Розмари Горинг - Шотландия. Автобиография
Французы и шотландцы отступали (перед натиском англичан. — Ред.) той же дорогой, какой шли прежде. Когда прибыли в Низины, они увидели, что весь край разорен; но местные не огорчились и сказали, что скоро построят новые дома и найдут себе скот для пропитания…
Шотландцы говорили, что французы причинили им больше урона, чем англичане; когда их спрашивали, почему, они отвечали: «Они вытоптали наши поля пшеницы, овса и ячменя, потому что шли не по дорогам, а напрямик, и должны заплатить за ущерб, прежде чем покинут Шотландию; и не отыскать им ни корабля, ни моряка, который выйдет в море, пока они не заплатят…»
Когда адмирал вместе с баронами, рыцарями и оруженосцами вернулся в окрестности Эдинбурга, все страдали от голода, потому что нигде не могли купить провизию… И потому многие рыцари и оруженосцы решили покинуть Шотландию и отплыли во Фландрию или в иные края, без еды, коней и оружия, проклиная шотландцев и свое решение высадиться в этой стране. Они говорили, что никогда прежде так не мучились и предлагали королю Франции заключить перемирие с Англией на два или три года, а потом отправиться в Шотландию и полностью ее разорить, ибо нигде нет таких жестокосердных людей, таких отъявленных лжецов и предателей…
Акты парламента
Приводимые ниже официальные документы дают представление о том, что тревожило власти в те времена.
1427 год. Волчьи щенкиПо велению короля, с согласия Королевского совета, установлено, что каждый барон в пределах своих владений в соответствующее время года должен посылать слуг на поиски волчьих щенков и убивать оных. И барону надлежит тому, кто убьет щенка и принесет его голову, давать шиллинг. А когда барон приказывает устроить охоту и искать волков, всякий должен повиноваться приказу под страхом штрафа за каждого, кто откажется присоединиться. И надлежит баронам в своих баронствах охотиться на волков четырежды в год или же так часто, как появляются волки в означенных баронствах. А в иное время, кроме как когда объявлена охота, убивать волков возбраняется.
1427 год. ПроказаПовелеваем, чтобы ни один больной проказой отныне не мог вступать в пределы любого поселения в королевстве, кроме как трижды в неделю, а именно по понедельникам, средам и пятницам, с десяти часов утра до двух часов дня; а буде в эти дни проводятся рынки или ярмарки, тогда воспрещается им заходить и в эти дни, и должны искать они пропитания на следующий день. Также воспрещается больным проказой просить подаяния в церкви или на церковном дворе или в любом другом месте поселения, но только в лечебницах и в портах и в прочих местах за пределами поселений.
1436 год. О питии в тавернахКороль и все три сословия постановили, что ни один человек не должен быть замечен в таверне за питием вина, эля или пива до того, как пробьет девять часов утра и прозвенит колокол в означенном поселении; а если найдутся те, кто нарушит сие постановление, олдерменам и бальи (судебным чиновникам. — Ред.) надлежит заключить таких в королевскую тюрьму, а по признанию вины должны они будут всякий раз платить за свое непотребство шиллинг.
1447 год. Об упражнениях с оружием(Король Джеймс II опасался, что стрельбой из лука стали пренебрегать ради гольфа и футбола.)
Постановлено и утверждено, что лордам и баронам, духовным и светским, надлежит четырежды в год проводить состязания во владении оружием, а футбол и гольф запрещаются и должны быть искоренены, и что мишени для стрельбы из лука следует установить во дворе каждой церкви, а стрельбы проводить каждое воскресенье. И всякий должен делать не менее шести выстрелов, иначе подлежит он штрафу; и взимать не менее 2 пенсов с того, кто придет на стрельбы в подпитии. И исполняться должно таковое с Рождества по день Святого Михаила… Что же до футбола и гольфа, повелеваем мы запретить сии игры под страхом штрафа.
1471 год. Защита диких птицРади защиты птиц и таковой дичи, каковая пригодна к употреблению в еду, будь то куропатки, ржанки, дикие утки и прочая живность, утверждено, что воспрещается разорять их гнезда и забирать яйца или убивать птиц в дни гнездования, когда не могут они летать; также надлежит всем людям разорять гнезда, бить яйца и убивать птенцов хищных птиц.
Что же касается грачей, ворон и прочих хищных птиц, как-то: цапель, канюков и ястребов, каковые истребляют посевы и поголовье диких птиц, как-то: куропаток, ржанок и иных, и поскольку грачи и вороны вьют гнезда в садах, при церквях и в иных местах, сочтено необходимым, чтобы те, кто владеет сими деревьями, мешали им вить гнезда и разоряли построенные и ни в коем случае не позволяли сим птицам выводить птенцов без помех. А где доказано, что таковые гнезда свиты и птенцы вылетели, а гнезда остались на деревьях, в канун Белтейна надлежит передавать такие деревья королю, если только они не могут быть очищены, а с тех, кто владеет этими деревьями, надлежит брать шиллинг штрафа в казну. И указанные хищные птицы подлежат всемерному истреблению любыми доступными средствами, поскольку истребление их пойдет на великую пользу поголовью диких птиц, пригодных к употреблению в пищу.
Убийство короля Джеймса (Иакова) I, 20 февраля 1437 года
Из воспоминаний фрейлины королевы Джоанны
Джеймс, второй сын Роберта III, в юности попал в плен к англичанам и восемнадцать лет провел в заключении в лондонском Тауэре. После освобождения в 1423 году он вернулся в Шотландию вместе с супругой Джоанной, намереваясь восстановить в стране королевскую власть и утихомирить своенравных и могущественных баронов. Тем самым он нажил себе врагов, однако его убийство связано не столько с недовольством знати, сколько с притязаниями на трон детей его отца от второго брака. Короля застали врасплох, когда он находился в королевском охотничьем поместье Блэкфрайарс под Пертом. Рассказ об убийстве представляет собой перевод писца Джона Ширли с латинского оригинала.
И так мы быстро приближаемся к той ночи, в каковую означенный Джеймс Стюарт, король Шотландии, был жестоко и безвинно погублен, и кончину его должен оплакать всякий благородный и добрый муж. После вечерней трапезы и глубоко в первую четверть ночи граф Атолл и Роберт Стюарт были при короле, играли в шахматы за столом, читали книги, пели и играли на волынках и на арфах и предавались иным честным занятиям, каковые доставляют удовольствие…
Король предложил выпить прощальную чашу и расходиться, и все подчинились и удалились. А Роберт Стюарт, как родич короля и его доверенный, уходил последним, и он знал об уготовленной измене и был с заговорщиками заодно, а потому оставил дверь опочивальни незапертой, да еще так покорежил замки и щеколды, что ни один человек не смог бы их закрыть. А око-л о полуночи он положил доски через канаву, что окружала сад, и по этим доскам заговорщики проникли внутрь. Среди них был и сэр Роберт Грэм и другие с ним, всего три сотни человек; король же в ту пору стоял у ложа в ночном платье, в колпаке и в тапочках, стоял перед камином, и шутил с королевой и дамами, что ее сопровождали, то снимая ночное платье, то снова надевая его поверх рубашки. Но вот услыхал он шум снаружи и лязг стали и увидел вооруженных людей с факелами. Он сразу все понял и догадался, что должен там быть рыцарь-изменник и его заклятый враг сэр Роберт Грэм, а королева и ее дамы бросились к двери и увидели, что та не запирается, а когда попытались ее все же закрыть, то поняли, что замки сломаны. Король велел им отойти от двери и сказал, что с честью примет удар врагов и заговорщиков, и надо попытаться открыть окна, но те были надежно укреплены, а прутья глубоко уходили в камень, и потому проломить окна не удалось. По сей причине король устрашился и, не отыскав иного выхода, шагнул к камину и схватил железные щипцы, которыми поправляли пламя, потом поднял половицу и укрылся под полом в уборной, где не было окон, и лишь у пола имелось небольшое квадратное отверстие, сделанное в стародавние времена, чтобы чистить уборную; этим путем можно было бы убежать, однако король сам три дня назад велел заложить отверстие камнем, потому что во время игры в мяч нередко случалось, что мячи закатывались в эту мерзкую дыру, и потому дыра была заделана.
И не нашлось для короля ни спасения, ни пути бегства, и вынужден был он сражаться. Заговорщики же подступили к дверям с рычагами и топорами, сорвали двери с петель и ворвались внутрь, размахивая мечами, кинжалами и иным грозным оружием. И в суматохе, ими устроенной, одна придворная дама была ранена в спину, и другие дамы тоже пострадали. И тогда женщины и благородные дамы громко закричали и бросились бежать из страха перед этими доблестными [sic!] и безжалостными убийцами. Те же разбрелись по всему дому и нашли королеву, каковая была в столь ужасном состоянии, что не могла ни говорить, ни пошевелиться; она стояла, точно бессловесное существо, вдруг утратившее разум, и один из заговорщиков ударил ее и мог бы убить, когда бы не один из сыновей сэра Роберта Грэма, который молвил так: «Постыдись, ты поднял руку на королеву! Она лишь женщина. Пойдем искать короля». И тогда королева, едва ли сознавая, что она делает, и почти обезумев от страха, кинулась бежать в исподнем платье, кутаясь на бегу в мантию; а прочие дамы сбились в углу и обливались слезами, издавая громкие и бередящие душу звуки.
