Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Вместе с тем Н. С. Хрущев, дабы исключить рецидивы «рязанского дела», решил не ограничиваться только сменой партийного руководства РСФСР, а кардинальным образом изменить существовавшую систему государственных закупок продукции сельского хозяйства, страдавшую, как он считал, слишком серьезными недостатками. В феврале — апреле 1961 года одновременно с новой перестройкой Минсельхоза СССР и образованием «Союзсельхозтехники», он решил создать Государственный комитет заготовок Совета Министров СССР и назначить его председателем опального Н. Г. Игнатова, вернув ему тем самым ведение вопросов, связанных со всеми видами закупок сельхозпроизводства — зерна, технических культур, мяса и всех других продуктов животноводства — в общегосударственный фонд.
При этом в начале 1961 года, убедившись в полном провале выдвинутой им программы по животноводству, Н. С. Хрущев попытался придать ей второе дыхание за счет Нечерноземной зоны РСФСР и поставил перед главами всех 29 областей и автономных республик этого огромного региона очередную невыполнимую задачу — решить эту проблему за счет развития свиноводства. Причем на сей раз, как наивно полагал Н. С. Хрущев, главной кормовой базой для развития этой важной отрасли сельского хозяйства страны должна стать сахарная свекла, способная давать в данной климатической зоне порядка 300–400 ц корнеплодов на гектар. Однако это был очередной хрущевский просчет, так как в Центральном, Волго-Вятском и Северо-Западном районах РСФСР среднегодовая урожайность сахарной свеклы в тот период составляла всего лишь 75 ц/га. В итоге буквально маниакальное желание Н. С. Хрущева выполнить очередную «эпохальную программу» любой ценой привело к тому, что в 1963 году был нанесен очередной и столь же страшный удар по всему животноводству страны.
В этом году было заготовлено почти на четверть меньше зернофуража и кормов, чем в 1962 году. Кормов не хватало даже для маточного поголовья поросят в племенных хозяйствах страны, не говоря уже обо всех остальных отраслях животноводства. Не имея возможности содержать скотину, многие колхозы и совхозы, также как владельцы личных подсобных хозяйств, стали сдавать на убой легковесный скот — молодняк, подсвинков и птицу. Все это привело к значительному сокращению численного поголовья свиней и птицы, а в ряде совхозов и колхозов страны — крупного рогатого скота и овец. В одном лишь 1963 году было забито почти 30 млн. голов свиней, что составляло 42% поголовья всего свиного стада страны. В этой критической ситуации даже государство не смогло выделить необходимых ресурсов для решения этой острейшей проблемы. Так, при утверждении хлебного баланса страны на новый хозяйственный год Комиссия ЦК во главе с А. Н. Косыгиным смогла выделить на фуражные и кормовые нужды только около 1,0 млн. тонн зерна. И лишь в январе 1964 года после получения первых поставок импортного зерна животноводческой отрасли было выделено дополнительно 650 тыс. тонн зерна из резервного фонда страны (450 тыс. тонн кукурузы и ячменя и 250 тыс. тонн гороха). Однако практически все это зерно было направлено на поддержание свиноводческих хозяйств, входивших в систему Главскототкорма РСФСР и УССР, где находилось порядка 5 млн. голов молодняка весом до 40–50 кг [800].
Но даже эти беспрецедентные меры не смогли кардинально повернуть дело вспять. К концу хрущевского правления производство мяса в стране выросло всего на 10% — с 7,5 млн. до 8,3 млн. тонн, в то время как сам Н. С. Хрущев громогласно обещал всему советскому народу, что этот рост составит не менее 350%. Хрущевские новации, а вернее сказать, самые настоящие преступления в животноводстве и свиноводстве страны оказались настолько чудовищными, что поголовье крупного рогатого скота и свиней было восстановлено только к 1975 году, когда население СССР увеличилось более чем на 25 млн. человек и проблема нехватки продовольствия, прежде всего мяса и мясных продуктов, в государственной торговле приобрела хронический и крайне болезненный характер, что в конечном счете и стало одной из причин краха нашей страны.
г) Ликвидация МТС, новая коллективизация, «второе раскулачивание» и химизация сельского хозяйства
Разгром МТС
Болезненный реформаторский зуд, давно поразивший Н. С. Хрущева, отнюдь не ограничился постановкой бредовых, просто нереальных планов развития зернового хозяйства страны и ее животноводческого комплекса. Ко всему прочему он еще и вознамерился совершить новую коллективизацию сельского хозяйства, для чего предпринял целый ряд предельно разрушительных шагов, добивших аграрный комплекс страны.
Одной из самых громких хрущевских реформ в сельском хозяйстве страны стала ликвидация машинно-тракторных станций (МТС), ставших гениальным изобретением сталинской колхозной политики в довоенный период. С тех времен именно в МТС была сосредоточена вся сельхозтехника, которая была предназначена для обработки земли и сбора урожая, ее ремонтно-техническая база, инженерные и механизаторские кадры и т.д. Все колхозы, не имевшие возможности владеть собственными тракторами для вспашки, уборочными комбайнами, автомобилями и другой сельхоз- и спецтехникой, вынуждены были заключать обязательные договоры с МТС на вспашку, боронование и машинную уборку значительной части своего урожая. При этом сами МТС имели не только хозяйственные, но и политические функции, которые стали важным инструментом партийно-государственного контроля за повседневной жизнью советской деревни и умонастроениями советских крестьян.
Впервые сама идея ликвидации МТС и «продажи тракторов, комбайнов и другой сельхозтехники» была озвучена супружеской парой известных тогда экономистов В. Г. Венжером и А. В. Саниной во время их знаменитой переписки с самим И. В. Сталиным, которая была опубликована в последней работе вождя «Экономические проблемы социализма в СССР», вышедшей в конце 1952 года. И. В. Сталин поблагодарил своих адресатов за то, что они «глубоко и серьезно изучают проблемы экономики нашей страны», но отнесся к их идее отрицательно, раскритиковав всю их аргументацию [801]. И сделал это не напрасно, хорошо понимая причины создания, место и роль МТС во всем колхозном строительстве.
Как справедливо отметили ряд специалистов (В. Н. Томилин [802]), МТС являлись системообразующей структурой всего колхозного производства, его основой, так как лишь создание крупных сельскохозяйственных предприятий позволило внедрить в советскую деревню индустриальные методы работы, резко поднять производительность всего сельского труда за счет механизации самых трудоемких работ и в конечном счете перераспределить десятки миллионов советских крестьян из привычного для них аграрного производства в городскую индустрию и инженерно-научную сферу. При этом все МТС были далеко не только организаторами колхозного производства, но и реально «пахали» на земле, поскольку их тракторные бригады вплоть до середины 1950-х годов выполняли более 80% всех работ в советской деревне.
Между тем, начиная еще со времен горбачевской перестройки, не только в либеральной антисталинской историографии (О. М. Вербицкая, Е. Ю. Зубкова, Р. Г. Пихоя, И. Е. Зеленин, Ю. В. Аксютин, В. А. Шестаков), но и в работах «левых антисталинистов» (Д. Б. Эпштейн) довольно прочно и сознательно утвердился устойчивый штамп об изначальном антагонизме между колхозной деревней и МТС, которые только в теории вместе отвечали за производство аграрной продукции в стране, однако по факту действовали врозь, преследуя свои корыстные интересы [803]. Как утверждают эти авторы, на практике вместо принципа коллективной ответственности за полученные результаты возникла практика коллективной безответственности и тех, и других. Дескать, МТС, кровно заинтересованные в оплате их труда только «по площадям», то есть по количеству вспаханной земли, и израсходованным тоннам горюче-смазочных материалов, мало волновали проблемы колхозов, получавших деньги за свои центнеры и тонны зерна, картошки, мяса, молока и другой сельхозпродукции. Таким образом, первые якобы никак не отвечали за конечный результат своей работы на земле, а вторые за качество всех важных промежуточных этапов сельскохозяйственных работ, то есть культивацию, вспашку и боронование земли. Партийные комитеты якобы неоднократно пытались преодолеть это непреодолимое противоречие, но все их решения так и оставались на бумаге. Поэтому сам вопрос о ликвидации МТС давным-давно назрел «и в глубинах советской экономической мысли, и в реальной хозяйственной работе колхозов и МТС», и стратегически он был целиком оправдан. Не случайно «самый главный» спец по хрущевской аграрной политике из «перестроечного лагеря» г-н И. Е. Зеленин дословно заявил, что «реорганизация МТС» была одной «из самых прогрессивных, антитоталитарных и многообещающих социально-экономических реформ», которая провалилась лишь «из-за предельно сжатых сроков» ее осуществления, то есть «вместо 3-х лет, предусмотренных законом, они «уложились» всего за один год».
