Владимир Калиниченко - Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя
Неприятности с регистрацией не смущали «новых русских». К чему формальности? Словом, когда в Москву приехал политический деятель новой волны председатель правления челябинской областной организации «Демократическая партия России» Андрей Свиридов и предложил создать филиал фирмы ЭХО в своем регионе, возражений не последовало.
Своя рука – владыка. Документы сварганили. Но снова осечка – в Челябинске филиал не зарегистрировали, поскольку сами учредители не являлись юридическими лицами.
И тогда Свиридов создает и регистрирует ассоциацию «Возрождение уральской деревни» – брата-близнеца филиала фирмы ЭХО. Отныне и вплоть до провала сделки в контрактах и иных документах, в зависимости от складывающейся ситуации, фигурируют именно эти две структуры плюс фонд «Вечная память солдатам». Цель одна – продать 140 миллиардов рублей за доллары и получить при этом свою долю, так называемую «дельту». Как любили говорить тогда и впоследствии о таком способе обогащения: наши интересы должны быть учтены.
Не буду утомлять читателя описанием целого ряда махинаций Свиридова с денежными средствами филиала и фонда. Их было предостаточно. Но когда на горизонте замаячили неприятности, каждый стал выкручиваться, как считал нужным.
«21.04.91 г. СРОЧНАЯ ТЕЛЕГРАММА председателю Челябинского горсовета народных депутатов. «23 января в программе «Время» был передан сюжет о незаконной продаже 140 миллиардов рублей Челябинским филиалом фирмы ЭХО, якобы учрежденной Международным неправительственным фондом «Вечная память солдатам». 1. Ни правлением фонда, ни его дирекцией фирма ЭХО не создавалась, и в реестре предприятий фонда она не числится. 2. По наведенным нами справкам… филиал незаконно действует от имени Международного неправительственного фонда «Вечная память солдатам». 3. Просим Вас срочно установить происхождение филиала фирмы, приостановить его незаконную деятельность.
Председатель фонда Безуглов»Однако вернемся к Гиббинсу. Сбежав в ЮАР, он вместе с компаньоном Дэвидом Фраем организовал посредническую фирму «Дов трейдинг интернэшнл». Прослышав о продаже рублей за доллары, Гиббинс по договоренности с Фраем срочно отбыл в СССР. Перед отъездом, за дружеским застольем, он попросил случайных знакомых – жителей Лондона супругов Растин – заняться поиском бизнесменов, способных предоставить крупные долларовые суммы.
Вернувшись в Москву, Гиббинс при содействии ранее упоминавшегося Юрия Козлова первоначально посетил Госбанк и Промстройбанк СССР, где получил разъяснение, что предложенные им условия, а именно покупка 140 миллиардов рублей по курсу 18,5 рубля за один доллар США, неприемлемы и незаконны. 5 декабря 1990 года аналогичные переговоры Гиббинс провел в МВЭС России и получил аналогичные разъяснения. Он не сдавался и нашел-таки в номерах-офисах гостиницы «Россия» человека, пообещавшего через свои связи в правительстве реализовать предложения по сделке.
Это был Свиридов. По его подсказке Гиббинс подготовил письмо на имя Силаева о продаже 140 миллиардов рублей за 8 миллиардов долларов США. По своим каналам Свиридов «протолкнул» письмо лично премьеру, который, в свою очередь, поручил изучить предложение своему заместителю Фильшину. Геннадий Иннокентьевич списал документ президенту компании «Российский дом» Новикову и министру внешнеэкономических связей Ярошенко.
«СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР. Москва. «Тов. Новикову Д. И. для сведения и осмысливания – + Ярошенко В. И.» (подпись – Г. Фильшин. 20.12.90). № 31505. К письму Колина Гиббинса».
Оба они от участия в проработке сделки уклонились. Однако это не помешало Гиббинсу вступить в переговоры с так называемой «рабочей группой» под руководством Свиридова.
Компания на переговорах в гостинице «Россия» собралась пестрая. Разыскиваемый Интерполом Гиббинс, бывший ортодоксальный коммунист Свиридов, бывший мастер производственного обучения ПТУ Моисеев, некто Бед еров (в прошлом инженер), бывший наш соотечественник, гражданин Израиля Владимир Розенберг, военный переводчик Чернявский и, наконец, бывший партийный функционер, а затем офицер ПГУ[12] КГБ СССР Торосов.
Пройдет время, и после разразившегося скандала все они будут дружно утверждать, что «сделка провалена КГБ с целью дискредитации российского правительства» и даже инспирирована советскими контрразведчиками. Тогда же они активно занимались ее проработкой, одновременно подозревая друг друга и блефуя. Моисеев намеками, а иногда и открыто называл себя полковником КГБ. Когда потребовали доказательства, он развернул красные корочки и показал заполненное на его имя служебное удостоверение с фотографией, где он был в форме полковника госбезопасности. Партнеры забеспокоились. Ясность внес Свиридов, пояснивший, что Моисеев украл мундир майора КГБ Горосова, купил в Военторге дополнительные звезды, нацепил на погоны, сфотографировался и подделал удостоверение.
Из дневника следователя:
«23.05.91 г. Четверг.
Сегодня допросили заместителя директора гостиницы «Россия» Цимбалистова. То, что он рассказывает, вызывает, мягко говоря, недоумение. Оказывается, по просьбе Ельцина Моссовет принял решение, которым обязал управление гостиничного хозяйства выделить Верховному Совету России постоянно в гостинице 560 мест. Это и было сделано, причем вопросы размещения в гостинице решает не ее администрация, а специальная служба Верховного Совета.
Первые полгода в гостиницу поселялись без заполнения анкет вообще. Сейчас за место платят из кассы Верховного Совета 25 рублей, тогда как с иностранцев берут 107 долларов, или 60 рублей. Гостиница несет убытки, а в половине номеров проживают москвичи, имеющие постоянное жилье в столице. В арендуемые номера постоянно подселяются друзья и знакомые депутатов. По словам Цимбалистова, в последнее время там проживало 200 чеченцев. В номерах пьют, водят женщин. Особо отвратительно ведут себя Уражцев из «Щита» и небезызвестный Лев Шимаев[13]. Попробовали их выселить, но последовал грозный окрик Бориса Николаевича: «Оставить в покое!» Так и поступили.
Так во сколько же обходятся налогоплательщикам наши демократы с такими безмерными аппетитами, кстати приобретающие на льготных условиях и без очереди легковые автомобили?! И в больницах 4-го управления лечатся, и на дачах Совмина живут, и спецпайки те же имеют».
Но это так, к слову, о тех, кто громко кричал о возрождении великой России.
19 декабря 1990 года между Гиббинсом и Верховным Советом РСФСР был подписан протокол о намерениях по сделке. От имени Верховного Совета его подписал житель Днепропетровска, заведующий сектором одного из совместных предприятий Н. Трегуб. На допросах он пояснил, что выступить от имени Верховного Совета его уговорил Свиридов, который пообещал, что все вопросы по сделке «будут проводиться» через высший законодательный орган России, где он пользуется полной поддержкой.
Свиридов и здесь продолжал блефовать. Но встречу Гиббинса с Фильшиным все же организовал и получил соответствующие резолюции зампреда Совмина.
Сделку решили провести через Министерство торговли России, а реализацию наметили сразу после поездки в Швейцарию и подписания соответствующих документов. Подготовкой визита занялись Владимир Розенберг и таинственный «адвокат» некий Шимон Рабин – представитель западной стороны, который, по утверждениям Свиридова и компании, гарантировал нужную для валютного обмена сумму долларов.
Из прошлого
«ПРОСТО» О СЛЕДОВАТЕЛЕ
Я самоотмобилизуюсь. И с жаром в сердце обязуюсь
Всегда во всем примером быть, не пить спиртного, не курить
И перед сном не наедаться, одним лишь воздухом питаться.
Всегда в квартире убирать, варить супы, белье стирать,
В красивых женщин не влюбляться, с женой всю жизнь практиковаться.
В командировки не летать, в июле в отпусках бывать,
Заканчивать по делу в год без нервотрепок и невзгод,
Свести к нулю все проволочки и ликвидировать «отсрочки»[14].
Активным обязуюсь стать, на всех собраньях выступать.
И обязуюсь по секрету стихи в стенную слать газету.
С такой житухи дам обет – отдать концы во цвете лет!
Кем только не мечтаешь стать в детстве: актером, врачом, музыкантом. Но вот впереди выпускные экзамены, и следует сделать окончательный выбор. Я решил избрать профессию журналиста. Первое разочарование ждало в Киеве. Только на факультет русской филологии сдавать экзамены можно было на русском языке. На остальных – на украинском. Хотя разговорной речью я владел абсолютно свободно и в последующем делал даже литературные переводы, написать грамотно сочинение на украинском языке просто бы не смог. Для меня, выходца с Левобережной Украины, родным языком был русский. Впрочем, как тогда, так и сейчас принадлежности к нации по принципу разговора на ридний мови (родном языке) я не придавал никакого значения. Шел 1965 год, и что-то не замечалось ущемления по национальным признакам коренного населения малороссов.
