Григорий Турский - История франков
Затем Маровей отправился к королю Хильдеберту и получил от того письменное подтверждение, согласно которому ему было позволено управлять обителью надлежащим образом и другими приходами в епархии. Мне кажется, что Маровей по-прежнему питал некоторое чувство обиды по отношению к монахиням, и действительно, они заявляли, что это и стало одной из причин их возмущения.
Как я уже рассказывал, они были вынуждены искать аудиенции у короля, и я дал им следующий совет: «То, что вы делаете, совершенно неразумно. Если вы упорствуете, то подвергнетесь открытому порицанию, не важно, насколько вы продвинетесь. Однако, если вы отказываетесь прислушаться к доводам разума, как я уже говорил, и не принимаете добрых советов, которые я вам даю, по крайней мере, сохраните сказанное в вашей памяти. Подождите, пока закончится этот холодный период, что мы переживаем в середине весны. Оставайтесь здесь, пока не начнут снова дуть теплые ветры, и тогда вы сможете отправиться туда, куда влечет вас ваша прихоть».
Они увидели разумное зерно в том, что я сказал. Снова пришло лето, и Хродехильда (Клотильда) отправилась из Тура, оставив нескольких монахинь под началом своей кузины (Базины), нанести визит королю Гунтрамну. Он дал ей аудиенцию и наградил ее подарками. Затем она вернулась в Тур, оставив за себя в монастыре Отёна Константину, дочь Бурголена. В Туре она ждала епископов, которым король велел расследовать случившееся между монахинями и их аббатисой.
Однако задолго до того, как она вернулась обратно из своей миссии, ряд монахинь, решив, что обстоятельства направлены против них, приняли сделанные им предложения о женитьбе. Другие продолжали ждать прибытия епископов, но те так и не приехали.
В конце концов монахини вернулись в Пуатье и нашли убежище в церкви Святого Илария. Там они собрали вокруг себя банду ночных грабителей, убийц, прелюбодеев и преступников всех видов. Они решили продолжать свое сопротивление. «Мы – королевской крови, – говорили они, – ноги нашей не будет в обители, пока не сместят аббатису».
В то время в обители жила некая затворница, которая за несколько лет до случившегося перелезла через стену и нашла убежище у Святого Илария, обвинив свою аббатису во многих прегрешениях – как я выяснил, все они оказались ложными. Позже она сама поднялась в обитель снова по веревкам в том самом месте, откуда когда-то спустилась.
Она попросила разрешения затвориться в тайной келье, заявив: «Я сильно согрешила снова против нашего Господа и моей госпожи Радегунды». Та еще была жива в то время. «Я хочу удалиться от мирской суеты и принести покаяние за свои грехи. Я знаю, что Господь милосерден и прощает грехи всем, кто раскаялся». Сказав это, она вошла в келью.
Когда же начался бунт, затворница сломала дверь своей кельи в середине ночи, бежала из обители, явилась к Хродехильде (Клотильде) и, как и ранее, сделала ряд голословных заявлений против своей аббатисы.
41. Когда все это происходило, Гундегизил, епископ Бордо, сопровождаемый Никазием из Ангулема, Сафарием из Перигё и Маровеем, епископом Пуатье, отправились к церкви Святого Илария, чтобы наставить монахинь, по-видимому надеясь убедить их вернуться в их обитель. Те продолжали настаивать на своем, отказываясь это сделать. Тогда епископы, в соответствии с пунктами письма, процитированного выше, объявили об их отлучении.
Вслед за этим толпа ночных грабителей, упомянутых мной, осквернила церковь Святого Илария, оскорбила епископов и сбила их на землю, так что они поднялись с огромным трудом. Дьяконы и другие присутствующие священники были все в крови и вышли из церкви с разбитыми головами. Сам дьявол направлял их, и в этом я уверен.
Священники настолько перепугались случившимся, что, когда вышли из церкви, все бросились по домам самым коротким путем, даже не простившись друг с другом. Во время неудачных переговоров присутствовал и Дезидерий, дьякон Сиагрия, епископа Отёна. Он не смог найти переправу, просто прыгнул в реку Клён, добрался до берега, заставив свою лошадь переплыть через реку, и так спасся, ибо другой берег был не таким крутым.
Вслед за этим Хродехильда (Клотильда) назначила своих собственных управляющих и захватила все поместья, принадлежавшие обители. Исключительно силой она отстранила всех людей, нанятых обителью, вместо того чтобы использовать их. Она пригрозила, что если только сможет войти в здание, то сбросит матушку настоятельницу со стены.
Услышав о том, что произошло, Хильдеберт тотчас послал депешу графу Маккону, повелев ему сделать все, что было в его силах, чтобы прекратить бунт. Как я уже рассказывал вам, Гундегизил отлучил монахинь, убежавших из общины, заручившись одобрением своих действий другими епископами, находившимися с ним. Затем он написал письмо от своего имени и от своих коллег священников к епископам, собравшимся в это время у короля Гунтрамна. От них он получил следующий ответ.
Копия ответа
(посланного Гундегизилу)
«Дражайших Гундегизила, Никазия и Сафария, достойных блюстителей апостольских престолов, приветствуют епископы Этерий, Сиагрий, Авнахар, Эзихий, Агрикола, Урбик, Феликс, Веран, Феликс и Бертрам.
Мы получили письмо, принесенное вашим посланцем, и поздравляем вас с вашим избавлением. В то же время мы безмерно страдаем, когда читаем о тех оскорблениях, что вам довелось претерпеть. Попраны законы, а церкви нанесено великое поругание. Вы рассказали нам, как монахини по наущению дьявола ушли из обители блаженной памяти Радегунды, отказавшись внять вашим увещеваниям и вернуться обратно в стены своей обители. Затем они осквернили церковь Святого Илария, совершив здесь насилие над вами и над вашими клириками. В результате вам пришлось отлучить их от церкви. Теперь же вы просите нашего совета в этом деле. В канонах и правилах четко говорится, что те, кто уличены в совершении подобных проступков, должны быть не только отлучены, но также наказаны в полном объеме. Поэтому в знак уважения и братской любви, которую мы питаем к вам, мы заявляем, что мы единогласно соглашаемся с тем, что вы решили сделать. Когда мы сядем рядом на нашем следующем соборе епископов, где встретимся 1 ноября, мы обсудим с вами, как будет лучше всего усмирить безрассудство этих лиц и покончить с ним, чтобы никогда и никто больше не преисполнялся непомерной гордыней, совершая преступление подобного рода.
Поскольку апостол Павел постоянно напоминает нам своим словом, что мы должны «во время и не во время»[255] терпеливо исправлять преступников словом, и он утверждает, что «благочестие на все полезно»[256], – вот почему мы просим вас постоянно молить Господа о милосердии, дабы Он удостоил вселить в них (заблудших монахинь) «дух раскаяния», дабы надлежащим покаянием они искупили свой грех; чтобы с помощью ваших наставлений они, чьи души почти погибли, по милости Христовой вернулись в свой монастырь; чтобы тот, кто принес на своих плечах заблудшую овцу в овчарню, мог радоваться ее возвращению[257], будто он приобрел стадо.
Особо же просим вас удостоить нас своих непрестанных молитв и заступничества, на кои мы и уповаем.
Осмеливающийся вас приветствовать,
всецело ваш грешный Этерий.
Почтительно вас приветствует
ваш покорный слуга Эзихий.
Почтительно вас приветствующий,
любящий вас ваш Сиагрий.
Покорно вас приветствующий,
почитающий вас грешный Урбик.
Почтительно приветствующий вас,
ваш почитатель епископ Веран.
Осмеливающийся вас приветствовать,
ваш слуга Феликс.
Осмеливающийся вас приветствовать,
ваш покорный слуга Феликс.
Осмеливающийся вас приветствовать,
ваш покорный и смиренный слуга епископ Бертрам».
42. Настоятельница также прочитала письмо, с которым святая Радегунда обратилась к епископам в свою бытность. Затем аббатиса разослала новые копии этого письма епископам соседних городов. В нем говорилось следующее.
«Копия письма (первоначально посланного Радегундой). Святым отцам во Христе и господам епископам, достойно занимающим свои престолы, Радегунда из Пуатье посылает свои приветствия.
Начиная свое дело, мы, движимые только желанием и надеждой на успех, объяснили его во всех деталях священникам, врачам и пастырям вверенной паствы и затем заручились их поддержкой. Если они, руководствуясь любовью, готовы оказать помощь, то окажут ее своими советом и молитвой.
Некоторое время назад я с помощью Божественного провидения и вдохновившей меня Божьей милости отреклась от собственных желаний и светской жизни и, руководимая Господом, обратилась к религиозной жизни. Я спросила себя со всем пылом, на какой была способна, как мне лучше действовать во имя других женщин и как, если наш Господь так пожелал, мои собственные желания помогут моим сестрам.
