друг от друга, мы можем говорить о выделении нового типа культовых камней, условно названного нами «камнями с чашами со сливом».
Дополнительным аргументом в пользу выделения данного нового типа священных камней может служить существование аналогичного артефакта в Калужской области, на уже неоднократно упомянутом нами Чертовом Городище. В восточной его части А. Перепелициным и другими исследователями описан еще один камень, на котором четко выделяются три глубокие «чашки», соединенные проточной канавкой и представляющие собой своего рода «каскад».
Отметим также, что главный камень Краснохолмского святилища является одновременно и «чашечником» (в обычном смысле термина), — на его поверхности находится несколько десятков небольших и «чашек» размерами в несколько см. Если не все, то, по крайней мере, часть «чашек» имеет явно естественное происхождение. Практически все «чашки» находятся на западной половине камня. Насколько можно судить, на других камнях в долине «чашек» нет.
Как и предыдущий (Козьинский) культовый комплекс, Краснохолмское святилище представляет собой уникальный памятник. Несомненно, что информация о нем, собранная нами за время работы экспедиции 2000 года, далеко не полна. Более подробного изучения и описания требуют другие находящиеся в долине камни, необходим более тщательный опрос местных жителей на предмет выявления и изучения связанных с чашечным камнем и со святилищем в целом преданий, поверий и обрядов. Хочется надеяться, что такая работа будет проделана — если не нами, то другими исследователями — в ближайшем будущем, а результаты ее предоставят информацию, которая позволит расширить наши знания не только о мегалитической культуре России, но и о традиционной сакральной географии в целом.
Глава 4
СВЯЩЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ
На берегу Тирасы показывают ступню Геракла в скале, похожую на след человека, но два локтя в длину…
Геродот, V век до н. э.Камни с выбитыми на них самыми разнообразными изображениями широко известны по всей Европе, включая и современные славянские земли. Еще Н. М. Карамзин писал о «больших гладко обделанных плитах, на коих выдолблены изображения». Некоторые из этих памятников имеют утилитарный, «служебный» характер. Это, например, межевые и путевые камни и каменные кресты, на которых высечены племенные знаки, знаки, которые могут содержать некие указания топографического характера, или знаки властителей данной территории (например, родовые знаки Рюриковичей). Долгое время (буквально до последних десятилетий XX в.) в отечественной науке преобладало мнение, что такого рода доисторическими «указателями» являются все древние камни со знаками, однако сейчас, наконец, практически всеми специалистами принято, что абсолютное большинство таких камней имело сакральные, а не утилитарные функции.
Многие из них отчасти сохранили такое свое значение до самого последнего времени: еще в XIX–XX веках этнографами нередко фиксировались связанные с камнями с изображениями народные обряды, в том числе и своеобразные жертвоприношения: лепешки, яйца, шерсть, деньги и т. д.{77} С. В. Моряков в своей работе, посвященной в основном следовикам и древним крестам{78}, указывает, что А. К. Киркор в 1882 году писал: «В Литве и на Жмуди до сих пор сохранился обычай… по ручьям и небольшим речкам класть камни с иссеченными на них изображениями стопы, подковы, земледельческого орудия, меча и т. п.»…
Следы Бога
Наибольшее распространение имеет, несомненно, специфический тип почитаемых камней с изображениями, получивший в России название «следовики». Они могут быть очень различны и по размерам, и по связанным с ними этнографическим свидетельствам, и даже по характеру самих изображений, которые меняются в широком диапазоне от явно искусственных, с четкой проработкой контуров, до маловыразительных и практически наверняка естественных. Но их общей чертой всегда остается то, что в народном восприятии данные изображения являются следами — «Божьими», «Бесовыми», «Чертовыми», следами Богородицы или различных святых и т. д. — даже в тех случаях, когда само изображение лишь отдаленно напоминает по форме след.
Первые описания европейских камней-следовиков были сделаны еще в начале XIX века. В России, например, несколько камней с выбитыми на них изображениями следов были в уже упомянутой нами в предисловии к книге коллекции Ф. Н. Глинки, описанной им в 1837 году{79}. К концу века был накоплен уже определенный фактический материал (в том числе российскими авторами), и 1907 году в Варшаве вышла в свет книга Максимилиана Баруха «Божьи стопки»{80}, ставшая своего рода классической работой по этой теме и обобщившая данные по следовикам многих стран, включая и связанный с такими камнями фольклор. К середине XX века уже было открыто и описано немало камней-следовиков в разных районах Европы, их изучение приобрело более или менее систематический характер; так, в Белоруссии этими памятниками занимался М. Мялешка, в Литве — П. Тарасенко, в России — С. Ильин.
Именно стараниями известного шуйского краеведа С. Н. Ильина после Великой отечественной войны в России возобновилось изучение камней с загадочными знаками, практически прекращенное революцией 1917 года, поскольку с большинством таких камней связаны различные легенды «мистического» характера. Ильин обнаружил и описал более десятка таких камней и ввел в научный оборот сам термин «следовик»{81}. За прошедшие с тех пор полвека число известных только в Центральной России следовиков составило многие сотни, а сами они стали классическим типом культовых камней, на информацию о которых во многом опирается изучение сакральных камней в целом.
Камни-следовики очень разнообразны. Различаются и размеры выбитых на них следов (от «нормальных» до огромных), и их «природа» (известны, помимо человеческих, медвежьи, птичьи и др. следы), и их количество на одном камне, и техника исполнения изображений. Очень сильно варьируется и предположительно определяемый возраст «следов». При том, что существует немало свидетельств об исключительной «живучести» традиции высекания следов на камне (см., напр., сообщение А. К. Киркора в конце XIX века), само появление этой традиции следует, вероятно, отнести к неолитической эпохе. По крайней мере, именно к такой датировке приводит нас известная связь камней-следовиков с археологическими памятниками неолита и бронзы, а так же явная параллель между следовиками Восточной Европы и некоторыми неолитическими петроглифами (изображениями на скалах) Европы Северной.
Самым известным примером такого рода могут послужить знаменитые петроглифы Белого моря и Онеги. Так, например, на скалах в устье реки Выг находится около трех сотен взаимосвязанных изображений, датируемых концом III — началом II тыс. до н. э. — так называемые «Бесовы Следки». По большей части это рисунки, связанные с тематикой охоты (лоси, тюлени, медведи, рыба и т. д.). На фоне этого разнообразия выделяется цепочка следов, приводящая к ногам крупной человеческой фигуры, предположительно являющейся изображением некоего божества.
Вполне резонно предполагать, что традиции высекания следов — да и иных рисунков — на обнаженных скалах (на Севере) и на поверхности валунов (в Центральной России, где почти нет обнаженных скал) родственны и близки по внутреннему сакральному смыслу.
«В старину, когда камни еще были мягкими, на них чертята любили устраивать свадьбы и пятками вдавили камни, от чего образовались лунки». Это коротенькое предание, записанное П. Тарасенка{82}, хорошо характеризует сразу обе связанные со следовиками идеи: принадлежность следов тому или иному мифологическому персонажу и их просихождение, словами Мирчи Элиаде, в мифологическое «время оно» — когда камни были мягкими… Согласно хорошо известному закону парциальной магии, описанному еще Фрезером, часть не просто подобна целому, но может быть его заменителем. Хорошо известны, например, славянские колдовские практики наговоров «на след» с целью того или иного воздействия на человека, его оставившего. Так же и след, оставленный в камне богом, будет вечно отмечать его присутствие…
