Михаил Мочалов - Древняя Ассирия
Зачастую различные цари, их наместники, военачальники имели при себе личных слуг, и они были, пожалуй, наилучшими из имеющихся в распоряжении воинов. Эта личная прислуга являлась по совместительству корпусом царских телохранителей, всюду сопровождавших своего властелина. Личная охрана Шамши-Адада I составляла 200—400 человек.
Колесницы
Как и прочие государства Междуречья, Ассирия располагала колесничными войсками, причем они, судя по всему, имели довольно долгую историю. Медная модель повозки из Восточной Анатолии, а также изображения на оттисках печатей в том же Канише являются, кажется, свидетелями происходившей в этих краях трансформации от повозки к колеснице. Колесницы из Малой Азии успели распространиться в Сирию и Месопотамию, и в XVIII—XVII веках на Ближнем Востоке складывается колесничный комплекс, состоящий из конной биги (двойки), возницы и колесничного воина с луком. Но все же в Междуречье даже в середине XVIII века до н. э. колесницы были редки, и использовались они больше в парадно-представительских либо транспортных целях.
Постепенно, однако, происходило развитие колесничного снаряжения, выражавшееся в усовершенствовании и облегчении управления лошадьми. К середине II тысячелетия до н. э. появляется трензельное бронзовое удило с двухчастным грызлом, поначалу еще имевшее псалии с шипами. Со временем от острий отказываются, и управление лошадью осуществляется за счет того, что при натягивании вожжей двухчастное грызло, сдавливая нижнюю челюсть животного, образует угол, давящий на нёбо лошади. В конце XVI века для облегчения управления лошадьми на ярме стали закреплять направляющие кольца. Совершенствуется также система тяги колесницы: с XVI века появляется стяжка низа дышла и верхней части переда кузова (что облегчило давление дышла на ярмо и, как следствие, на лошадей); получает распространение ярмо-рогатка, крепившееся к брусу ярма и несшее на себе основную тяжесть кузова; для фиксации ярма-рогатки на месте начинает применяться дополнительный ремень — подпруга; выпрямляется и стандартизируется конструкция дышла, что позволяет в конце XV века увеличить давление на дышло при перенесении оси колесницы назад — подобный перенос оси был необходим для облегчения маневра поворота колесницы.
Уже с середины II тысячелетия до н. э. ассирийские колесницы снабжаются не только традиционными луком и парой колчанов, висящими на борту колесницы, но и тяжелым колющим копьем, вставлявшимся в держатель на заднем краю кузова, — новшество, направленное на более плотное столкновение с пехотой противника.
Стоимость колесницы была очень высокой. В XII—XI веках до н. э. в Вавилонии одна полностью снаряженная колесница стоила 100 сиклей серебра (840 граммов)[38]. Недешево стоила и лошадь. К примеру, правитель Катны Ишхи-Адад сообщает в корреспонденции к Ишме-Дагану, что цена двух лошадей в его городе составляет 600 сиклей (=10 мин) серебра!
В первой половине XVIII века в Мари за 1 мину (500 граммов) серебра можно было приобрести 30 рабов или пятьсот овец, но в то же время эта сумма соответствовала стоимости лишь одного коня. Но, судя по табличкам из Нузи, в XV—XIV веках до н. э. лошадь стала уже привычным животным, и цена ее колебалась на уровне порядка 30 сиклей (250 граммов) серебра; за хорошего коня приходилось платить примерно столько же, сколько за жену[39]. У хеттов в XIV веке до н. э. дороже всего ценился мул (1 мина серебра), одну треть его цены (20 полусиклей серебра) стоила упряжная лошадь, обычная лошадь продавалась за 14 полусиклей, годовой необученный жеребенок — за 10 полусиклей, а конь для гражданской повозки (либо колесницы) стоил лишь 5 полусиклей, что приравнивало его по цене к плужному быку. Стоит отметить, что в Нузи и Хеттской державе лошади стоили дешевле, чем в областях, отдаленных от центров их разведения. Например, в Кархемише лошадь оценивалась в 200 сиклей (1,68 килограмма).
Колесницы среднеассирийского периода раз от раза упоминаются при описании походов:
«...В тот год Ашшур-реш-иши, правитель Ассирии, собрал своих солдат и колесницы и отправился на Арбелу...»[40]
Известно также среднеассирийское руководство по акклиматизаций и тренингу колесничных лошадей.
Бой колесниц во многом решал исход сражения: сначала ассирийские колесницы опрокидывали упряжки врага, а затем обрушивались на фланг и тыл пешего построения.
В Ассирии колесничие, как и на всем остальном Ближнем Востоке тех времен, составляли, очевидно, особую привилегированную социальную прослойку — марианну. За службу в колесничных войсках эти люди получали от царя земельные владения и выплаты серебром и натурой. Из царского хозяйства им выдавались колесницы и предметы колесничного снаряжения[41]. С полученными колесницами и сопутствующим вооружением марианну удалялись в свои владения, где обязаны были содержать их в исправном, боеспособном состоянии. Для марианну в основном и предназначались сложные в изготовлении дорогостоящие чешуйчатые доспехи.
О верховой езде
Что касается езды верхом на лошади или муле, то она была известна в Междуречье еще в начале II тысячелетия до н. э. Как правило, на конях передвигались гонцы и чиновники, которым необходимо было побыстрее добраться до цели.
Возникает вопрос: почему, если верхом на лошади в это время уже ездили, не появился такой род войск, как кавалерия? Ответ прост: еще не знали способа одновременно управлять лошадью и поражать врага, для чего успешно применялась колесница. Во-первых, не существовало еще эффективных удил и грызла, не говоря уже о седле и стременах (которых не застанут даже новоассирийские всадники); к тому же ездоки не знали правильной посадки. Ездили верхом в довольно неудобном положении — с высоко согнутыми ногами (так называемая «ослиная посадка»), либо по-дамски, свесив ноги на одну сторону. Во-вторых, процесс селекции лошади находился лишь в самом начале, и животные достигали размеров немногим более пони или осла. Им не под силу было нести вооруженного всадника. В данной связи интересно будет привести шумерскую басню о лошади, датируемую, по мнению Крамера, 1700 годом или ранее:
«Сбросив всадника, лошадь сказала: “Если всегда таскать на себе такой груз, можно и обессилеть!”».
Действительно, согласно исследованиям Пигготта, древние лошади были хороши под колесничную запряжку, но не отличались качествами верхового животного — рысью (с седоком) они в час покрывали около 10-14 километров, а галопом — 20-30 километров[42]. Колесничное животное испытывает меньшие нагрузки и тратит меньше энергии, чем верховое. Чтобы вывести подходящие для кавалерии породы, потребовались долгие десятилетия и столетия селекции, а также переход на усиленное питание (в рацион кроме трав стали добавлять пшеницу, ячмень, крупы, муку крупного помола, соль и т.д.).
Разведка, пограничники, моряки
Пограничники в Древнем Междуречье в основном представляли собой небольшие подразделения, располагавшиеся вдали от главного города. Они следили за границей и докладывали военачальнику о передвижении войск, кочевых групп, купеческих караванов, посланников и тому подобном.
Гарнизонные войска бирту были обязаны защищать города и крепости; этой же цели служили и стражники.
Термин «баиру» в текстах из Мари говорит о существовании в Междуречье подразделений типа матросских. Эти военнослужащие, в мирной жизни рыбаки и охотники, на войне совмещали функции лодочников и, возможно, «морпехов», сражающихся с судна. Позже, в старовавилонский период, данная категория мало чем уже отличалась от обычных вояк реду — организованные в боевые подразделения, баиру несли службу бок о бок с последними, и получали за эту службу земельные наделы в пользование[43].
В Древнем Междуречье хорошо понимали значимость проведения разведки перед боем, поэтому в документах часто упоминаются разведчики. Замечая чьи-либо недружелюбные действия, они докладывали царю, и тот выдвигал зарвавшемуся противнику ультиматум:
«Отведи свои войска, что с Атамрумом, и убери лагерь, который ты разбил в моей области».
При этом приказывалось:
«Разведчики должны оставаться на правом берегу [реки] от Аппанадо Ниатум-Буртума, и любой, кто направляется в сторону... [вражеского] лагеря, должен быть ими арестован» и допрошен.
Войска, действовавшие на незнакомых территориях, использовали в качестве информаторов и провожатых местное население. Шпионов могли также засылать во вражеские лагеря во время осадных действий, чтобы узнать планы противника. Агентов разведки называли «глазами» и «ушами» царя, а вражеских информаторов — «языками». Одно из их донесений, дошедших до нас, выглядит так:
