Борис Поршнев - О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии)
У этого постулата два главных корня – миф об охоте на крупных животных как основном занятии человеческого предка и миф об изобретении им огня.
Убежденность в том, что эволюционная форма, предшествовавшая homo sapiens, вымерла, исчезла с лица Земли тотчас после появления этого последнего.
Главный труд Поршнева, подводящий итог его исследования в области антропогенеза и намечающий программу дальнейших исследований, – О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии) – вышел в свет через два года после смерти автора – в 1974 году.
В опубликованную книгу не вошли три главы из рукописи. Две из них включали тщательно и подробно обоснованное опровержение двух названных мифов, лежащих в основе первого ложного постулата. Вынужденный сокращать текст, Поршнев решил, что важнее сохранить методологию, чем подробности эмпирических доказательств. Третья глава из не вошедших касалась второго ложного постулата. Кое-что из этой главы было включено в текст книги. Но далеко не все. В целом, Поршнев считал ее менее удачной. Забегая вперед, отмечу, что исследования по тематике этой главы являются наиболее трудными, но и наиболее важными для дальнейшего развития всей концепции и даже всей науки "о человеческом обществе и общественном человеке".
III. ЗООЛОГИЯ
1. Образ питания предка человека и происхождение огня
Провозглашая необходимость преодоления названных выше зоологических предрассудков, Поршнев писал:
Спор пойдет не о фактах, ибо большинство фактов палеоантропологии и палеоархеологии обладает высокой степенью надежности, а об очках, через которые привыкли смотреть на эти факты.
В двух неопубликованных главах Поршнев, собственно, доказывал две вещи.
Предок человека не мог быть охотником. Ибо это противоречит данным зоологии. У предка была единственная ниша, которую он мог занять: трупоядение. Именно для разделки туш трупов животных и были приспособлены знаменитые "орудия". Так же, как у других животных для подобных операций используются зубы, клыки, когти.
Предок человека не "изобретал" огонь. Огонь, тление были неизбежным побочным результатом обработки им каменных орудий. Ему пришлось "учиться" гасить огонь, а также утилизовать его полезные свойства. Так же, как другие животные приспосабливаются к специфике своей экологической ниши – плетут паутину, вьют гнезда, строят ульи, перегораживают реку плотинами. Или, скажем, как домашние кошки "научаются" использовать тепло настольной лампы, батареи центрального отопления и т.п.
Следовательно, нет никаких оснований считать наличие огня и каменных орудий признаком появления "человека". Только неоантроп может быть признан человеком в точном смысле слова.
Что же случилось в антропологии под воздействием работ Поршнева?
Случилась вопиющая несправедливость, которая, увы, в истории науки встречается нередко. В начале с Поршневым не соглашались, спорили, а затем стали просто уходить, уклоняться от споров и дискуссий. Статья "Материализм и идеализм в вопросах становления человека" (одна из первых его публикаций по проблемам антропогенеза), – пишет Поршнев, – "навлекла на меня даже не суд – отлучение. Хоть я не называл идеалистом никого из наших специалистов, чуть не все схватились за шапки" .
И только тогда, когда научному сообществу антропологов удалось практически полностью изолировать себя от Поршнева, полностью освободиться от необходимости его слушать, в сообществе антропологов произошло "чудо": выводы Поршнева относительно происхождения огня и образа питания ближайших предков человека были приняты. Сегодня абсолютное большинство антропологов фактически разделяет те выводы, за признание которых почти двадцать лет самоотверженно и безуспешно бился Поршнев. Однако эти самоотверженные усилия практически никому сегодня не известны или совершенно забыты. Признание получили выводы, правильность которых первым доказал Поршнев, но его первенство не признано.
В отличие от первых двух отмеченных Поршневым мифов или предрассудков, третий до сих пор разделяется абсолютным большинством специалистов. Именно этот третий предрассудок мешает увидеть тему дивергенции палеоантропов и неоантропов (как ключевую биологическую проблему перехода в социальность) и все ее наисложнейшие аспекты.
Как сказано выше, этот предрассудок предельно прост: появление человека привело к очень быстрому вымиранию предковой формы. Для преодоления этого предрассудка Поршнев предпринял наступление по четырем направлениям.
Во-первых, он тщательно, во всех аспектах и нюансах, проанализировал все те неразрешимые противоречия, к которым неизбежно ведут любые попытки реконструкции появления человека при сохранении названного предрассудка. Поршнев убедительно показал, что подобные реконструкции при всех их различиях неотвратимо ведут в один и тот же логический тупик, из которого остается лишь один честный выход: признать, что без гипотезы о творце проблема появления человека принципиально неразрешима. Это направление лежит опять-таки на стыке зоологии и философии.
Во-вторых, Поршнев показал, что традиционный миф противоречит всем имеющимся данным зоологии, с которой, как уже отмечалось, большинство антропологов было не знакомо. Точнее сказать, из зоологической литературы антропологи хорошо знали лишь публицистику, изобилующую модными антропоморфизмами, но не собственно научную зоологическую литературу. Все данные зоологии убедительно свидетельствуют, что правилом видообразования является длительное сосуществование нового вида, отпочковавшегося от предковой формы, с последней. Следовательно, бремя доказательства в споре между сторонниками и противниками того, что появление человека было редчайшим зоологическим исключением, должно лежать именно на сторонниках исключительности.
В-третьих, Поршнев провел гигантскую работу по сбору фактов о параллельном существовании ближайшей предковой формы (палеоантропа) рядом с человеком (неоантропом) не только в доисторическое время, но и в современную эпоху вплоть до наших дней. Он показал, что сохранившийся до наших дней реликтовый животный предок человека, известный под разными именами (в частности, как "снежный человек"), хотя и несколько деградировал, утратив часть ставших излишними навыков, но остался представителем того же предкового вида – реликтовым палеоантропом.
Итоговая книга объемом в 34 авторских листа, обобщившая многолетнюю самоотверженную работу Поршнева и его ближайших сотрудников, встретила ожесточенное сопротивление научного сообщества, но все-таки вышла:
Правда, книгу удалось отпечатать таким тиражом, каким выходили средневековые первопечатные книги, – сто восемьдесят экземпляров. Но она вошла в мир человеческих книг. Пусть в последнюю минуту видный профессор антропологии метался по учреждениям, требуя прервать печатанье ниспровергающей дарвинизм книги. Книга вышла. Пусть директор Института антропологии МГУ распорядился не приобрести в библиотеку ни одного экземпляра. Она существовала отныне.
В-четвертых, Поршнев реконструировал появление человека, исходя из альтернативных предпосылок, соответствующих данным зоологической науки.
В ходе работы по четвертому направлению Поршневу пришлось отличиться серьезными исследованиями не только в зоологии, но и в целом ряде других наук.
2. Дивергенция палеоантропов и неоантропов
Тема дивергенции принадлежит не только антропологии, но лежит, если можно так выразиться, на стыке зоологии и культурологии.
Человеческая культура, по Поршневу, выросла из дивергенции палеоантропов и неоантропов, из необходимости последних, взаимодействуя с первыми, все более уходить от навязанных ими форм взаимодействия. Поэтому посмотрим на зоологический феномен дивергенции с точки зрения его культурных последствий.
Поскольку поршневский анализ характера и первых шагов дивергенции изложен только в упомянутой выше неизданной главе (в опубликованных текстах можно найти лишь намеки), приведу из нее обширные выдержки.
Пройдя через целую серию экологических кризисов и приобретя в ходе естественного отбора совершенно удивительные биологические и нейрофизиологические "инструменты" адаптации, животный предок человека в конце среднего плейстоцена оказался перед лицом нового кризиса, грозящего ему неизбежным вымиранием. Этот предок, в соответствии с исследованиями Поршнева, упомянутыми в предыдущем разделе, выстроил себе с помощью нейросигнального механизма интердикции (о ней речь пойдет ниже, в разделе Физиология ) уникальные симбиотические отношения с многочисленными хищниками, травоядными и даже с птицами. Возможность использования в пищу биомассы умерших естественной смертью или умерщвленных хищниками животных была обеспечена жестким инстинктом, не позволявшим ему кого-либо убивать.
