Дмитрий Хазанов - 1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
Примерно через 10 дней немцы сообщили о пленении 380 тыс. красноармейцев и командиров, сотнях уничтоженных или захваченных самолетов и танков, тысячах орудий и минометов. Впоследствии цифра наших пленных в германских источниках возросла до 665 тыс. человек. В советской литературе долгое время скрывали истинные итоги заключительной фазы Киевской оборонительной операции. Вероятно, маршал К.С. Москаленко первым среди наших военачальников в 1975 г. назвал завершившееся сражение несчастьем ошеломляющего масштаба [54]. В окружение попали 5, 26, 37-я армии, большинство сил 21-й и 38-й армий, а также ряд частей фронтового подчинения вместе с управлением Юго-Западного фронта.
Над «киевским котлом». Сентябрь 1941 г.
Штаб 5-го авиакорпуса отметил свои усилия в окружении и уничтожении этой группировки. В отчете указано, что с 12 по 21 сентября в условиях плохой погоды было выполнено 1422 самолето-вылета, сброшено 600 т бомб, уничтожены 23 танка, 2171 автомашина, 52 железнодорожных состава, 28 локомотивов, 1 бункер, подавлен огонь 6 зенитных батарей. В воздушных боях сбито 65 самолетов с красными звездами и 42 сожжено на земле. Свои потери составили 26 самолетов уничтоженных или серьезно поврежденных и еще 5 — незначительно пострадавших. Погибли, пропали без вести или получили ранение 37 авиаторов [55]. Из них 8 человек разбились над тыловой зоной 26-й армии 13 сентября, когда в плохую погоду у г. Лубны столкнулись два Ju88 из II/KG54.
Меньшие потери понесли части 2-го авиакорпуса, которые в эти дни действовали на очень широком фронте от Калинина и Торжка на севере до Чернигова и Конотопа на юге. Выполняя указания Генерального штаба люфтваффе о взаимодействии с 5-м авиакорпусом, с аэродромов Сеща, Орша, площадок южнее Гомеля соединения генерала Б. Лерцера (B. Loerzer), прежде всего SKG210 и KG3 (без III группы), стали также наносить удары по правому флангу и тылам Юго-Западного фронта. Основные усилия по-прежнему направлялись на поддержку 2-й танковой группы. В отдельные дни экипажи выполнялись на данном оперативном направлении до 80 — 100 вылетов, летая круглосуточно; временами они достигали Белгорода, Богодухова, Харькова. Так, в ночь на 15 сентября в районе Томаровки (25 км северо-западнее Белгорода) экипаж ТБ-3 капитана Помозкова из 325-го тбап был атакован «бомбардировщиком неустановленного типа и подожжен в воздухе, а затем взорвался; несколько летчиков, включая командира, смогли воспользоваться парашютами» [56] (вероятнее всего, корабль был сбит «мессершмиттом»-«охотником» из II/SKG210).
Нельзя не сказать несколько слов о немецких зенитчиках. В частности, 104-й зенитный полк полковника Г. Лихтенбергера (G. Lichtenberger) из состава 1-го зенитного корпуса (2-го воздушного флота) находился в первых рядах танкистов Гудериана, отражая как атаки советских штурмовиков и бомбардировщиков, так и поражая советские танки прямой наводкой. Из немецких отчетов следовало, что 16 сентября одни подразделения прикрывали перебазирование штаба танковой группы из Конотопа в Ромны, другие вместе с пехотинцами задержали прорывающиеся на восток советские части, до того как подошли главные силы 4-й и «Дас Рейх» германских танковых дивизий.
Пока отдельные советские соединения пытались оказать организованное сопротивление наступающему противнику, в тылу начался настоящий хаос. «Огромные массы войсковых, армейских и фронтовых транспортов, автомобильных и конных, госпиталей и лазаретов начали метаться, — отмечал А.В. Исаев. — Вначале они хлынули с юга на север и с севера на юг, а затем все устремились к району Пирятина, где образовалась непроходимая толчея, явившаяся мишенью для немецких бомбардировщиков (не только их, а и других типов самолетов. — Прим. авт.). По воспоминаниям очевидцев, машины шли к Пирятину в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, никто уже не бросался в поле или лес при налетах бомбардировщиков. Движение прекращалось лишь для того, чтобы сбросить в кювет машины, потерявшие способность к передвижению, и те, в которых были убиты водители. Масса машин от горизонта до горизонта стала одним из кругов ада, через который пришлось пройти многим солдатам и офицерам Юго-Западного фронта» [57].
Вина за поражение лежит на ряде высших военных и политических руководителей страны: М.П. Кирпоносе, А.И. Еременко, Н.С. Хрущеве, Б.М. Шапошникове, М.А. Пуркаеве и, конечно, на И.В. Сталине. Желание во что бы то ни стало удержать район Киева, недооценка угрозы со стороны крупных группировок неприятеля на флангах, недостаточность ответных мер привели к трагическому финалу, разбирать который подробно мы здесь не будем.
В наших же донесениях того времени долгое время события восточнее Киева обходили молчанием. Несколько дней Совинформбюро сообщало об упорных боях с противником на всем фронте. Вечером 17 сентября директива Ставки ВГК разрешила командующим Юго-Западного фронта и 37-й армии «оставить КиУР, город Киев и отойти на восточный берег реки Днепр». Еще через день появилось официальное сообщение о боях, «особенно ожесточенных под Киевом». Коммюнике об оставлении столицы Украины последовало лишь вечером 21 сентября и на многих советских граждан произвело гнетущее впечатление [58].
После выхода противника на наши тыловые коммуникации полки и дивизии ВВС оказались в лучшем положении, чем наземные войска. С 16 по 19 сентября почти все авиадивизии перебазировались за линию вновь создаваемого фронта. Последней покинула район Киева 36-я иад, которая еще 20 сентября вела бои над городом. Так или иначе, но большинству летных частей удалось сохранить основной состав, что можно увидеть на примере 92-го иап. В начале сентября командиру части майору С.С. Ячменеву поступил приказ: оставить аэродром Малая Девица и перебазироваться в Борисполь (также в кольце окружения). Обстановка осложнялась с каждым днем, но летчики смогли благополучно перелететь к новому месту дислокации. Второе перебазирование на харьковский аэроузел также завершилось успешно.
А вот технический состав, передвигавшийся на автомашинах, был отрезан противником в районе Яготина. Когда стало известно об окружении основной группировки ЮЗФ, механики, оружейники, специалисты различных наземных служб отошли в Пирятин. Исходя из создавшегося положения, командующий ВВС фронта приказал объединить всех оставшихся авиаторов в сводный полк, который возглавил командующий ВВС 5-й армии полковник Н.С. Скрипко. Батальону, составленному из технического состава 92-го иап, поставили задачу: под началом комдива-16 генерала В.И. Шевченко прорываться в направлении Харькова.
«В этих боях личный состав проявил храбрость и преданность Родине, — говорится в документальной истории части. — Хотя на вооружении имелись только винтовки, пистолеты, бутылки с горючей смесью, были подожжены семь танков (один из них остался на поле боя), шесть мотоциклов, легковой автомобиль, в котором захватили штабные документы» [59].
Не всем сопутствовала удача. В боях погиб военком полка батальонный комиссар Богданов, которого раздавила гусеница танка, шесть младших командиров получили ранения. Большинство личного состава смогли пробиться к своим из окружения, в том числе половина людей — с оружием в руках. На сборном пункте около Харькова уже находились летчики, которые из Борисполя ночью благополучно перелетели на самолетах У-2 в Харьков, разместившись по четверо (трое в кабине и один на шасси) в каждом «кукурузнике». 30 сентября полк, сохранивший кадровое ядро, направили на переформирование в Ростов-на-Дону.
Местное население на немецком аэродроме. Женщина с двумя детьми стоит рядом с Fi156
Как следовало из предыдущего повествования, большую роль в обороне Киева и Правобережья сыграли авиаторы 15-й сад. Но в самые кризисные дни битвы в первой декаде сентября летчики практически не действовали из-за плохих погодных условий. Обстоятельства вынудили осуществить перебазирование внутри кольца окружения 9 сентября. Некоторые вылеты, выполненные для разведки «на себя», выявили серьезную угрозу для новой базы, но руководство дивизии не приняло своевременных мер, полагая, что приближаются свои танки.
«Враг не оставил времени на выяснение обстановки, — вспоминал Ф.Ф. Архипенко. — Налетели немецкие бомбардировщики, вышли на границу аэродрома танки, их огонь корректировал Hs126. Это была трагедия… В момент нападения на аэродром мы находились на его северной окраине, что и спасло нас от гибели. Из-за воронок взлететь самолеты не могли, и танки расстреливали их в упор» [60].
Общие потери советской авиации оценить трудно. Несомненно, они оказались бы существенно большими, если бы не самоотверженная работа технических команд, созданных ранее при различных авиадивизиях. Но последние далеко не всегда могли справиться с поставленными задачами сбора и эвакуации различного имущества. В приказе N 0217 от 14 октября 1941 г. командующий ВВС КА генерал П.Ф. Жигарев отметил, что на Юго-Западном фронте «из-за отсутствия автотранспорта и технических средств при отходе на другие аэродромы было уничтожено подлежащих восстановлению самолетов — 180, моторов — 98, пулеметов — 102, спецмашин — 51» [61].
