Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2
Я возмутился его жестокостью:
— Они же расшибутся! Им же больно! Они же не виноваты, что такими родились!
Тут мой знакомый посмотрел на меня своими прекрасными семитскими глазами, и в них застыла древняя библейская тоска… Я узнал ее! Это было тоска иудея, половину баранов которого сожрали ассирийцы, а вторую затоптали дикие слоны, и ему нечем кормить чад и домочадцев. А тут являются какие-то отвратительные сборщики налогов и требуют отдать им уже не существующих баранов… Грустно вздохнув, И.П. произнес тоскливо, но с непреклонностью вождя рода, приказывающего препоясать чресла и вооружиться бронзовыми топорами:
— Я деньги зарабатываю! Ясно?! Работаю — и зарабатываю! А эти суки…
Нет! Я не буду продолжать цитировать этого достойного, мудрого и богатого человека. Свобода свободой, а такие слова у нас до сих пор не печатают. Нет в «этой стране» права нецензурно выражаться, что поделать…
Самый знаменитый из красноярских евреев, известный в разных странах ученый-биофизик, поступил с идеологической швалью еще хуже: запустил в сионистов помидором. «Эти суки» явились к нему, когда академик только что вернулся из Америки. Шел 1989 год, помидоры были дефицитные, и домовитый академик И.Г. привез из другого полушария сразу два кило помидоров для семьи. Человек страшно занятой, он сразу приехал в свой академический институт, не зайдя домой. Так и проработал, а кошелка с помидорами стояла возле стола…
Сначала академик воспринял пропаганду насчет необходимости «вернуться на историческую родину» с юмором, но его гости стали нажимать, нести про его «обязанность жить еврейской жизнью» и «соблюдать заветы». Эти «заветы» окончательно доконали академика И. Г. Рьяный антикоммунист, он тут же вспомнил, по его словам, «заветы Ленина» и «кодекс коммунистической морали». Ну и не выдержал — выпулил в морды «дорогим сородичам» несколько роскошных помидоров.
— Хоть попадания-то у вас были?
— Всего одно…
И академик длинно вздохнул, откровенно сожалея: и помидоры погубил, и по противным мордам дураков не получилось их размазать… Как жаль!
Кстати — об «антисемитизме» этого академика с еврейской фамилией одно время плыл слух по Красноярску. Бывает…
Впрочем, и в литературе попадаются упоминания о евреях-антисемитах. «С точки зрения преподавателя РПУ Сергея Лёзова, даже отец Александр Мень — антисемит и фундаменталист» [229, с. 50].
Это доказывает лишний раз, что само исходное понятие «еврей» у них не национальное, а чисто политическое, партийное, идеологическое. «С нами» — значит, еврей! Не с нами — значит, против нас, значит, антисемит.
Так вот и не получается у идеологических евреев использовать успешных евреев в качестве своего знамени. Наверное, поэтому и приходится выдувать мыльные пузыри типа Эйнштейна или Фрейда. Эти-то ребята свои в доску, готовы делать, что им скажут, от своей роли не откажутся… Вот Лотман может надеть на голову торт, Гуревич позовет молодых аспирантов, велит спустить «гостей» с 22 этажа Академии наук. А Эйнштейн… Это хотя бы безопасно!
СЛОВО МАРСИАНИНА
При взгляде с Земли, тем более при взгляде из рядов наступающей армии, — все примерно так и есть. Но давайте посмотрим все же с большего расстояния.
Во-первых, не совсем верно, что Александр Городницкий так уж полностью забыл о своем происхождении. Есть у него стихотворение «Треблинка», есть упоминания разного рода еврейских реалий. Буровский практически не замечает существования евреев, которые вовсе не забыли о своем еврействе, — при том, что любят Россию и считают себя в первую очередь россиянами. «Кожаные куртки, брошенные в угол», «Деревянные города» и «Перекаты» — песни про Петербург и российскую историю в творчестве Городницкого и правда как-то заметнее, но ведь и «Треблинка» все же была.
У Буровского получается, что еврейство разбилось на полных, но успешных ассимилянтов и деградирующих неудачников. Эти неудачники судорожно цепляются за остатки национального наследия, потому что большеим и уцепиться-то не за что. А реальность гораздо сложнее, в ней есть и евреи вполне успешные, совершенно состоявшиеся в жизни, но не желающие забыть, что они евреи. Может быть, люди с таким психотипом могли бы составить ряды «русских Моисеева закона» — если бы история Российской империи не была бы насильственно прервана.
И еще одно. Позиция Буровского простая и жесткая: тех, кто «дотягивает», он признает ровней, «своими». А тех, кто не дотягивает, он воспринимает попросту брезгливо.
Все очень логично, но какой-то фронтовой, предельно обнаженной логикой. Понять это несложно: в конце 1980-х — начале 1990-х годов шла война. Слава Богу, война чернильная и словесная, а не настоящая, с массовой мобилизацией и бомбежками.
Буровский — участник военных действий. Он милость к падшим, то есть к люмпен-евреям и политическим евреям, не призывает. Ну полное отсутствие сочувствия!
Справедливости ради — эти падшие ведь приложили все усилия, чтобы стащить всю Россию в яму, в которую рухнули сами. Так что понять автора несложно, и можно только добавить к его позиции нечто более взвешенное.
Буровский очень похож на русских, о которых шла речь в части о конце XIX — начале XX века: он охотно слушает евреев, вошедших в его общественный слой. Но тогдашний русский не слышал и в упор не желал видеть еврейских туземцев, а Буровский совершенно не слышит идеологических евреев, несчастный шлак истории.
Как обычно и случается, другая сторона тоже не слышит оппонентов. Идеологические евреи попросту не желают ни учитывать особенностей «этой страны», даже не хотят вообще понимать, как она устроена и почему.
Так же точно они «в упор не видят» и русских, с которыми имеют дело. Они с прямолинейной тупостью навязывают русским свои или племенные, или чисто «совковые» представления, а потом обижаются на то, что их считают людьми странными, а то и неприятными. Поразительное отсутствие адекватности, а то и попросту инстинкта самосохранения.
Как плохо надо знать и людей, и страну своего проживания, чтобы сделать своим врагом такого человека, как мой юный друг и коллега Буровский!
Какое вопиющее отсутствие слышимости!
Глава 8
Миф об антисемитизме
Я так и не понял —
что же такое антисемитизм?
Г. ФордКОГДА В РОССИИ БЫЛ АНТИСЕМИТИЗМ?
Но, может быть, все дело в антисемитизме?! Людей давили, всячески преследовали, вот они и… Может быть, идеологические евреи порождены этим давлением русского общества?
Нет.
В послевоенной России антисемитизма, можно сказать, что и не было.
Тут, конечно, нужны две существенные оговорки:
Во-первых, советское государство после 1948, даже после 1942 года занимало по отношению к евреям позицию то агрессивную — вплоть до попыток выслать на Дальний Восток, то тихого, подспудного сдерживания: процентной нормы, непринятия на работу (в престижные места).
Во-вторых, Россией в представлении окружающего мира становятся страны вовсе не русские, включенные в СССР, но населенные другими, совершенно особыми народами, осознающими себя вовсе не русскими. Например, Украина.
Но русский народ — население Великороссии — антисемитским и раньше-то, в царское время, вовсе не был. А тут, при общем недоверии к советской власти, сделалось примерно так: чем более антисемитским становилось государство, тем больше народ утверждался в идее, что евреи — хорошие люди.
В ту эпоху, которую во всем мире ославили как время торжествующего антисемитизма, — I960–1990-е годы, антисемитизма в России практически совсем не было. В семье не без урода, но массовых проявлений враждебности вполне определенно не было.
Как же так?!
«В российской еврейской среде крепко бытует… миф о том, что якобы перед Второй мировой войной хотя национальное существование евреев было притушено, но с антисемитизмом советская власть покончила, антисемитов преследовали, евреи занимали выдающееся, завидное положение в обществе и государстве и пользовались не только равными со всеми гражданскими правами, но даже привилегиями. Только после переворота 1937–1938 годов, а особенно после приказа начглавПУРа А. Щербакова в 1942 году об удалении евреев с политических, юридических и т. д. постов в армии, началось якобы попятное движение, возвращение в Россию былого антисемитизма с ограничениями, травлей и прочим. Высшей точкой этой антисемитской волны, инспирированной сверху, было, мол, „дело врачей“ 1953 года, потом наступил некоторыйспад в 1950-х — первой половине 60-х годов и, наконец, новая волна антисемитизма надвинулась на нас после 1967 года…
