Ричард Хоптон - Дуэль. Всемирная история
Офицеры обычно демонстрировали особую чувствительность в вопросах чести и звания, пусть даже они и не доходили до таких крайностей, как воспетые Конрадом герои многолетнего конфликта. Обвинение в неподобающем выполнении обязанностей, любое порочащее честь высказывание, пусть и незначительное, намек на проявленную трусость в бою — все эти обстоятельства не мог оставить безнаказанными ни один офицер. Немало дуэлей произошло после процессов военных трибуналов.
Еще одним плодоносным полем, где, как колосья на черноземе, взошли ростки множества военных дуэлей, служила священная обязанность офицера защищать честь полка или рода войск. Долг этот стал причиной несчетного числа дуэлей между офицерами соперничающих корпусов, между офицерами и штатскими и между офицерами разных армий. Хорас (Гораций) Уолпол рассказывает о ссоре, что развела двух гвардейских офицеров, Роберта Рича и капитана Вэйна, которые в 1742 г. служили во Фландрии. Когда командир попытался помирить их, Рич зашел к Вэйну со спины и дал ему по уху. Рекомые офицеры были тут же арестованы, однако инцидент на этом не исчерпался, как говорит Уолпол: «Искушенные в вопросах чести утверждали, что ни один германский офицер не будет служить с Вэйном, пока тот не получит сатисфакции»{58}.
В 1787 г. состоялась дуэль между шевалье Ла Броссом из французской армии и капитаном Скоттом из британского 11-го пешего полка[16]. Скотт вызвал французского офицера за сделанное тем заявление, что будто бы: «В офицерах английской армии больше флегмы [sic], чем духа». Двое обменивались пистолетными выстрелами с короткой дистанции — с пяти шагов — без какого бы то ни было эффекта до тех пор, пока пули Скотта не срезали одну из пуговиц с мундира Ла Бросса. Тут-то стороны пришли к заключению, что удовлетворение дано и дуэль можно прекратить{59}.
Такие поводы для дуэли считались весьма достойными, если не сказать почетными. Однако многие дуэли имели под собой совершенно тривиальные основания: минутная размолвка, неудачное замечание или ненамеренное пренебрежение. Дуэли, разгоравшиеся по банальным поводам — особенно если один из участников поединка погибал, — всегда несут с собой горький привкус тщеты и напрасной утраты, которые не оставляют вас, пусть даже то, о чем вы читаете или слышите, всего лишь поросшая быльем история давно минувших дней.
Наверное, самая достойная внимания дуэль из тех, что разгорелись по чисто банальным причинам, — это поединок между полковником Монтгомери и капитаном Королевского военно-морского флота Макнамарой (то есть господа находились в равном звании. — Пер.) в Чок-Фарм, тогда находившемся за пределами Лондона. В апреле 1803 г. Монтгомери и Макнамара выехали каждый в свою очередь на прогулку в Хайд-Парк, при том и другом находилась собака. Когда господа поравнялись, псы сцепились между собой. Собака Макнамары, которая, судя по всему, оказалась покрепче, стала брать верх. Монтгомери закричал на пса: «А ну, отстань, а то я вышибу тебе мозги!» Макнамара был тут как тут: «Только попробуйте, а то я сам вам мозги вышибу!» — после чего джентльмены «не скупясь на слова, обменялись теплыми замечаниями». Само собой разумеется, стороны назначили секундантов, которые передали вызов и договорились об условиях дуэли. Соперники встретились в Чок-Фарм в семь часов вечера, и Монтгомери получил пулю в грудь при первом же выстреле. Скоро полковник скончался. Макнамара, хоть и тоже пострадавший, впоследствии оправился от раны{60}.
Почти 40 лет спустя обострение отношений между собаками в Хайд-Парке вновь послужило поводом для дуэли. Апрельским воскресеньем 1840 г. капитан Флитвуд законным образом отдыхал на природе, когда его пес вдруг бросился в Серпантин — узкое искусственное озерцо на территории парка. Прошлепав лапами по воде, животное вышло на сушу и, как положено собаке, встряхнулось, чтобы сбросить лишнюю влагу с шерсти. К сожалению, пес выбрал место поблизости от мистера Броксоппа и двух дам, прогуливавшихся в его обществе. Брызги попали на женщин, а галантный кавалер, Броксопп, огрел в назидание животное тростью. Затем последовал разговор по душам с владельцем собаки, завершившийся вызовом на дуэль. По счастливой случайности в описываемом случае дуэль, проходившая на Уимблдон-Коммон, закончилась без смертей и членовредительства{61}.
Сколько бы ни перечисляли мы мириады поводов для дуэлей, которые находили в истории этого явления их вольные или невольные участники, список выглядел бы, безусловно, настоящим кургузым уродцем, если бы осталось без упоминания влияние алкоголя. На протяжении дуэльной эпопеи в высших эшелонах общества водилось обыкновение поглощать значительно большее количество спиртосодержащих напитков, чем принято в наше время. Особенно справедливо данное замечание в отношении Англии семнадцатого, восемнадцатого и начала девятнадцатого столетий, когда джентльмены считали хорошим тоном регулярно нагружаться кларетом и портвейном. И в самом-то деле, не будет большим преувеличением сказать, что закат дуэлей в Англии в середине девятнадцатого века — независимо от указов и монарших постановлений — таинственным образом совпал со снижением потребления алкоголя.
О как во многих подноготных дуэлей прослеживаются моменты, когда языки обретали безудержную легкость, а эмоции воспаряли в необъятные дали, подогретые спиртным! Об одном этом можно написать целую книгу. Романтика. Поэзия… Однако дальше следует трагикомическая, по-земному печальная и достойная сожаления история, случившаяся в 1776 г. в Бедфордшире.
Двое джентльменов, обсуждая американскую политику, спорили все жарче и жарче по мере того, как содержимое бутылки на столе переправлялось в их желудки, пока один не назвал другого лжецом. Второй не оставил обвинения без ответа и отвесил поклон товарищу наполовину полной бутылкой прямо по голове, оцарапав висок. Тут оба разошлись, затем достали пистолеты и бились в сражении, пока не протрезвели{62}.
Тот, который назвал другого лжецом, получил тяжелую рану в живот, а в ту пору подобные ранения обычно влекли за собой самые скверные последствия. Рассказ заканчивается такими словами: «Если он умрет, то оставит вдову с семью малыми детьми». Оставшийся неназванным офицер английской армии, который в 1757 г. посвятил перо строкам, направленным на умаление дуэлей и утишение (именно так, прошу не править на утешение) страстей дуэлянтов, писал: «Будь люди разборчивее в выборе близких приятелей и пей они поменьше, дуэли бы уже скоро вышли из моды»{63}.
Ирландский дуэльный кодекс 1777 г. («Клонмел Рулз») не особо подробно останавливается на процедуре вызова. Авторы в большей степени сосредоточились на самом процессе проведения поединка. Что характерно, однако, лишь на 26-й странице текста мысль создателя наставления обращается к вызову и указывает на следующее: «Вызов не следует направлять ночью, если только не известно, что вызываемая сторона не намеревается покинуть место, где было нанесено оскорбление, до утра, ибо желательно избежать поспешных действий под горячую руку»{64}.
Хотя о факте того, что стороны могут быть опьянены вином, напрямую тактично умалчивается, авторы наставления явно пытались оградить читателя от отсылки приглашений к поединку именно в подогретом алкоголем состоянии. Но если вызов не следует направлять обидчику в самый острый момент, когда же вообще лучше сделать это, с чьей помощью и в какой форме? Ответы на поставленные вопросы, подобно и прочим аспектам дуэли, рознились в подробностях в разное время и в разных местах, но по сути своей оставались общими для всех случаев.
Первые опыты формулировки кодексов чести, написанные, естественно, в эпоху Ренессанса в Италии, предполагали довольно церемонные действия по передаче вызова. На раннем этапе интерпретаторы дуэлей чести призывали вызывать неприятеля по возможности в письменно-документальной форме. Существовало три варианта: причем первые два — «роджито» и «манифесто» — применялись редко. «Роджито» — заверенный нотариусом и скрепленный подписями свидетелей (в совр. итал. яз. значение нотариального акта. — Пер.) — адресовался вниманию широкой общественности, но нацеливался на конкретного индивидуума. «Манифесто» (синоним слово «декларация». — Пер.) тоже представлял собой общедоступное заявление о намерениях и использовался, когда одна из сторон имела не особенно высокий статус. А вот если говорить о широко распространенном способе приглашения к поединку, то тут непременно следует упомянуть «картелло», или «картель» (буквально объявление. — Пер.).
