Анатолий Фоменко - Империя – I
Наш тихий, коренной, славянский Дон – корень почти всех речных названий в России, Днепра, Днестра, Двины, Дсны (Цны), Дуная, десяти или более Дунайцев, многих Донцев. [63], с.60.
Мы уже пользовались этим обстоятельством несколько раз.
Хомяков отметил, что известная река Рона в Западной Европе раньше называлась Ериданом, то есть, как он замечает – Ярым Доном[63], с.60. Таким образом, название Рона, по мнению Хомякова, тоже Славянское. Это его замечание хорошо дополняет наше наблюдение, согласно которому Рона – это славянское слово, означавшее водный поток, реку. Отсюда – «ронять слезы» и т.п. См. выше и [22].
По-видимому, река, вытекающая из современного Женевского озера, раньше называлась Ярый Дон. То есть «бурная река» или «быстрая река». А потом стала называться – опять-таки по-славянски – Роной, то есть «потоком».
Да и само Женевское озеро до сих пор на современных картах называется, – в самой Женеве, – именем Леман – Leman. Которое весьма напоминает до сих пор бытующее у нас, – в России, на Украине, – слово Лиман, означающее залив.
Хомяков заключает:
Этот факт, ясный для всех глаз, не заболевших от книжного чтения, и содержал бы даже доказательство, что жители устьев Дуная, Тимока, По и Роны были одноплеменниками, если б такая истина еще требовала новых доказательств. [63], с.61.
2. 4. Кто такие Болгары
Хомяков:
В защиту теории о перерождении народов обыкновенно приводят Болгар и утверждают: болгары теперь говорят по-славянски, глядят славянами, словом, они совершенные Славяне. А в старину болгары принадлежали к турецкому или тибетскому или вообще желтому племени. Они переродились. Вникнем в основание этого заключения. Являются какие-то болгары в Европе на границе империи Византийской, которую потрясает их бурное множество. Они как-то кажутся сродни аварам и гуннам, с которыми их смешивают. Но они не авары и не настоящие гунны. Они тоже имеют какое-то сродство со славянами, но они не старожилы Славянии придунайской… Болгары пришли с Волги: это дело ясное. [63], с.61…62.
Так излагает точку зрения историков Хомяков.
Он пытается объяснить все эти противоречия, но тут ему начинает мешать скалигеровская хронология: «На Волге Нестор знает сильное царство болгарское… Итак, болгары Дунайские, выходцы с берегов Волги, также были сродни туркам. Но Нестор писал не прежде XI века, а болгары являются на Дунае со всеми несомненными признаками славянства еще в IV-м» [63], с.62.
Настал момент, наконец, все это разъяснить.
Согласно нашей реконструкции тут все довольно ясно.
Болгары – это, скорее всего, Волгары. То есть – Русские с Волги. Они двинулись на завоевание Европы в XIV веке н.э. вместе с тюрками, – тоже с Волги.
Они же – Авары.
Они же – Гунны.
Среди них были и Венгры [5], выходцы из «Великой Венгрии» за Волгой. То есть, приблизительно из теперешней Удмуртии.
После этого завоевания Болгары появились на Дунае, Тюрки – в Турции, Венгры – в Венгрии. Поэтому сегодня и не могут понять – кто такие болгары. То ли тюрки, то ли авары, то ли гунны, то ли славяне.
2. 5. Хомяков о следах былого славянского завоевания в Западной Европе
Хомяков в своей книге приводит свои собственные любопытные наблюдения над народами Западной Европы. Конечно, они субъективны и ничего нечего не доказывают. Но они ценны как личные наблюдения ученого-энциклопедиста, русского аристократа, знавшего все европейские языки, интересовавшегося историей народов, и способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих. Для нас его мнение есть некое историческое свидетельство, отражающее взгляд определенной части аристократического русского сословия, сегодня уже ушедшего в прошлое.
Хомяков, говоря о России, пишет:
Рабство (весьма недавно введенное государственной властью) не внушило владельцам презрения к своим невольникам-землепашцам… Выслужившийся крестьянин уравнивается не только законом, но и обычаем, и святынею всеобщего мнения, с потомками основателя самого государства. В той же земле (в России – авт.) невольники – не землепашцы, а слуги, – внушают чувство иное. Этих различий нет в законе… но они существуют для верного наблюдателя. Земледелец (на Руси – авт.) был искони помещику родным, кровным братом, а предок слуги – военнопленный. От того земледелец называется крестьянином, а слуга – холопом. В этом государстве (то есть в России – авт.) нет следов завоевания. [63], с.52.
Противопоставляя России Западную Европу, Хомяков продолжает:
В другой стране, тому пятьдесят лет, гордый франк еще называет порабощенного vilian, roturier и пр. Не было случая, не было добродетели, не было заслуг, которые бы уравняли выслужившегося разночинца с аристократом. Не было рабства, не было даже угнетения законного. Но в обычаях, во мнениях, в чувствах были глубокая ненависть и неизгладимое презрение. След завоевания был явен и горяч… Это тонкости, так как этого всего нет ни в грамматиках, ни в лексиконах, ни в статистиках. [63], с.52…53.
Таким образом, Хомяков прямо утверждает, что согласно его личным наблюдениям, на Руси еще в XIX веке не было забыто о кровном родстве русской аристократии и русского крестьянства. А холопы на Руси, то есть прислуга, – по свидетельству Хомякова, – составляли отдельное сословие, не имевшее ничего общего с крестьянами. И отношение к нему на Руси было совсем другим – как в потомкам военнопленных, как к рабам.
А в Западной Европе, – утверждает Хомяков на примере Франции, – между аристократией и всем остальным местным населением существовала непреодолимая пропасть. Согласно его наблюдениям, французские аристократы относились ко всем остальным французам как к когда-то покоренному местному населению.
И в представлении французской аристократии того времени, эта пропасть между аристократией и «туземцами» не исчезала, даже если простой француз, то есть не аристократ, оказывался волею судеб уравненным с аристократом на общественной лестнице. Хомяков объясняет это тем, что западно-европейская аристократия – это потомки завоевателей, пришедших в Европу извне. То есть, по-видимому, (по нашей гипотезе) славянских завоевателей XIV века н.э.
В то время как на Руси русская аристократия выделилась из самого русского общества, то есть из русского крестьянства.
В этом, по наблюдению Хомякова, – коренное отличие русского общества того времени от западно-европейского.
Конечно, все эти наблюдения, как справедливо отмечает сам Хомяков, – довольно тонкие, поскольку они касаются неписаных законов общества. Впрочем, подчас более жестких, чем писаные.
Но мы не можем не отметить прекрасного соответствия наблюдения Хомякова с нашей реконструкцией.
В далеком туманном прошлом четырнадцатого века новой эры Русь-Орда завоевывает многие области Западной Европы. Схлынув, волна завоевания оставила здесь потомков славянских и тюркских завоевателей. Они-то, вероятно, и стали предками западно-европейской аристократии.
Между завоевателями и завоеванными долго сохранялась пропасть. Со временем завоеватели смешались с местным населением, но эта пропасть сохранялась вплоть до XIX века.
А на Руси такой пропасти не было, поскольку Русь никто не завоевывал. Сословие же русских холопов, – свидетельствует Хомяков, – было изолированным сословием потомков вывезенных из завоеванных стран слуг-военнопленных.
Сегодня это мнение Хомякова наверное покажется очень уж крайним. Мы не беремся судить о верности наблюдений русского аристократа XIX века.
Отметим лишь, что Хомяков был не одинок в этом, и его мнение не было даже самым крайним. Так Хомяков упоминает «нашумевшую работу Ю. И. Венелина „Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам“, Москва, 1829-1841, тома 1, 2» [63], с.63 и 546.
Оказывается, Венелин «объявил даже Франков Славянами» [63], с.63.
ЧАСТЬ 4.
Наша реконструкция средневековой истории Европы и Азии.
Гипотеза
Глава 1.
Развитие основных мировых религий
(реконструция)
По-видимому, наступил момент вкратце изложить нашу реконструкцию. Уже накопившийся довольно большой объем нестандартного материала нуждается в систематизации. Затем мы вернемся к анализу древних и средневековых источников.