Александр Платонов - Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х
Утро 24 января омрачилось сообщением о том, что, находясь в ночном патруле, сержант 5 роты 4 полка В. Ю. Кусков, побежавший вместе с напарником на женский крик «помогите», напоролся на засаду и пропал. Эх! Русская душа вопреки всем инструктажам, среагировала на известную ещё в послевоенной Одессе хитрость-приманку местных бандитов и попала в силки боевиков НФА. Несмотря на это, к 9.00 все оперативные группы скрытно находились вблизи адресов «начальничков», ожидая команды. С Рубцовым мы объехали основные предприятия нашего района. Возле закрытых ворот толпились группы рабочих, в основном славянской внешности. Попытки заставить вахтёров открыть ворота и впустить их на предприятие, натолкнулись на «ватное» сопротивление – вроде и начинают открывать, но никак не откроют. Вот тогда полковник Рубцов дал команду на задержание их руководства. Вместе мы вернулись в здание райкома партии, куда минут через двадцать стали доставлять «директоров». Некоторые из них были ещё в домашних халатах, заспанные и небритые. Держались, тем не менее, надменно и злобно зыркали на полковника Рубцова, который штамповал уже заготовленные с вечера протоколы на их арест. Быстро доставили большинство арестованных в камеры предварительного задержания (КПЗ) милиции, а наиболее наглых и «крупных начальничков» в следственные изоляторы (СИЗО). Как мы и предполагали, уже после обеда, отведав тюремной баланды и посидев у параши в переполненных камерах вместе с отпетыми уголовниками, большинство директоров потребовали встречи с комендантом. Может от страха быть изнасилованными (ведь насквозь пропахли, как бабы парфюмерией) или нежелания потерять насиженное «трон-место», но все они дружно заверили в том, что 25 января их предприятия заработают и просили освободить. «Крови» мы не жаждали и строго предупредив, выпустили. Главное, чтобы поставленную задачу выполнить. Забегая чуть вперёд, скажу, что на следующий день большинство предприятий нашего района Баку заработали.
Однако, как окажется, этот день у меня практически плавно перейдёт в ночь, а поспать-то не придётся. Только Н. Н. Захарченко порадовал сообщением об освобождении сержанта Кускова[36], как в 16 часов прибыл начальник отделения 3-го ГУ КГБ полковник Ю. А. Люткин.[37] Он поставил мне задачу обеспечить безопасность водворения в СИЗО одного из главарей военного крыла НФА Ф. А. Гаджиева и его телохранителей, арестованных сотрудниками Группы «А».[38] Тут же незаметно подкатили «альфовцы» и, не церемонясь, доставили в выделенную комнату задержанных боевиков и убыли к себе на базу. Рубцов быстро от руки выписав трафаретные протоколы-ордера на их арест и поставив печать комендатуры, поручил лично командиру 1 батальона 2 МСП подполковнику Ю. И. Мидзюте осуществить доставку «фронтовиков» в СИЗО-3 посёлка Вардакян на окраине Баку. Оперативное руководство операцией возложили на меня. По телефону срочно вызвали специальную автомашину для перевозки заключённых (АВТОЗАК). Пока её ждали, вокруг здания райкома стала обостряться обстановка. Вначале подъехали легковые авто, водители которых, понаблюдав, пытались прорваться через КПП-1 к главному входу здания. А затем, где-то в 19 часов, мимо оторопевших караульных проехал БТР с закрытыми люками и встал, заглушив двигатели напротив райкома партии. Наряд доложил о «неизвестном» бронетранспортёре с белой полосой на борту и к нему в окружении вооружённых солдат подошёл дежурный офицер 2 МСП майор А. Е. Берестнев. Стукнув рукояткой пистолета по борту БТР, он прокричал: «Эй! Кто такие? Откуда? Открывай люки и выходи к нам!». В ответ гробовая тишина, а затем внезапно завелись движки и БТР, рванув уже через КПП-2, скрылся в сторону центра города. На следующий день нам пришлют ориентировку о том, что боевики НФА передвигаются по городу на двух БТР без опознавательных знаков, используя их в разведывательных целях. Мы поняли, что место нахождения Гаджиева установлено боевиками и надо срочно его этапировать в СИЗО[39]. Наконец, где-то в 19.30 прибыл АВТОЗАК. Наметив вместе с конвоирами-прапорщиками славянской внешности маршрут движения в посёлок Вардакян, я их проинструктировал на совместные действия при возможных попытках боевиков отбить своего «министра». Договорились, что с документами на первом БТР поедет подполковник Мидзюта, затем АВТОЗАК, а замыкать колонну на втором БТР вместе со старшим лейтенантом А. П. Шелковым буду я. Только проехали КПП-2, как вокруг нас завертелась карусель из нескольких легковых и пару грузовых гражданских автомашин. Попеременно меняясь, они «подрезали» наши БТР и АВТОЗАК и пытались, вклинившись, разъединить колонну. В переполненных машинах нам угрожали кулаками и предметами, похожими на огнестрельное оружие. Откуда-то сзади внезапно «вынырнул» и БТР боевиков с белой полосой[40]. Он, как «летучий голландец» впритирку следовал за колонной. По рации, сообщив подполковнику Мидзюте о «старом знакомце», я дал команду наводчику пулемёта дослать патрон в патронник и навести ствол КПВТ на неизвестный БТР. Это подействовало и «голландец» сразу свернул в ближайший переулок. Не поддаваясь на эти провокации, наша колонна уверенно мчалась по вечерним улицам Баку. И вдруг! По рации подполковник Мидзюта передал: «Нас подожгли!». Видно боевики одной из автомашин сумели бросить на корму бронетранспортёра зажигательное устройство типа «коктейля Молотова». Догнав горевший БТР, мы выскочили с огнетушителями и хотели помочь в его тушении первому экипажу. Однако, увидев, что АВТОЗАК вопреки договорённости, самостоятельно удаляется от колонны, Мидзюта сказал: «Александр Михайлович! Берите документы и догоняйте их на своём БТР. Иначе у конвоиров не примут задержанных и те скроются. А мы как закончим тушить, сразу за вами рванём». Наш экипаж влетел в «коробочку», помчавшись за АВТОЗАКОМ и выжимая максимальную скорость из движков БТР-80 ПБ. Перед самым съездом с трассы на дорогу в СИЗО мы почти догнали АВТОЗАК. Внезапно стоявший на противоположной стороне дороги гружёный самосвал «ожил» и пошёл тараном на БТР. Наверное, нынешнее поколение водителей-механиков БТР из ОМСДОН (теперь ОДОН), прошедших чеченские войны, особо не переживая, на бронетранспортёре пошли бы на встречный таран и размазали бы самосвал в лепёшку! Но за рулём нашего «борта» был советский солдат, который, чтобы не погубить камикадзе-шофёра, инстинктивно повернул руль резко влево. Мы тут же врезались в бетонный забор, а самосвал умчался по трассе. Удар от столкновения был такой силы, что внутри находившиеся ящики с боеприпасами и всякая войсковая «требуха» полетели на всех нас, находившихся внутри. Мне досталось по ноге каким-то тяжёлым шанцевым инструментом. Все лежали и только стонали. Дал команду спешиться. Оглядев боевую машину, мы содрогнулись. Левое переднее колесо было выбито и развернулось на 90 градусов, став поперёк к движению. Хотел, было распорядиться бежать в СИЗО, ведь осталось метров триста. Однако механик-водитель сказал: «Товарищ подполковник. Быстрее доберёмся на оставшихся колёсах, а аварийное пусть юзом пойдёт». Через две минуты были у цели и вдвоём с командиром роты Шелковым еле успели проскочить за АВТОЗАКОМ, уже въехавшим в бункерную зону. Едва сдерживая себя, спросил у старшего конвоира: «Почему уехали без нас?». Тот что-то буркнул типа: «Нам по инструкции нельзя останавливаться» и ушёл докладывать оперативному (ОД) дежурному СИЗО. Во внутреннем дворе изолятора, где остановился АВТОЗАК, несмотря на ночное время, бродили какие-то подозрительные личности, одетые кто во что горазд. Отдельные, в военной форме, но без знаков различия, держали в руках автоматы. Обступив спецмашину, они что-то говоря на своём языке, злобно поглядывали на меня с Шелковым. Пришлось пожалеть, что оставили у ворот пятерых солдат для охраны БТР, но надо было спешить в дежурку с протоколами и документами на задержанных боевиков. Входим вдвоём в это, довольно тесное помещение, где за пультом восседал почему-то в гражданской одежде дежурный. Вокруг находились человек десять какого-то разношёрстного сброда. Одни сидели на стульях, другие прямо на полу вдоль стен. Сразу стали смеяться по поводу нашей экипировки (камуфляж, бронежилеты, на голове шлем-сфера), обзывая «космонавтами» и «клоунами». Конвоиры вышли, а я не обращая внимания на насмешки, подошёл к дежурному и представился: «Зам. начальника отдела КГБ подполковник Платонов. Доставил арестованных за нарушение Указа ПВС СССР от 19.01.1990 года. Вот протоколы и паспорта на них. Прошу организовать водворение в СИЗО и надлежащую охрану, так как они являются главарями боевиков». В ответ, даже не приподнявшись, дежурный сообщил, что он майор А. Б. Бабалиев и на сегодня «самый главный в изоляторе». Проверенное у него удостоверение это подтвердило. А дальше начался настоящий «цирк». Изучив протоколы об административном задержании на 30 суток Гаджиева и его телохранителей, дежурный выругался и заявил, что для него они не действительны. Мол, подчиняется он только требованиям УК Азербайджана, а не «какому-то Верховному Совету СССР!». Услышав это, как по команде все присутствующие, не представившиеся лица, дружно подняли «хай». Прямые оскорбления типа «оккупанты», «фашисты» и «бандиты» сопровождались угрожающим направлением оружия в нашу сторону. Чувствуя их поддержку, Бабалиев заявил: «В общем, давай подполковник забирай своих незаконно задержанных, а ещё лучше отпусти их. Это уважаемые народом люди. Да и протоколы давно никто от руки не оформляет, только на печатной машинке». Еле сдерживая себя, ответил чётко и громко: «Уже час ночи и некуда везти арестованных, оформленных законно! А Указы ВС СССР обязательны для исполнения всеми пятнадцатью республиками. И кстати, в его состав входят и депутаты от Азербайджана». Однако моя краткая речь только ещё больше распалила присутствующих. Все сидевшие поднялись, окружая и протягивая руки к нашим автоматам. В голове мелькнула мысль: «Промедление смерти подобно! Ведь нас могут захватить, а боевиков выпустят! Позора потом не оберёшься! Да к тому же, передавая мне Гаджиева в здании райкома, кто-то из сотрудников «Альфы» с ухмылкой подковырнул: «Смотри, командир. Мы поймали, а ты не упусти!». Тут уж не до норм приличия и сняв с предохранителя автомат, дослав патрон в патронник, я заорал голосом взводного, поднимающего на фронте бойцов в атаку: «Всем стоять! Оружие на пол, а сами лицом к стене! Шелков, перекрой выход! Товарищ майор! Вы саботажник и понесёте за это ответственность. А пока всё равно заставлю Вас принять задержанных, даже если для этого придётся применить оружие!». Бабалиев побагровел и, поднявшись с кресла, пытался достать пистолет из кобуры под пиджаком, двигаясь на меня. Лучше бы он этого не делал, так как мгновенно получил удар стволом автомата чуть пониже живота. Охнув от боли и рухнув в своё кресло, дежурный процедил сквозь зубы, перейдя на жаргон: «Хорошо, начальник! Сейчас упакуем арестантов, но ты за беспредел ответишь!». В это время Шелков проверил документы у стоявшей вдоль стены публики. Только у одного в форме капитана удостоверение позволяло находиться в комнате дежурного. Он был начальником караула внутренних войск. Остальные же, оказались водителями, кочегарами и рядовыми служащими СИЗО. Особенно поразило, что автомат держал дежурный фельдшер этого заведения, который обязан был лечить, а не убивать. По внутренней связи Бабалиев вызвал лейтенанта Мамедова и отдал ему приказ принять и разместить арестованных. Тот вместе со мной и Шелковым вышел во двор и начал с подчинёнными «оформлять» Гаджиева и его телохранителей. В это время во двор СИЗО наконец-то прибыл подполковник Мидзюта с двумя автоматчиками. На душе стало легче. С ним-то теперь от любых провокаторов отобьёмся. Пока контролировали высадку-посадку арестованных, ко мне бочком тихо подошёл капитан начальник караула. Представившись, он вполголоса сказал: «Капитан Петров! Я вообще-то русский, но вырос в Баку и знаю местный язык. Только Вы вышли, как майор Бабалиев кому-то из начальства позвонил по телефону и на азербайджанском языке оправдывался в том, что не смог отказать в водворении Гаджиева в СИЗО. Кричал, что его чуть не расстреляли, а затем ответил: «Есть! Всё сделаю!». Сейчас в дежурке составляет на Вас рапорт. В нём пишет, что Вы всех оскорбляли матом и, открыв стрельбу из автомата, ранили его в руку. Для убедительности осколком стекла её порезал. Меня тоже заставляют подписать. Как быть? Мне же здесь жить и служить!». Глянул я на этого сухощавого и небольшого роста капитана и понял, что как же трудно будет нашим славянам, когда мы покинем Баку, а они с семьями останутся наедине со звероподобными националистами. Только и ответил Петрову: «Не переживай командир! Можешь подписать этот пасквиль, правда, всё равно на нашей стороне. Только одно требую – усиль караулы, так как ночью этого главаря экстремистов могут попытаться отбить боевики НФА». Организовав охрану нашего БТР, оставив его до утра рядом с СИЗО, на бронике «погорельце», мы помчались по спящему городу в комендатуру. Прибыв часа в четыре утра, позвонил дежурному ОГ КГБ в Баку. Доложил ему подробно о том, как нас пытались обезоружить и саботировали приём арестованных в СИЗО. Дежурный посоветовал написать и немедленно привезти рапорт на имя генерал-майора Ю. А. Калганова. Хоть валился от усталости, но в 6.30 был у кабинета этого боевого генерала с подробным рапортом. Зам. начальника Управления, внимательно ознакомившись с документом, чертыхнулся и сказал: «Да! Видно негласная власть НФА настолько сильна, что сплошь и рядом саботаж на всех уровнях!». В левом углу размашистым почерком он написал: «Первому заместителю министра ВД СССР. Прошу принять соответствующие меры к перечисленным саботажникам из числа персонала СИЗО-3». Возвратив мне, рапорт он сказал: «Давай, дуй быстро к главному коменданту. У него сейчас первый заместитель министра ВД СССР. Надо успеть передать этот рапорт до того, как к нему дойдёт «бумага» на тебя из СИЗО. Спасибо за службу и в будущем действуй также решительно». Помчался к зданию комендатуры и в 7.30 передал рапорт первому заместителю министра ВД СССР, который при мне написал резолюцию: «Министру ВД Аз. ССР. Прошу разобраться и принять меры к майору Бабалиеву». С чувством выполненного долга где-то к 8.00 был у себя на месте. Встретил капитана Калугина, который доложил о подозрительном поведении прикомандированного для связи с УРСН лейтенанта Галиева[41] из центрального аппарата КГБ Азербайджана. Постоянно находясь вместе с УРСН, узнавая, что они выезжают в конкретный адрес для участия в операции, он сразу после их убытия звонил кому-то и на своём языке сообщал об этом. Спросил у Юрия Валерьевича: «Что делать собираетесь?». Тот как всегда довольно мудро ответил: «Мы решили вначале поиграть с ним, доводя дезинформацию, а затем разоблачим с поличным и передадим местным чекистам». Так оно потом и вышло.
