Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома
Наверное, про грубый, авторитарный, диктаторский стиль руководства со стороны Лаврентия Павловича Малышев не соврал. Только забыл добавить, что при не принимавшем поспешных и авторитарных решений Молотове и при отходчивом Кагановиче ни атомный, ни ракетный проекты, ни проекты по развитию реактивной авиации так и не сдвинулись с места, и дело пошло только тогда, когда ими стал непосредственно руководить "непартийный руководитель" Берия Лаврентий Павлович, конечно, и мозги министрам с удовольствием прочищал и расстрелом, когда надо, пугал. Иначе руководить в административно-командной системе, где каждый отвечал только перед вышестоящим начальником и был максимально скован в проявлении инициативы, наверное, и нельзя было. Правда, в дальнейшем, после "оттепели", расстрелом уже не грозили. Обещали только в случае невыполнения плана или приказа снять с работы или "бросить на периферию" (жуткая угроза для московских чиновников).
Вряд ли придумал Вячеслав Александрович и насчет того, что Берия ни в грош не ставил партийных секретарей и рассматривал их как не более чем диспетчеров по выполнению заданий Спецкомитета. Про то же и сын Лаврентия Павловича Серго пишет: "Отношения с партийными органами у отца всегда были непростыми… Отношения своего к партийному аппарату отец никогда не скрывал. Например, и Хрущеву, и Маленкову он прямо говорил, что партийный аппарат разлагает людей. Все это годилось на первых порах, когда только создавалось Советское государство. А кому, спрашивал их отец, нужны контролеры сегодня?
Такие же откровенные разговоры вел он и с руководством промышленности, директорами заводов. Те, естественно, бездельников из ЦК на дух не переносили.
Так же откровенен был отец и со Сталиным. Иосиф Виссарионович соглашался, что партийный аппарат устранился от ответственности за конкретное дело и, кроме болтовни, ничем не занимается".
И выдвижение кадров Берия, по свидетельству его сына, осуществлял по деловым качествам, а не по принципу партийности. За это его и критиковал на пленуме Малышев. Серго Лаврентьевич утверждал: "Очень многие люди в то время сделали карьеру с помощью отца. Среди наиболее известных — Устинов, назначенный по рекомендации моего отца на должность наркома вооружения в очень молодом возрасте, те же Ванников, Тевосян, министр химической промышленности Первухин, зампред Совета Министров Малышев, Председатель Госплана Сабуров. Последний, экономист по образованию и чрезвычайно способный человек, не пришелся ко двору партийной элите, потому что никогда не работал в партийных органах, а это в глазах номенклатуры было серьезным недостатком. Она везде не терпела настоящих специалистов ни в одной области. И хотя очень многие были против выдвижения Сабурова, отец на своем настоял. Драться за людей дела отец умел всегда, и не имело значения, какую должность занимает его оппонент.
Так было и с назначением на должность наркома Дмитрия Федоровича Устинова. Отец доказывал, что это замечательный организатор и талантливый инженер, а партийные чиновники в ответ:
— Как же так, Лаврентий Павлович? Вы предлагаете на должность наркома вооружения (!) человека, который ни дня не работал секретарем заводского парткома. Он ведь совершенно не знает партийной работы!
— Он знает дело, и этого, считаю, вполне достаточно, — парировал отец.
В таких случаях нередко вмешивался Сталин, и вопросы с назначением тех или иных людей, чьи кандидатуры предлагал отец, так или иначе решались".
Д.Ф. Устинов был назначен наркомом вооружений 9 июня 1941 года, через два дня после ареста своего предшественника Ванникова — давнего знакомого Берии (они вместе кончали Бакинское техническое училище). Не исключено, что и в назначении Бориса Львовича наркомом вооружений в январе 1939 года Берия сыграл свою роль, равно как и в его последующем вызволении из подвалов Лубянки. Есть основания полагать, что уже к концу 1939 года Лаврентий Павлович курировал уже до некоторой степени и военно-промышленную сферу. Во всяком случае, именно ему, как мы помним, было поручено проверить состояние армии и флота накануне нападения на Финляндию, причем в отчете Берии было немало военно-технических деталей. Нельзя исключить, что заниматься военно-промышленными вопросами Берия стал задолго до того, как вошел в состав ГКО и стал ответственным за производство вооружений.
А за своих людей Берия действительно бился до последней возможности. Даже в письмах из тюрьмы, глядя в лицо смерти, он всячески выгораживал своих сотрудников по Спецкомитету и МВД, может быть, уже не догадываясь, после связанного с арестом потрясения, что его похвалы им могут только повредить. Нисколько не симпатизирующий Лаврентию Павловичу Г.В. Костырченко так характеризует взаимоотношения Берии с одним из его ближайших сотрудников Соломоном Рафаиловичем Мильштейном: "Особенно наглядно… забота о старых соратниках запечатлелась на судьбе С.Р. Мильштейна, которого еще в апреле 1937 года Берия назначил председателем Комитета по делам физкультуры и спорта Грузии. Потом, став наркомом внутренних дел СССР, Берия во вверенном ему наркомате резервирует для Мильштейна должность начальника Главного транспортного управления, проработав на которой в течение года тот в марте 1940-го становится благодаря своему патрону председателем Московского спортивного общества "Динамо"… В марте 1941 года Мильштейн уже первый заместитель наркома лесной промышленности СССР, а вскоре после начала войны вновь на руководящей работе в НКВД (начальник Главного управления охраны на железнодорожном и водном транспорте). Победу Мильштейн встретил в чине генерал-лейтенанта. Однако после того как Берия ушел из НКВД, Мильштейн почувствовал себя там неуютно. В начале 1948 года его… назначают начальником Управления Казанской железной дороги… Он в 1950-м превратился в объект нападок: был обвинен татарским партийным руководством в "засорении" кадров управления евреями. Ему также напомнили, что почти вся его родня (отец, мать, брат, тетя) проживают в США и еще один брат расстрелян в 1937 году за шпионаж. И вот тогда Берия пришел на выручку другу. Благодаря его протекции изгнанного с работы Мильштейна назначили в марте 1951-го заместителем начальника строительства железных рудников МВД СССР. А став в начале 1953-го министром внутренних дел, Берия посылает Мильштейна на Украину в качестве заместителя министра внутренних дел республики". Здесь перечислены далеко не все должности Мильштейна. Он успел, в частности, побывать и заместителем начальника управления особых отделов НКВД, и специальным уполномоченным НКВД, отвечавшим за обеспечение транспортом выселяемых из Кабардино-Балкарии балкарцев, за что и получил в марте 1944 года полководческий орден Кутузова 2-й степени.
После ареста Берии Мильштейна, недобрым словом помянутого на Июльском пленуме, арестовали, а в начале 1955 года расстреляли. И до сих пор не реабилитировали. Хотя заговора Берии в природе не существовало, а к незаконным репрессиям он отношения практически не имел. В самый разгар Великой чистки Соломон Рафаилович руководил грузинскими спортсменами и расстрельных списков уж точно не подписывал. И другие должности у него в сущности были техническими, непосредственно к репрессиям отношения не имевшие. Вот только когда балкарцев выселяли, Мильштейну пришлось поучаствовать. Но никого расстреливать он приказов не отдавал, равно как и приказов сжигать аулы ни выселять людей из домов. Наверное, и заталкивать несчастных в теплушки Мильштейну не приходилось — этим другие службы занимались. Сегодня депортация народов Северного Кавказа и Крыма справедливо квалифицируется как преступление. Но весной 44-го Мильштейну и другие исполнители не считали отданный им приказ преступным. Сказать по справедливости, на Мильштейне вообще не было крови невинно убиенных, в отличие от самого Лаврентия Павловича и некоторых других его соратников, вроде Влодзимирского, Гоглидзе и Мешика.
Замечу, что никому не приходило в голову в эпоху реабилитации и публичного осуждения сталинских преступлений привлекать к ответственности за умышленные убийства и соучастие в преступлениях против человечества рядовых палачей, расстреливавших мнимых врагов народа. Да и более высоких начальников, ответственных за депортации, вроде Серова и Круглова, в СССР к суду никогда не привлекали. Подчеркну так же, что ничуть не более законной, чем депортация "наказанных народов" в СССР, была депортация японского населения образцово демократических США в годы Второй мировой войны. Конечно, Америка была и остается гораздо более богатой и сытой страной, чем Советский Союз, но и там, в лагерях умерли пусть не десятки и сотни тысяч, как в случае советских депортаций, но по крайней мере несколько тысяч японцев — американских граждан. В США позднее признали, что по отношению к японцам и другим выходцам из стран Оси были допущены несправедливость и беззакония и всем выплатили солидные компенсации, однако никто из тех, кто осуществлял депортации, так и не был привлечен к ответственности. Правда, в Америке никто японцев при выселении из родных мест не убивал, тогда как при депортации народов Кавказа и Крыма подобные эксцессы случались нередко.
