Генрих Штоль - История Древней Греции в биографиях
Зимою 223 на 222 год, когда Антигон отправил часть своих войск на родину, Клеомен предпринимал смелые набеги. Он напал на Мегалополь, в то время важнейший город Аркадии, которого жители большею частью бежали в Мессинию. Так как они с гордостью отвергали его требование: возвратиться и отделиться от ахейского союза, то он разрушил город. Два раза появлялся он пред стенами Аргоса, в котором Антигон находился с войском на зимних квартирах, и старался, опустошая страну, вызвать на битву неприятеля. Но Антигон был так благоразумен, что остался спокойно в городе, пока все войска его не собрались для летнего похода. Тогда выступил он с войском в 28000 пехоты и 1200 всадников против Лаконии, решившись окончить войну одним махом. Клеомен заградил все проходы в страну стражею, рвами и засеками и расположился со всеми своими силами, в 20000 человек, в Селлазийском ущелье.
Это ущелье составляли два возвышения, Эва и Олимп, разделенный одно от другого узкой долиной речки Инунта, текущей в Эврот. Клеомен окружил оба возвышения валом и рвами и поставил на одно из них брата своего Евклида с вспомогательным отрядом, другое же занял сам со своими спартанцами и наемными войсками; в долине стояли конница и остальные наемники. Его распоряжения были так благоразумны и осмотрительны, что Антигон несколько дней медлил с нападением, в надежде при ближайшем исследовании где-нибудь открыть слабую сторону неприятеля. Наконец он пошел на приступ. Левое крыло свое он направил на высоту Эвы, где стоял Евклид. Наемные войска лакедемонского центра ударили во фланг нападающих, между тем как Евклид напал на них с фронта. Стесненные с двух сторон, македоняне погибли бы, если бы юный предводитель мегалополитов, Филопимен, не бросился вовремя, не ожидая приказания, на неприятельскую конницу и не заставил тем отступить спартанских наемников. Второю атакою левого крыла гора Эва была взята, Евклид и большая часть его отряда пали в битве. Между тем на другом фланге, на горе Олимп, оба царя Антигон и Клеомен сражались с запальчивостью. Долгое время склонялась то на одну, то на другую сторону. Наконец Клеомен получил известие, что брат его погиб, что гора Эва взята и что центр его колеблется. Положение его было опасно; звуком трубы отозвал он из битвы легковооруженные отряды и бросился с главными своими силами на ряды македонской фаланги, чтобы решить дело. От сильного напора фаланга значительно подалась назад, но не было возможности пробиться сквозь густые ряды ее. Фаланга, выдержав атаку, устремилась вперед тесными рядами, с наклоненными пиками против неприятеля; укрепления Клеомена были взяты приступом — судьба битвы решилась. Большая часть спартанских наемников осталась на месте; из 6000 лакедемонян не более 200 вышли живыми; сам Клеомен с небольшим числом всадников ускакал в Спарту. Здесь посоветовал он гражданам принять Антигона без сопротивления; сам же он решился идти на жизнь и смерть, чтобы помочь Спарте. Посетив в последний раз свой дом и не принимая там ни пищи, ни питья, не садясь ни на минуту, а, прислонившись только к колонне со склоненною на руки головою и в этом положении отдохнув немного, он, с немногими верными воинами, поспешил в Гифион, чтобы оттуда отплыть в Египет и искать помощи у Птоломея. Если бы он мог еще на несколько дней отдалить сражение или, даже и после проигранного сражения, если бы он мог еще несколько дней удержаться в Спарте, то остался бы владыкою земли и царства, потому что вскоре после битвы при Селлазии Антигон получил известие о вторжении в его земли иллирийцев и вследствие этого принужден был поспешно отступить. Антигон отменил в Спарте нововведения Клеомена и снова поставил эфоров; прочие законы и распоряжения оставил он в своей силе, но республика должна была присоединиться к ахейскому союзу, которого он был главою. Уже на третий день выступил он из Спарты, чтобы поспешить в свои земли. Он нанес иллирийцам тяжелое поражение, но в это время от слишком громкой команды у него сделалось кровотечение горлом, вследствие чего он вскоре потом умер.
Клеомен был приветливо и с честью принят Птоломеем и приобрел его уважение и дружбу. Птоломей обещал снабдить его, для возвращения в Пелопоннес, деньгами и дать ему флот, чтобы снова завоевать свое государство. Он назначил ему ежегодную помощь в 24 таланта, которые, впрочем, Клеомен употреблял большею частью на вспомоществование жившим в Египте изгнанникам из Пелопоннеса. К несчастью для Клеомена, Птоломей Эвергет вскоре умер, а сын и наследник его, Птолемей Филопатор, бесхарактерный и слабый, нисколько не заботился о чужеземце. Министр его Созибий имел всю власть в своих руках и не помышлял об исполнении дорогостоящих обещаний покойного царя. Мало того, когда Клеомен потребовал, чтобы его отпустили в отечество без всякой поддержки и помощи, так как дела снова приняли там благоприятный для него оборот, Созибий воспротивился этому из боязни, чтобы Клеомен не воспользовался виденными им на месте слабыми сторонами и недостатками Египетского царства. Но в Александрии чужеземный царь, исполненный жажды подвигов, был, как его там называли, львом среди овец. Так как Клеомен в насмешливых выражениях высказывал свое неудовольствие на слабого царя и недостойных его царедворцев, то Созибий, возбуждая на него подозрение и черня его клеветою, довел царя до того, что тот велел подвергнуть опасного человека домашнему заключению. Он отвел ему большое здание, в котором он мог жить сообразно своему званию, но под строгим надзором. Такая жизнь сделалась наконец невыносимой для Клеомена; совершенная безнадежность его положения побудила го решиться лучше умереть со славою, чем сносить еще алее такое недостойное его сану обращение. Однажды, когда Птоломей отправился в Каноп, он тайно ушел из своего заключения с тринадцатью друзьями, которым позволено было посещать его. Они с обнаженными мечами ходили по улицам Александрии, чтобы возбудить народ к восстанию против его недостойных правителей. Птоломей, наместник царя, встретился с ними в колеснице; они рассеяли его прислугу и стражу и стащили его на землю. Но народ, которого призывали к свободе, остался в покое. Он в изумлении смотрел на отважных людей, но никто из среды его не отважился за ними последовать. Рабство сделало народ тупым и неподвижным. Тогда Клеомен сделал нападение на крепость, чтобы освободить томившихся там в заключении и приобрести содействие их для своей цели; но это не удалось: стража воспрепятствовала исполнению его предприятия. «Что удивительного, — говорил он своим сообщникам, — что здесь жены властвуют над мужчинами, когда последние бегут от свободы». Видя, что все потеряно, он воодушевил друзей своих к решимости славно умереть вместе с ним. Они сами себя умертвили, убивая друг друга поочередно. Пантей, любимец Клеомена, прекрасный, благородный юноша, обещал царю умереть последним, но не ранее как убедившись, что все прочие прекратили жизнь свою. Когда все уже пали на землю, Пантей обошел их всех, пробуя концом меча, не остался ли кто-нибудь в живых. Когда он, подойдя к Клеомену, проколол ему ногу, лицо царя исказилось болезненно. Он поцеловал его и сел подле него в ожидании его кончины. Потом он обнял умершего друга и на трупе его сам заколол себя.
Так умер Клеомен в 220 году, из всех мужей своего времени отличавшийся силою характера и многосторонними дарованиями, «прямой в обращении с людьми, созданный для деятельной жизни, рожденный быть царем и предводителем» (Полибий). Ничтожный Птоломей велел повесить труп его на кресте и казнить его мать, детей и прислугу. Старший из сыновей Клеомена, при известии о несчастной кончине отца, бросился вниз с кровли, но остался жив. Кратезиклея умоляла убийц порешить ее прежде всех, чтобы не видеть смерти детей своих. Но изверги задушили детей перед ее глазами. «О дети, до чего вы дожили!» — были единственные слова ее. Молодая супруга Пантея была умерщвлена последняя. Она утешала и поддерживала престарелую, почтенную Кратезиклею и всех прочих, облегчала их предсмертные муки и прикрывала их трупы; потом геройски склонила под мечом палача обнаженную шею и упала мертвая, достойная своего супруга. Спустя несколько дней, как рассказывают, стражи пригвожденного к кресту Клеомена увидели большого змея, обвившегося около головы умершего и не допускавшего хищных птиц осквернять его тело. Птоломей в царском дворце своем содрогнулся при этом известии и велел женщинам принести различные очистительные жертвы, в том убеждении, что убиенный был любимец богов и не простой смертный.
Спартанцы все еще надеялись на возвращение Клеомена и оставляли престол его незанятым. Наконец, получив известие о его смерти, они опять избрали двух царей — Агезиполида III, дитя из царского рода, и Ликурга, не царского происхождения, который вскоре подкупил эфоров и вытеснил своего соцаря. В сражении при Селлазии погибла лучшая часть спартанского народа; остальная часть была выродившаяся толпа, с которою разбойнические тираны (Маханид, 211–207; Набис, 207–192) во главе многочисленных наемников поступали бесчеловечно и бессовестно.
