Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе
Однако на заседаниях Военного совета нередко звучали другие речи, диаметрально противоположные истинному положению дел: о крепнущем морально-политическом единстве рядов РККА, об укреплении дисциплины, организованности и т.д.
И еще одно обстоятельство требует уточнения. Реплику Ворошилова: «Зачем же Вы его назначили?», можно так понять, что изменился порядок назначения лиц на должности командиров дивизий в РККА и что в ЗакВО их назначил командующий войсками округа. Между тем в Красной Армии назначение такой служебной категории всегда было прерогативой наркома обороны и эти назначения, о которых идет речь (Армянская, Азербайджанская и Грузинская дивизии) никак не могли пройти мимо Ворошилова. А посему его реплика в данном случае звучит просто фарисейски. Видимо, участники совещания понимали это. Хотя, судя по реплике из зала: «Куда же девались командиры?», можно усомниться в большой информированности некоторых молодых выдвиженцев окружного и корпусного звена. Или же они делали вид, что ничего особенного не происходит вокруг, что не исчезают неизвестно куда люди, с которыми еще вчера встречались, беседовали, улыбались и жали руки друг другу. Между тем факты свидетельствуют о том, что в конце 1937 года бойцы и командиры Красной Армии знали, куда исчезают их вчерашние сослуживцы и боевые друзья. Об этом говорили шепотом, один на один, с оглядкой и опаской, что их подслушают и донесут куда следует.
Но вернемся к выступлениям участников заседания Военного совета при НКО (21–22 ноября 1937 года). От БВО тогда выступили И.П. Белов – командующий и А.И. Мезис – член Военного совета. Белов говорил о том, что «чистка» коснулась всех без исключения категорий комсостава и это нанесло большой ущерб боевой и политической подготовке войск. Даже он, далеко не новичок в высшем эшелоне армии, достаточно искушенный в интригах окружения Сталина и Ворошилова, член Специального Судебного Присутствия на процессе Тухачевского, даже он в конце ноября 1937 года недоумевал: «Люди, которых ни в партийном, ни в другом порядке не оценивал с плохой стороны, берутся органами НКВД». Такая постановка вопроса не понравилась Ворошилову и он не преминул упрекнуть Белова в том, что во вверенном ему округе чистка кадров проводится еще слабо.
Несколько улучшить впечатление Ворошилова о БВО решил Август Иванович Мезис. Он с цифрами в руках убеждал наркома в том, что все-таки в округе чистка кадров идет совсем не слабо, а в строгом соответствии с указаниями партии. «По Белорусскому округу мы уволили 1300 человек. Из числа уволенных арестовано 400 человек только по июль месяц. После 12 июня (то есть после суждения и расстрела бывшего командующего войсками БВО И.П. Уборевича. – Н.Ч.) уволили 140 человек. 43 летчика арестовано. Троцкистов и правых – 59 человек, за связь с контрреволюцией – 149 человек, шпионов – 75 человек, за сокрытие службы у белых – 40 человек…»
Приведя эти данные, Мезис выразил удовлетворение работой по «чистке» войск округа. Один из приведенных им аргументов для увольнения, а именно сокрытие в анкетах службы в белой армии, вызвал язвительную реакцию даже у Ворошилова, который заявил, что поводом для увольнения должна быть прежде всего не «связь с тетушками из числа белых», а строго политический подход. На что Мезис не преминул ответить, что все жалобы уволенных из РККА в центральную комиссию при наркоме были последней оставлены без удовлетворения. По мнению Мезиса, этот факт лишний раз «…доказывает правильность наших решений… работаем лучше, чек работали с теми, которые находились в рядах РККА до чистки».
Все усилия Мезиса показать себя рьяным «чистильщиком» кадров в округе и таким образом дополнительно обезопасить себя оказались совершенно напрасными – через четыре дня после окончания заседания Военного совета его самого «почистили» – арестовали и препроводили в тюрьму, из которой он уже никогда не вышел.
Главный кавалерист РККА С.М. Буденный, несколько месяцев назад впервые назначенный на округ, докладывая о своей работе до ноября 1937 года, сказал, как о большом достижении: «…в Московском военном округе обновлены кадры командиров корпусов на 100%, командиров дивизий – на 73%, наштадивов – на 53%, командиров бригад – на 75%, начальников штабов бригад – на 50%, командиров полков – на 38%».
В Киевском, крупнейшем в Красной Армии округе, положение с кадрами было нисколько не лучшим, чем в БВО и МВО. Командарм 2-го ранга И.Ф. Федько, заменивший Якира в мае 1937 года на посту командующего, заявил, что в период с июня по ноябрь 1937 года в округе уволено 1894 человека, из них 861, то есть почти половина, арестован как участник антисоветского военного заговора.
Репрессии в КВО в 1937 году шли по нарастающей. По данным Российского Государственного военного архива, только за один ноябрь месяц этого года там было уволено из РККА более 750 и арестовано почти 480 человек командно-начальствующего состава. О величине такой «прорехи» можно судить по следующим цифрам: среди вновь назначенных вместо уволенных или арестованных командиров в КВО было (по должностям): командиров корпусов – 90%, командиров дивизий – 84%, комендантов укрепленных районов – 100%, командиров бригад 50%, командиров полков – 37%, начальников штабов корпусов – 60%, начальников штабов дивизий – 40%. Почти все сотрудники штаба округа были также арестованы, в первую очередь начальники отделов. О июня по ноябрь 1937 года в округе на выдвижение пошло более 3 тысяч новых командиров [30].
Доклад командарма 2-го ранга П.Е. Дыбенко, командующего войсками ЛВО (еще один член суда над Тухачевским) был весьма краток по существу: комначсостав округа «очищен» органами НКВД. Расклад получился таков: дивизиями, как и в ЗакВО, командовали майоры, а во главе танковых (механизированных) бригад стояли капитаны.
Несколько меньший масштаб репрессий наблюдался в «дальних» и внутренних округах – САВО, ПриВО, УрВО. Правда, там и войск было во иного раз меньше, нежели в БВО, КВО, ЛВО, МВО. Например, командующий войсками САВО комкор А.Д. Локтионов, рапортуя о «выкорчевывании значительного количества врагов народа» в частях и учреждениях округа, не назвал точного количества уволенных и арестованных органами НКВД, сказав лишь, что их почти в десять раз меньше, чем в ÌBO. При этом Локтионов, явно недовольный такими «невысокими», по сравнению с другими округами, показателями, и пытаясь повысить свой авторитет в глазах наркома, в порядке самокритики заявил, что «выкорчевывание в 19 й Туркменской, 19 й Узбекской и 20 й Таджикской дивизиях запоздало». Более конкретно он ничего не сказал. Возможно, что он имел в виду тот факт, когда из командиров упомянутых трех дивизий к тому времени аресту подвергся лишь командир последней (Таджикской) – комбриг Ф.А. Кузнецов. Из слов Локтионова вытекало, что налицо явный непорядок и его нужно срочно исправлять.
О своих «успехах» докладывали и другие округа. Так, за связь с «вредителями» в ПриВО по состоянию на ноябрь 1937 года было арестовано 380 человек. На их место было выдвинуто: один командир корпуса (12-го стрелкового), 2 командира дивизии, 12 командиров полков. В округе на день работы Военного совета было 366 вакантных должностей комначсостава. Подобная картина наблюдалась и в Уральском военном округе, о «чехарде» в смене командующих войсками которого мы уже упоминали. От этого округа на заседании выступили командующий комкор Г.П. Софронов и член Военного совета дивизионный комиссар А.В. Тарутинский. Судя по их докладам, в УрВО тоже провели работу по капитальной чистке кадров. К моменту начала заседания Военного совета, то есть к 20 м числам ноября 1937 года, там было арестовано 200 человек. «Из показаний арестованных видно, – сказал А.В. Тарутинский, – среди них – японские, финские шпионы. Группа буржуазных националистов, связанная по Башкирии».
Кругом мерещились враги, шпионы, вредители, диверсанты, убийцы… И это находило свое отражение в докладах с мест. «Нет ни одной отрасли работы, где бы не было вредительства», – заявил командующий войсками СибВО комкор М.А. Антонюк. У него в округе к 20 ноября было арестовано 249 человек. А в Забайкальском округе к тому же времени арестованных оказалось несколько меньше, нежели в СибВО – «всего лишь» 189 человек из более чем 400 командиров, уволенных из армии.
Выступить на заседании Военного совета в ноябре 1937 года удалось не всем записавшимся. О чем хотели сказать эти люди в присутствии членов Политбюро ЦК ВКП(б) и руководства наркомата обороны? Конечно же, прежде всего осудить подлых наймитов империализма, потребовав для них самой суровой кары. А некоторые из них рассчитывали, пользуясь случаем, посчитаться со своими недоброжелателями, когда-то обидевшими их, полагая тем самым набрать себе политические очки, поднять свой вес в глазах Сталина, Ворошилова и Ежова. С этой целью припоминались самые различные, на их взгляд подозрительные случаи – начиная с голосования за троцкистскую резолюцию в стенах Военной академии РККА в 1923 году, сочувствие или участие в белорусско-толмачевской оппозиции в 1928 году, недовольство политикой коллективизации в начале 30 х годов, не говоря уже о конкретной критике в адрес ВКП(б), Советской власти, наркомата обороны и персонально их руководителей.
