Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Еще ярче слышимость и неуслышанность писателей в эмиграции сказались на судьбе Владимира Набокова-Сирина: исключительно одаренного прозаика молодого поколения, пользовавшегося неизменным успехом и у критиков и у читателей, автора семи выдающихся русских романов. И, тем не менее, даже Набоков продолжал тяготиться скромными размерами эмигрантской среды. В своем последнем, совершенном по импрессионизму слова, русскоязычном романе «Дар» (1938 г.) Владимир Набоков в горьких строфах главного героя – поэта Федора Годунова-Чердынцева прощается с Россией:
«Благодарю тебя, отчизна,
За злую даль благодарю!
Тобою полн, тобой не признан,
я сам с собою говорю.
И в разговоре каждой ночи
сама душа не разберет,
моё ль безумие бормочет,
твоя ли музыка растет…»
«Отчего это в России все сделалось таким плохоньким, корявым, серым, как она могла так оболваниться и притупиться? <…> Не следует ли раз навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая со мной, во мне, пристала как серебро морского песка к коже подошв, живёт в глазах, в крови, придаёт глубину и даль заднему плану каждой жизненной надежды?» – размышляет молодой Годунов-Чердынцев.
В начале Второй мировой войны переехав в США, Набоков ушел из русской речи и стал всемирно признанным англоязычным писателем – «американцем русского происхождения».
Но была область более сокровенная, в которой часть верующей эмиграции почувствовала свое «посланничество», обращенное в будущем к России, а тогда непосредственно к западному миру: это «провиденциальное» присутствие в западных странах Православной Церкви, свободной от национальных и государственных ограничений.
В 1923 г. в Чехословакии состоялся съезд кружков православной русской молодежи, в котором приняли участие почти все корифеи религиозно-философского возрождения начала века – «веховцы»: о. Сергий Булгаков, Николай Бердяев, Петр Новгородцев, Петр Струве (к которым годом позже присоединился и Семен Франк) и более молодые богословы или еще только ими становящиеся – Василий Зеньковский, Лев Зандер, Георгий Флоровский, Киприан Керн, Николай Афанасьев, Николай Зёрнов и др. Съезд был воспринят как некое откровение, как своеобразная «пятидесятница эмиграции». На нем было решено создать «Русское студенческое христианское движение» (РСХД). Его возглавил В. Зеньковский, и под его динамичным председательством, длившемся почти 40 лет, РСХД было суждено сыграть существенную миссионерскую и просветительную роль во Франции и в Прибалтике.
На том же съезде было принято решение основать в Париже высшую богословскую школу – «Православный институт имени преп. Сергия». В Свято-Сергиевском институте, впервые в высшем духовном образовании, преподавали профессора, пришедшие не из духовных семинарий и академий, а из гражданских университетов. Под возглавлением о. Сергия Булгакова, ставшего крупнейшим богословом ХХ столетия, Институт стяжал себе, как на православном Востоке, так и на инославном Западе, мировую славу. Английские и американские протестанты с большой готовностью пошли навстречу и поддержали эти начинания, позволявшие им ближе познакомиться с духовной и богословской традицией Православной Церкви.
Историческая справка
Сергей Николаевич Булгаков (1871–1944), экономист, религиозный философ, богослов. Род. в городе Ливны Орловской губернии. Происходит из потомственной священнической семьи. Поступил в Орловскую семинарию, которую бросил в 1889 г. Окончил юридический факультет Московского университета в 1896 г., уехал в Германию, где сблизился с социал-демократами и примкнул к марксизму. Профессор политической экономии в Киеве до 1906 г., а потом в Москве до 1918 г. В 1903-м выпускает книгу «От марксизма к идеализму», знаменовавшую отход от материализма и сближение с Православием. Один из авторов сборника «Вехи» (1909). Участвует во Всероссийском церковном соборе 1917–1918 гг. В 1918 г. принимает священный сан, пользуется дружбой и полнейшим доверием Патриарха Тихона. Выслан из Крыма в начале 1923 г. В 1925-м становится профессором-деканом Богословского Института в Париже и на 55-м году жизни приступает к колоссальному богословскому творчеству, состоящему из двух трилогий, малой: Друг Жениха (О Иоанне Крестителе), Купина Неопалимая (о Божьей Матери), Лествица Иаковля (об Ангелах); и большой: о Богочеловечестве: Агнец Божий (о Христе), Утешитель (о Св. Духе), Невеста Агнца (о Церкви), и многих других работ. Богословского труда такого объема, учености и глубины не было со времен Отцов Церкви. Заместитель Местоблюстителя Патриаршего престола, митрополит Московский Сергий Страгородский, явно из необходимости угодить советской власти, осудил в 1934 г. богословские взгляды Сергия Булгакова, не прочитав ни одной его богословской книги…
В 1921 г. при помощи американского «Союза христианской молодежи» (Young Mens Christian Association) было создано издательство ИМКА-ПРЕСС, в 1925-м порученное Н. Бердяеву, ставшее православным и посвятившее себя религиозной литературе и философской мысли. Объединенными усилиями этих трех учреждений, Богословского института, молодежного движения и издательства, за какие-нибудь 30–40 лет, в небольшом по численности церковном уделе, под руководством митрополита Евлогия (Георгиевского) был выстроен нерукотворной храм религиозной культуры, имеющий общемировое значение.
Другая группа русской православной образованной молодежи создает в Париже в 1925 г. Братство св. Фотия. Среди его основателей – А.В. Ставровский, богослов Н.О. Лосский, иконописец Г.И. Круг, искусствовед Л.А. Успенский, браться Ковалевские. Это братство занимало, как само считало, более строгие охранительные православные позиции, чем Свято-Сергиевский институт. Отсюда и название братства – константинопольский патриарх IX в. Фотий был решительным противником западного, римского христианства. Братство св. Фотия сохранило единство с митрополитом Сергием (Страгородским) и Московской церковной администрацией после перехода митрополита Евлогия в юрисдикцию Константинополя в 1931 г., критиковало богословские взгляды профессоров Свято-Сергиевского института за «экуменический либерализм». Особенно скандальный характер приобрели нападки молодого Владимира Лосского на прот. Сергия Булгакова (так наз. «спор о Софии»). Философу Н.О. Лосскому пришлось извиняться за сына перед своим старинным другом – С.Н. Булгаковым, а сам протоиерей Сергий перед смертью (в 1943 г.) рекомендовал оппоненту от обличительного богословия перейти к положительным исследованиям, что тот в точности и исполнил, написав замечательную работу «Очерки мистического богословия Восточной Церкви». В конце 1930-х гг. Фотиевское братство поддержало создание «православия западного (латинского) обряда» из отпавших от католической и англиканской церквей приходов в Европе и Африке. Многим эмигрантам запомнилась на пушкинских торжествах 1937 г. в Париже речь перешедшего в православие африканца: «Я, как и Пушкин, – гордо сказал он, – негр и православный».
Трудами русских эмигрантов Православию было возвращено универсальное измерение, оно было творчески обновлено, предстало в многообразии глубоких богословских мнений. Впервые Запад опытно с ним познакомился как с живой ветвью изначального христианства, а не как с Церковью «русских» или «греков». Римско-католическая церковь, относившаяся вначале к Православию, в лице эмигрантов, с некоторым предубеждением и даже враждой, испытала на себе его влияние, сказавшееся в трудах многих католических богословов, а в 1960-е гг. на решениях Второго Ватиканского Собора.
С другой стороны, как никогда раньше, русская культурная элита узнавала западную культуру, находила в ней единомышленников и благородных оппонентов, не переставая быть русской, все больше ощущала себя, в лице наиболее выдающихся своих представителей, органичной частью всего мира. Предубеждение к Западу, столь распространенное у одних русских людей, некритическое восторженное приятие всего «иностранного» у других при жизни внутри западной цивилизации, в ее самых значительных культурных центрах постепенно сменялось взвешенным и доброжелательным объективным пониманием.
«В России и во всей Европе было распространено представление об американцах как о людях, занятых только добыванием долларов и борющихся за свои интересы с безоглядной жестокостью. Мой опыт очень скоро опроверг эти представления. Оказалось, что общий характер отношений американцев к людям такой: приветливая улыбка, благожелательность, готовность помочь. В академических кругах я наблюдал идеализм, напоминающий свойства русской интеллигенции», – писал, например, в конце 1930-х гг. философ Н.О. Лосский.
