Чарлз Дарвин - Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"
19 декабря. — Вечером мы увидели вдалеке Новую Зеландию. Теперь уже можно считать, что мы почти переплыли Тихий океан. Нужно поплавать по этому великому океану, чтобы понять, как он громаден. Медленно продвигаясь вперед, мы в продолжение целых недель подряд не видели ничего, кроме все того же синего бездонного океана. Даже в архипелагах острова — всего только пятнышки, далеко отстоящие одно от другого. Привыкнув смотреть на вычерченные в мелком масштабе карты, на которых точки, краски и названия скученны, мы неправильно представляем себе, как бесконечно мала часть, занимаемая сушей, по сравнению с необъятными водными просторами. Мы миновали уже и меридиан антиподов, и теперь каждое пройденное лье — с радостью мы думали об этом — приближало нас к Англии. Эти антиподы пробуждают далекие воспоминания о сомнениях и изумлении, охватывавших нас когда-то в детстве. Только вчера я с нетерпением ожидал этой воображаемой вехи как поворотного пункта в нашем путешествии, означавшего начало возвращения домой; но теперь я убедился, что этот и ему подобные пункты, фиксируемые нашим воображением, то же, что собственная тень человека, за которой он гонится и не может поймать. Шторм, продолжавшийся несколько дней, дал нам недавно полную возможность поразмыслить на досуге об этапах, которые нам еще предстояло пройти в нашем долгом путешествии домой, и горячо пожелать его окончания.
21 декабря. — Рано утром мы вошли в бухту Айлендс и, попав на несколько часов в штиль у входа", добрались до якорной стоянки только к середине дня. Местность тут холмистая, с мягкими очертаниями и глубоко рассечена многочисленными морскими рукавами, отходящими от бухты. Издали кажется, что поверхность земли одета грубой пастбищной травой, но в действительности там нет ничего, кроме папоротника. Более далекие холмы, как и многие места в долинах, покрыты довольно большими лесами. Общий оттенок ландшафта отнюдь не ярко-зеленый; он напоминает ту местность, которая лежит несколько южнее Консепсьона в Чили. В некоторых местах бухты, у самой воды, разбросаны деревушки с чистенькими прямоугольными домами. На якоре стояли три китоловных судна да время от времени между берегами проплывали каноэ, и больше ничего не нарушало того отпечатка удивительного покоя, какой носила на себе вся окрестность. К нашему борту подошло только одно каноэ. Все это представляло разительный и не очень приятный контраст с тем радостным и шумным приемом, какой оказали нам на Таити. После полудня мы отправились на берег, к одной из самых больших групп домов, которая все же вряд ли заслуживает названия деревни. Она называется Пахия и служит местопребыванием миссионеров; из туземцев тут живут только слуги и работники. В окрестностях бухты Айлендс живет от 200 до 300 англичан, в том числе и членов их семейств. Все дома, многие из которых выбелены и очень опрятны на вид, принадлежат англичанам. Хижины туземцев до того малы и убоги, что их почти не видно издали. В Пахии мы с удовольствием увидели в садах перед домами английские цветы; тут было несколько сортов роз, жимолость, жасмин, левкой и сплошные изгороди шиповника.
22 декабря. — Утром я отправился на прогулку, но вскоре убедился, что местность весьма труднопроходима. Все холмы густо заросли высоким папоротником, к которому присоединялся еще низкий кустарник, растущий как кипарис; очень мало земли расчищено или обработано. Тогда я попробовал идти по низкому морскому берегу, но с обеих сторон путь мне был вскоре прегражден маленькими и узкими солоноводными заливами, или глубокими ручьями. Сообщение между жителями различных частей бухты поддерживается (как и на Чилоэ) почти исключительно на лодках. Я с удивлением обнаружил, что почти все холмы, на которые я поднимался, некогда были более или менее укреплены. В вершинах были высечены ступени, или следующие одна за другой террасы, нередко защищенные глубокими траншеями. Впоследствии я заметил, что и в глубине страны главные холмы имели те же искусственные очертания. Это так называемые па, упоминаемые Куком под названием хиппа: разница в произношении связана со стоящим перед словом артиклем.
О том, что этими па много пользовались в былые времена, свидетельствовали кучи раковин и ямы, в которых, как мне сообщали, обыкновенно хранили запас бататов. Так как воды на этих холмах не было, их защитники не могли бы выдержать длительной осады, а в состоянии были, пожалуй, отражать только внезапные набеги с целью грабежа, против которых поднимающиеся друг за другом террасы должны были служить неплохой защитой. Повсеместное введение и употребление огнестрельного оружия в корне изменило систему ведения войны, и открытая позиция на верхушке холма стала теперь не только бесполезной, но даже, наоборот, вредной. Поэтому в настоящее время па строят всегда на каком-нибудь ровном участке. Они представляют собой двойной частокол из толстых и высоких столбов, расставленных по зигзагообразной линии так, чтобы любое место ее можно было прикрыть с фланга. Внутри частокола насыпается земляной вал, за которым защитники могут в безопасности отдохнуть или же стрелять из-за него. Иногда через этот бруствер на уровне земли идут небольшие сводчатые ходы, по которым защитники могут выползти к частоколу на разведку врага. Преподобный У. Вильяме, рассказавший мне обо всем этом, добавил, что в одном па он заметил что-то вроде отрогов, или контрфорсов, отходящих от внутренней, т. е. защищенной, стороны земляного вала. На вопрос об их назначении вождь ответил, что если двух-трех его людей убьют, то их соседи не увидят мертвых тел и не падут духом.
Австралиец и новозеландцы:
наверху: слева — туземец из залива Короля Георги (юго-1апалная Австралия); справ а- новозсландец;в низ у- новозеландцы
Два верхних рисунка Р. Фчц-Роя; нижний рисунок О. Эрла
Новозеландцы считают эти па весьма совершенным средством защиты, потому что войско нападающих никогда не бывает настолько дисциплинированным, чтобы всей массой ринуться к частоколу, срубить его и проникнуть внутрь. Когда племя отправляется на войну, вождь не может приказать одному отряду идти туда-то, а другому сюда, каждый сражается так, как ему больше нравится; приблизиться же к частоколу, защищенному огнестрельным оружием, в одиночку каждому, безусловно, должно показаться смертельно опасным. Мне кажется, нигде в мире не найти расы более воинственной, чем новозеландцы. Об этом свидетельствует, в частности, их поведение в тот момент, когда они впервые увидели корабль; как пишет о том капитан Кук, они встретили такой огромный и невиданный предмет градом камней и вызывающе кричали: «Сойдите на берег, и мы убьем и съедим вас всех», что говорит об их необыкновенной храбрости. Этот воинственный дух проявляется во многих из их обычаев, даже в самых мелких поступках. Если новозеландца ударить, пусть даже в шутку, он должен возвратить удар; я наблюдал такой случай с одним из наших офицеров.
В наши дни благодаря успехам цивилизации войн ведется гораздо меньше, и только некоторые южные племена продолжают воевать между собой. Мне передавали один характерный случай, происшедший несколько времени тому назад на юге. Один миссионер обнаружил, что какой-то вождь и его племя готовятся к войне: ружья были вычищены до блеска, снаряжение приведено в готовность. Миссионер долго толковал о бесполезности войны и о незначительности повода к ней. Вождь был сильно поколеблен в своем решении и, по-видимому, сомневался; но в конце концов ему пришло в голову, что у него целый бочонок с порохом в плохом состоянии и вскоре станет вовсе негодным. Это было представлено как неопровержимый довод в пользу необходимости немедленного объявления войны: о том, чтобы такое количество хорошего пороха пропало даром, не могло быть и речи, и это решило вопрос. Миссионеры рассказывали мне, что у Шонги, вождя, посетившего Англию, страсть к войне была единственной и постоянной побудительной причиной любого поступка. Племя, в котором он был главным вождем, одно время терпело много притеснений со стороны другого племени, с реки Темзы12. Мужчины дали торжественную клятву, что когда их сыновья вырастут и будут достаточно сильны, то никогда не забудут и не простят этих обид. Стремление выполнить эту клятву и было, по- видимому, главной причиной, побудившей Шонги поехать в Англию, и, находясь там, он только этой мыслью и был занят. Подарки он ценил только такие, которые можно было превратить в оружие; из ремесел его интересовали лишь те, что были связаны с производством оружия. В Сиднее Шонги по странному стечению обстоятельств встретил в доме м-ра Марсдена вождя враждебного племени с реки Темзы; враги вели себя один в отношении другого вполне вежливо, но Шонги сказал своему врагу, что, вернувшись обратно на Новую Зеландию, он обязательно перенесет войну на территорию противника. Вызов был принят, и по возвращении Шонги в точности исполнил свою угрозу. Племя на реке Темзе было разбито наголову, а вождь, которому был брошен вызов, убит. Хотя Шонги так глубоко таил ненависть и жажду мщения, говорят, что человек он был добродушный.
