Евгений Толмачев - Александр III и его время
26 августа. Встали в 7 часов и потом пили чай с М. Реми. После чего я долго с ним сидел и говорил. В 10 часов я пошёл в полной парадной форме к Никсе а оттуда мы пошли в залы где стояли все Генералы, Сенаторы и офицеры. Когда мы прошли мимо их то они все пошли в Церковь, а мы другой дорогой взошли в Храм где нас встретил Митрополит с духовенством. Он сказал речь Никсе. Потом началась обедня и мы взошли во внутрь. Обедня шла очень долго а потом был молебен. Когда вся эта церемония кончилась мы вошли во дворец тем же ходом. Возвратившись домой мы завтракали. После завтрака я с Б. А. поехал с визитами к Тучкову, к Н. Г. и к генер (алу) Рамзаю.
Кончивши свои визиты я пошёл смотреть образа которые нам принесли продавать, а потом пошёл писать журнал. В 4 1/2 часов был большой обед в Александровской зале; на этом обеде был Митрополит. Обед не долго продолжался, и был очень хорош. Музыка играла очень хорошо. После обеда все вышли в Андреевскую залу и там разговаривали. Когда мы пришли домой то я начал выбирать образа, а потом А. И. читал «Богдан Хмельницкой». В 8 часов пил у нас чай Ник (с) а. За чаем приходил к нам простится Снегирёв. Потом Д. Б. читал нам свой журнал. Простившись с Никсей я пошёл доканчивать свой журнал. Завтра в 7 часов мы оставляем Москву.
27 августа. Встали в 6 часов и пили чай с нашими. После чаю мы поехали к Иверской Божией Матери, а оттуда мы поехали на железную дорогу. Там приехал нас проводить обер-полицмейстер Крейц. В 7 часов поезд тронулся и мы в последний раз увидели часть Москвы. Завтракали и обедали в вагоне с офицерами путей сообщения которые нас проводили от станции до станции. Мы шли очень скоро 60 вёрст в 1 час. В Колпине мы были в 8 1/2 часов и сейчас же поехали в Царское в колясках, было очень темно и оттого мы часто должны были ехать тихо. Приехали в Царское в 1/2 10 часа где нас встречали все наши на подъезде. Потом мы пошли пить чай, а после чаю легли спать. Этим окончилось наше приятное путешествие в Москву. 43 страницы. 1861 года 27 Августа».
Приведённые здесь дневниковые записи 1861 г. прежде всего говорят о том, что писал их наивный ещё подросток с доброй и чистой душой. Он старается подробно описывать проведение каждого дня, указывает многие имена и фамилии, названия посещаемых исторических мест и храмов.
Уже в этих записях проявляется воспитанность и дисциплинированность великого князя Александра Александровича, его достоинство, любовь к родине, её истории, глубокая религиозность, осознание высокой роли и значимости династии Романовых в судьбах России. Чувствуется, что взаимоотношения между членами семьи и окружающими их лицами вполне уважительные и доброжелательные, ни о ком царевич не отзывается резко или осуждающе.
Я думаю, что мы не должны здесь строго судить грамматические и орфографические ошибки великого князя, ведь он писал дневник в спешке, обычно поздно вечером, для себя. Посмотрите на свои записи в блокнотах, мы также пишем с сокращениями, не всегда проставляя знаки препинания. Хотя, конечно, от 16-летнего князя можно было ожидать большего.
3. СВЕЖИЕ СИЛЫ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ
Дела плохи. Но они станут ещё хуже, если мы не будем делать всё, что в наших силах, чтобы улучшить их.
В. Франт
Среди новых преподавателей и воспитателей великих князей Александра и Владимира Александровичей были А. И. Чивилев, И. В. Рождественский, И. Е. Андреевский, М. И. Драгомиров и другие, в том числе и те, кто обучал их старшего брата цесаревича Николая Александровича.
В декабре 1859 г. воспитателем великих князей на место Гримма назначили доктора исторических наук, политической экономии и статистики Александра Ивановича Чивилева, которому тогда исполнился 51 год. По рекомендации С. Г. Строганова ему восстановили должность инспектора классов, или наблюдателя за учебными занятиями великих князей. Зарекомендовал Чивилев себя человеком умным и благородным. Профессор А. В. Никитенко, знавший его со студенческой скамьи, считал, что Чивилев не отличался особенной даровитостью, но чистота его нравов в юности, благородство и честность его во всю жизнь были безукоризненны. Он был выбран Петербургским университетом в Дерптский профессорский институт и со многими другими молодыми людьми послан за границу для подготовки себя к профессорской кафедре. Позже он стал профессором политической экономии Московского университета и директором Дворянского института, приобрёл репутацию не блестящего, но дельного профессора и хорошего педагога.
В Москве он сблизился с бывшим попечителем графом С. Г. Строгановым, который со временем рекомендовал его в наставники к детям Александра II.
Познакомившись с маленькими великими князьями, Чивилев обнаружил их ужасно запущенными в умственном отношении. Он понял, что серьёзно о развитии их и приобщении к умственному труду до сих пор никто не заботился. В то время в императрице Чивилев нашёл прекрасную женщину с добрым, любящим сердцем и возвышенными понятиями. Чивилев возмущался, как могло случиться, что воспитание князей велось так небрежно, он уверял, что вина в этом не Гримма и не тех, кто его выбрал и так долго терпел.
Александр Иванович был воспитателем будущего императора Александра III и его брата Владимира до своей трагической гибели во время пожара запасного дворца в Царском Селе 16 сентября 1867 г., виною которого, как полагают, был сам. Благодаря Чивилеву значительно обновился состав преподавателей великих князей. Были удалены иностранцы, преподававшие на немецком языке. Вместо Цунка всеобщую историю стал читать В. Эвальд 2-й, вместо Венда географию поручили вести Шпереру, а естественные науки — Э. Гофману.
С 1860 г. законоучителем великих князей вместо престарелого Бажанова стал 45-летний протоиерей Иван Васильевич Рождественский, который пользовался большим уважением не только своих питомцев, но и симпатиями всей царской семьи. Рождественский был известен как широко образованный и страстный проповедник православной веры.
Он отличался добротой и благожелательностью в общении с людьми, постоянно оказывал материальную помощь неимущим, сирым и убогим. Иван Васильевич состоял членом Священного синода, был членом конференции Петербургской духовной академии и главным наблюдателем за преподаванием Закона Божьего в военно-учебных заведениях.
Курс энциклопедии законоведения с 1863 г., а позже государственного права читал великому князю Александру Александровичу даровитый учёный, юрист Иван Ефимович Андреевский. Получив образование в первой с.-петербургской гимназии и на юридическом факультете Петербургского университета, в 1852 г. был удостоен степени кандидата, в 1854 г. — магистра, в 1864 г. — доктора наук. Читал лекции в Императорском училище правоведения, а с 1857 г. в университете занял самостоятельную кафедру полицейского права.
Андреевский постоянно привлекал на свои лекции множество слушателей живостью, блеском и изяществом изложения, умением затронуть много незамеченных сторон вопроса, научной точностью и полнотой. Выдающиеся лекторские способности Андреевского были по достоинству оценены ещё в самом начале его учёной деятельности. В декабре 1857 г. Александр II при посещении училища правоведения, зашёл на лекцию молодого, 26-летнего преподавателя, читавшего о задачах государственной деятельности, остался на ней до конца и затем пожаловал Андреевскому золотой перстень, украшенный бриллиантами. В дальнейшем талантливый профессор неоднократно приглашался для преподавания юридических наук августейшим детям императора. С 1883 по 1887 г. Иван Ефимович был ректором Петербургского университета, в 1890-1891 гг. являлся главным редактором Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
Редкое беспристрастие и уважение к чужому мнению в общениях с товарищами-профессорами, полная доступность и приветливое обращение со студентами, постоянная готовность помочь им словом и делом, влиянием, рекомендацией и деньгами снискали Андреевскому глубокую признательность всего коллектива университета. Надпись надгробного серебряного венка от университетских студентов — «Идеальному ректору, любимому профессору и честному человеку Ивану Ефимовичу Андреевскому» — убедительно свидетельствовала, насколько дорог был покойный учащейся молодёжи. Андреевский оставил в память о себе много трудов по истории и теории государственного права.
Какой бы талантливый преподаватель ни был, всё же знания обучаемого по предмету зависят во многом от последнего, от его эрудиции, самостоятельной работы, от его настроенности, терпения и настойчивости. Видимо, не всегда это удавалось юному князю Александру Александровичу, поскольку попечитель Б. А. Перовский в 1863 г. пишет царю о некоторых затруднениях царевича на занятиях с И. Е. Андреевским. «Когда дело доходит до ответов и Ал. Ал. надо говорить, — отмечает воспитатель, — в особенности же когда дело касается понятий несколько отвлечённых, в таком случае он впадает в крайнее затруднение, мешается и не находит или не решается находить выражений для объяснения самой простой мысли. Всё это происходит от непривычки вести и поддерживать серьёзный разговор. Но эти лекции для Ал. Ал. полезны в высшей степени… Я вхожу в большие подробности об учении, успехах и вообще об образовании Ал. Ал., потому что это наше больное место. Как часто размышляя о нём, видя его старание и замечая даже его успехи, я, несмотря на это, прихожу в сомнение о том, как решится для него трудная задача окончательного его образования…» Курс тактики и военной истории с 1861 г. читал великому князю Александру Александровичу Михаил Иванович Драгомиров, в последующем ставший крупным военным деятелем, теоретиком и писателем. Родился Драгомиров в 1830 г. в семье офицера близ г. Конотопа. Службу начал с 1849 г. в Семёновском полку. В 1856 г. окончил Императорскую военную академию с золотой медалью и был оставлен в гвардейском Генеральном штабе. Драгомиров в 50-е гг., по словам хорошо знавшего его М. И. Венюкова, был «гегелист, герценист, атеист и политический либерал…» Во время Австро-итало-французской войны 1859 г. находился при штабе Сардинской армии.
