Вольдемар Балязин - Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых
Ее полное имя при крещении по католическому обряду было Матильда-Мария, но потом девочку стали звать просто Матильдой.
В семье Кшесинских сохранилось романтическое предание о том, что их предок граф Красинский из-за крупной имущественной тяжбы вынужден был тайно бежать в Париж и там из предосторожности скрыл свой титул и подлинное имя и стал называть себя простым дворянином Кшесинским.
Отцом Матильды-Марии был артист балета Адам-Феликс Кшесинский. Когда девочке исполнилось восемь лет, она стала воспитанницей балетного класса Петербургского Императорского театрального училища. Мать Матильды в свое время тоже закончила это училище.
Матильда была самым младшим — тринадцатым — ребенком в семье.
Двадцать третьего марта 1890 года состоялся выпускной экзамен, на котором присутствовала вся царская семья: сам Александр III с императрицей и цесаревичем Николаем.
После того как выпускной спектакль закончился, Александр с цесаревичем прошли в зал, где их ожидали преподаватели, выпускницы и выпускники, и царь, не дожидаясь официального представления, спросил:
— А где же Кшесинская?
И когда ее подвели к царю, Александр пожал ей руку и сказал:
— Будьте украшением и славою нашего балета.
В своих «Воспоминаниях» через семьдесят лет после этого она писала: «Слова государя звучали для меня как приказ. Быть славой и украшением русского балета — вот то, что теперь волновало мое воображение. Оправдать доверие государя — было для меня новой задачей, которой я решила посвятить мои силы».
Когда все педагоги и бывшие ученики, а ныне уже артисты Императорского балета уселись за праздничный стол, Александр посадил Матильду между собою и цесаревичем и, улыбаясь, сказал:
— Смотрите, только не флиртуйте слишком.
Кшесинская сразу же влюбилась в цесаревича и когда прощалась с ним, то поняла это очень отчетливо.
То же самое случилось и с Николаем, и он стал искать встречи с юной балериной, но у нее были строгие родители, а за цесаревичем неотступно следили, и, таким образом, встретиться им было весьма затруднительно.
Свой первый сезон Кшесинская начала выступлениями в большом деревянном Красносельском театре, построенном для офицеров гвардии, проводившей именно там летние лагерные сборы. Летом 1890 года на этих сборах был Николай. Он не упускал случая увидеть прелестную восемнадцатилетнюю балерину.
С 10 июля по 1 августа в его дневнике пять раз упоминается Кшесинская, но ничего более, кроме мимолетных разговоров и дразнящих воспоминаний, записи эти не содержат.
Николай попросил своего товарища по гусарскому полку Евгения Волкова сделать так, чтобы Кшесинская встретилась с ним, но свидание не состоялось. А 23 октября 1890 года Николай и Волков уехали в большое путешествие, и влюбленные встретились вновь лишь через девять месяцев.
Новелла 22
Прощание с Матильдой
Николай возвратился в Петербург из почти кругосветного путешествия 4 августа 1891 года и сразу же отправился в Красное Село, где проводили лето его мать и отец. В тот же вечер он посетил театр, где выступала Кшесинская. Осенью 1891 года он вместе с родителями уехал в Данию и возвратился лишь в конце года.
В это время в семье произошел один из редких скандалов, возникший из-за несогласия Александра III пойти навстречу своему двоюродному брату, великому князю Михаилу Михайловичу, просившему разрешения жениться на английской графине Софии Торби.
Михаилу Михайловичу было уже около тридцати, он занимал должность командира лейб-гвардии Егерского полка, был весел, остроумен и красив, великолепно танцевал и слыл любимцем большого света, где за ним прочно укрепилось прозвище Миш-Миш. Когда ему исполнилось 20 лет, он по правилам, существовавшим в Доме Романовых, стал получать ежегодно около 200 000 рублей и почти все эти деньги тратил на строительство собственного дворца, мечтая поселить в нем избранницу своего сердца, которую он все еще искал, но не находил. В поисках своих он влюблялся то в одну девушку, то в другую и всякий раз получал один и тот же ответ: «Она тебе не пара».
Наконец его выбор — выбор сердца, а не ума — остановился на английской графине Торби. Однако и на этот раз повторился стандартный отказ: происхождение графини по материнской линии было довольно сомнительным, и потому она не могла войти в семью Романовых. Михаил Михайлович настаивал на том, что София Торби достаточно благородна, а что ее родословная не совсем обычна и, быть может, для царского Дома даже неординарна и именно это придает всему делу шарм. Мать графини Торби, Наталья Александровна Пушкина, была дочерью великого поэта. В первом браке дочь Пушкина была замужем за М. Л. Дубельтом — сыном преемника Бенкендорфа Л. В. Дубельта. Однако брак ее оказался неудачным, и Наталья Александровна, не добившись развода в России, уехала за границу. Там она довела дело до конца, получила развод и вышла замуж за герцога Нассауского, чей отец был женат на великой княгине Елизавете Михайловне — внучке Николая I. Для того чтобы брак не считался мезальянсом, Пушкина получила титул графини Меренберг. А ее дочь от брака с герцогом, известная как графиня София Торби, все же стала морганатической супругой великого князя Михаила Михайловича, так как он пренебрег запретом императора и уехал в Англию, где и прожил с Софией Торби до конца своих дней.
А теперь о цесаревиче. Николай, возвратившись в Петербург и несколько раз побывав в театре, вдруг понял, что его прежнее влечение к Матильде Кшесинской уже успело перерасти в нечто большее.
В январе 1892-го совершенно неожиданно Николай пришел в дом Кшесинских, объяснился хотя и робко, но вполне определенно в своих чувствах к Матильде, попросил разрешения бывать у нее. С этих пор он стал проводить у Матильды вечера, а потом вместе с Николаем, а порой и без него гостями Кшесинских стали сыновья великого князя Михаила Николаевича — великие князья Георгий, Александр и Сергей. «Михайловичи» хотя и доводились Николаю двоюродными дядьями, но были почти одного с ним возраста, а Сергей был даже на год младше своего племянника. Это делало вечера у Кшесинских равно интересными для всех.
Однажды Николай задержался у Матильды почти до утра. В эту ночь он сказал, что вскоре должен будет уехать в Германию для сватовства. Он назвал и имя невесты — Алиса Гессенская. Николай и Матильда понимали, что их любви придет конец, как только будет сыграна свадьба цесаревича с гессенской принцессой, ибо и Николай был однолюбом и отец-император никогда не позволил бы своему старшему сыну впасть в распутство, имея жену. Кроме того, Николай был очень честен и прямодушен. Он ничего не скрывал от Матильды, позволяя читать ей свои дневники, где писал о ней и об Алисе.
«Мною он был очень увлечен, ему нравилась обстановка наших встреч, и меня он, безусловно, любил, — писала Кшесинская. — Вначале он относился к принцессе как-то безразлично, к помолвке и браку — как к неизбежной необходимости. Но он от меня не скрыл затем, что из всех тех, кого ему прочили в невесты, он ее считал наиболее подходящей и что к ней его влекло все больше и больше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение…
Известие о его сватовстве было для меня первым настоящим горем. После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет, а неведение ужасно.
Я мучилась безумно».
Когда Николай вернулся, он сказал, что его сватовство кончилось ничем: Алиса отказалась перейти в православие, — а это было непременным условием брака, и помолвка не состоялась.
По возвращении в Петербург все вернулось на круги своя — их любовь вспыхнула с новой силой, и оба они старались не думать о неизбежной разлуке.
Так наступило лето 1892 года.
Кшесинские имели небольшую усадьбу Красницы, в 63 верстах от Петербурга, и лето обычно проводили там. Но в этом году Матильда приезжала в столицу гораздо чаще, чем раньше, — к тому вынуждали ее репетиции, а кроме того, в их городской квартире ждали ее письма от Николая, так как они условились, что вся корреспонденция будет посылаться им на квартиру.
Все письма и записочки от Николая Матильда собирала, по многу раз перечитывала и берегла всю жизнь.
* * *Тем же летом Николай уехал в Данию, а когда возвратился, то узнал, что Матильда вместе с одной из своих сестер — двадцатисемилетней Юлией, за которой ухаживал барон Зедделер, — сняли на Английской набережной двухэтажный особняк, в котором до них жил великий князь Константин Николаевич с балериной Кузнецовой. Дом был прекрасно отделан, а мебель оставалась той же, что и при прежнем хозяине.
Как только Николай вернулся, сестры Кшесинские устроили новоселье, пригласили множество гостей и получили массу подарков. Николай подарил ей восемь золотых чарок для водки, украшенных драгоценными камнями.
